"Генерал" усиливает людьми и оборудованием перспективные подразделения за счет других, морально поддерживает тех, кто терпит временные неудачи, и решает, когда прекратить работы в направлении, оказавшемся бесперспективным. Он широко использует помощь временных бригад ("коммандос"), создаваемых из специалистов разного профиля для решения конкретных оперативных задач на срок от нескольких недель до нескольких месяцев. При таких условиях почивающему на лаврах "офицеру" очень легко растерять своих "солдат" и в лучшем случае попасть в резерв. Соответствующим образом распределяются зарплата, премии и другие льготы: не "каждой сестре по серьге", а по результатам, пусть даже отрицательным (в конце концов повесить на научном пути знак "проезда нет!" - тоже какая-то заслуга исследователя).
И, наконец, четвертый и последний этап - традиционная, но несколько утратившая свое значение полностью стабильная административная структура. Это орган государственного управления или промышленное предприятие, работающее по давно сложившейся технологической схеме, и где всякая модернизация осуществляется по договору с кем-нибудь другим. Во главе такой структуры стоит руководитель-"дирижер" (название тоже выбрано удачно).
Вы никогда не удивлялись, что приезжает какая-нибудь музыкальная знаменитость, работает недельку-другую с местным оркестром и затем пожинает плоды славы? Что произошло за столь короткий срок? Почему слушатели не узнали свой оркестр, а оркестранты - самих себя? Искусство дирижера, не только музыкальные, но и организаторские способности, умение от каждого взять все, на что тот способен, если не больше, и спаять всех в единое целое.
Искусство дирижера, не только музыкальные, но и организаторские способности, умение от каждого взять все, на что тот способен, если не больше, и спаять всех в единое целое
Разве не требуется то же самое от директора предприятия или учреждения, где каждый выполняет строго определенные обязанности, где в определенные дни и часы проводятся заседания, обрабатывается определенный объем документации и где никого не будит по ночам телефон?
Талант администратора-"дирижера" проявляется в том, что его работа кажется до удивительного простой. Он не станет гоняться за дешевой популярностью, суетиться, висеть на телефоне, шумно распекать подчиненных, заваливать письменный стол иностранными журналами в ярких обложках и в конце дня у всех на глазах уносить в портфеле кипу бумаг. Он может уехать надолго, а хорошо отлаженная система будет продолжать работать в заданном ритме. Но когда такой директор уйдет совсем и появится новый, худший руководитель, как все постепенно (не сразу и потому незаметно) станет расстраиваться и разлаживаться.
Вечернее заседание кончилось. Поток участников как-то неохотно растекается по улицам. Вокруг Дориан Стэг особенно шумно:
- Как увязать кибернетическую классификацию научно-технических революций с другими существующими классификациями?
- Каковы социальные последствия революций в странах развитых и развивающихся, с разными национальными традициями, разным общественно-политическим устройством?
На эти вопросы не так-то легко ответить.
За столиками кафе, занявшими часть тротуара у отеля "Фландрия", допоздна сидят кибернетики. Молодой человек с трубкой - консультант по организации одной из голландских фирм - спорит с респектабельным директором французского института техники организации. Советский философ что-то доказывает с помощью карандаша американскому философу.
- О какой революции они говорят? - недоумевают прохожие.
Для многих жителей Намюра - валлонцев - "революция" ассоциируется с наболевшим вопросом о федерации с фламандцами в рамках Бельгийского королевства, крохотное пятнышко которого на карте Европы так обманчиво кажется единым целым.
Древо знаний стало расти по-другому
Всякая вещь есть форма проявления беспредельного разнообразия.
Козьма Прутков
После закрытия конгресса мэр города Намюра устроил для участников прием. Официанты переходили от одной группы к другой, предлагая шампанское и сигары. Они поднимали брови и прислушивались к разговорам о системах, обратной связи и оптимизации. В одной из групп говорили особенно эмоционально - немец, израильтянин, русский, француз и чех. Разговор издалека начал француз.
- У нас ходит такой рассказ. В Париже жил библиофил, который каждый день покупал новые книги и заполнил ими всю свою комнату. Когда семья наложила "вето" на его хобби, он ухитрялся приносить книги под полой или просил об этом друзей. И умер он, упав ночью с лесенки, когда тайно засовывал под потолок новую покупку. Родственники продали библиотеку чохом букинисту, и тот очень выиграл на этом: подогнав машину и очистив от книг комнату, он обнаружил за ней еще одну, также заполненную книгами, о существовании которой давно забыли.
Книг действительно стало довольно много. Статистика утверждает, что теперь люди их чаще покупают.
Но и книг стало издаваться больше. Раньше каждый культурный человек собирал библиотеку, а теперь это лишь удел библиофилов. И вопрос "сколько стоит?" все чаще заменяется на "куда класть?".
В СССР сейчас 30 процентов книг оседает в общественных библиотеках. За десятилетие средний размер научной книги уменьшился на 30 и средний тираж - на 40 процентов. Но ежегодно книжные полки такой библиотеки, как, например, Ленинская в Москве, увеличиваются чуть ли не на 20 километров.
"Одна из болезней нашего века - засилие книг. Их столько расплодилось в мире, что и не уследишь за всей той чепухой, которая выводится каждый день и идет гулять по миру". Этот "крик души" относится не к нашему времени, а к 1613 году. Спустя почти триста лет Лев Толстой сказал: "Интересно, что будут читать мои правнуки? В наше время был определенный круг классиков, и было известно, что нужно прочитать, чтобы быть образованным человеком. А теперь выпускается такая масса книг!"
Беда, конечно, не в том, что книг стало много. Книгу, попавшую в библиотеку, потом уже не так легко бывает оттуда извлечь. В той же Ленинской, как говорит статистика, большую часть книг никто никогда не спрашивал, разумеется, не потому, что эти книги абсолютно никому не нужны. Специалисты все больше испытывают раздражение по этому поводу, нелестно называя библиотеки складами целлюлозного сырья и считая, что по неудобствам, которые они доставляют, их можно поставить разве что после зубных врачей.
Правда, в библиотеке есть каталог. Но (весьма симптоматично) и в научной, и в заводской библиотеках им пользуются только в 1 проценте случаев. Это библиотекари сделали из каталога "священную корову", уделяя ему страшно много рабочего времени и не задумываясь о приносимой пользе. Кстати, приведенное выражение принадлежит директору Национальной библиотеки Великобритании, физику по специальности, сменившему на этом посту библиотекаря-профессионала. Вступив в должность, он первым делом вывесил в вестибюле плакат с изображением динозавра и надписью: "Библиотекари! Помните, что случилось с этим чудовищем, оказавшемся на суше, - он погиб под бременем собственной тяжести".
Каталог представляет собой одноаспектную поисковую систему или, как говорят математики, таблицу с одним входом. Пока книг было мало, классификация, лежащая в его основе, вполне оправдывала себя. Но с глубиной информационное пространство становится более многомерным, и одноаспектная система уже не годится.
Предположим, вы пришли в небольшую районную библиотеку: там в книгах - обо всем понемногу, и вполне подходит иерархическая классификация в виде ветвящегося дерева. Сначала основные отрасли: наука, промышленность, сельское хозяйство, искусство. Науки делятся на технические, естественные, гуманитарные и так далее. Какова вероятность, что в одной книге можно прочитать одновременно о музыке и сельском хозяйстве? Вероятность, конечно, есть, но крайне небольшая: говорят же, что под звуки джаза огородные культуры растут быстрее.
Но при дальнейшем дроблении рубрик эта вероятность все более увеличивается. У животноводства и овощеводства больше общего, чем у сельского хозяйства и музыки, у мелкого и крупного рогатого скота - еще больше, а на уровне овцеводства мы уже имеем типичную многоаспектность. Здесь: география, климатология, физиология, паразитология, обработка мяса и шерсти и многое другое. Дифференциация переходит в интеграцию.
Если на небольшой глубине на книгу достаточно завести одну каталожную карточку, то в условиях многоаспектности нужно много карточек. Библиотекари же обычно этого не делают. И в библиотеке вы тогда ничего не найдете.
Беда не в том, что книг стало много, а в том, что трудно отыскать нужную!
Кстати, прекрасный пример из библиотечной статистики - оборачиваемость книжного фонда, то есть время, за которое число книговыдач достигает общего числа книг. По-видимому, этот показатель характеризует работу библиотеки, но библиотекари знают, что можно сравнивать лишь библиотеки одинаковой широты и глубины комплектования. Потому что в больших и глубоко комплектуемых библиотеках оборачиваемость всегда меньше. Причина: во всех библиотеках книгу в среднем расписывают на одинаковое число карточек, без учета многомерности информационного пространства.
У меня на столе лежит один из томов сочинений Н. Миклухо-Маклая "Статьи по антропологии и этнографии". Библиотекарь, естественно, завел бы на него две карточки. Но, кроме этих дисциплин, там имеются сведения по географии, медицине, искусствоведению, экономике, сельскому хозяйству, ботанике, климатологии, социологии, фольклористике, филологии, лингвистике, зоологии, истории, военному делу, кулинарии, политике, эстетике и еще многому другому. Если книга находится в библиотеке института географии или школы поваров, то, конечно, ее можно разыскать. А в большой универсальной библиотеке?
В связи с этим я расскажу, как можно определить глубину охвата содержания книги и тем самым - мерность информационного пространства. Возьмем книгу с хорошим предметным указателем. Число страниц-отсылок у данной рубрики говорит, насколько детально рассмотрен этот вопрос. Однако рубрики различаются не только числом страниц,