Как прореагирует на это директор? Он будет вынужден принять "соломоново" решение: вынести выговор и благодарность одновременно. Выговор - за нарушение финансовой дисциплины. Благодарность - за то, что проблема была решена и при участии данного предприятия. А в основном потому, что, когда завтра директор поедет с "ребенком" в министерство, там прореагируют приблизительно таким же образом. Затем межотраслевой проблеме найдут место, и она будет благополучно развиваться дальше. Только за это время возникнет еще больше новых межотраслевых проблем, и их тоже как-то нужно будет решать.
Сейчас для администрации уже стало обычным приглашать на работу не только специалистов основного профиля, но и так называемых смежников и межотраслевиков.
Это тоже проявление интеграции. Но пока что получается явная дискриминация, которую никто не замечает. О "своих" специалистах проявляется естественная информационная забота. Их отправляют в командировки, а они, как известно, преследуют цель выполнения не только конкретного служебного задания, но также обмена опытом и расширения кругозора, устраивают семинары, посылают на курсы усовершенствования, выписывают литературу. А как же быть с не "своими" специалистами? Обычных форм информационного обеспечения они лишены. Им просто нельзя не входить в профессиональные незримые коллективы, встречаться с коллегами, работающими в самых разных ведомствах, получать от них информацию и апробировать свою работу.
До чего интересная вещь - социология незримых профессиональных коллективов: здесь неформальные законы, и правила, и традиции, неформальные лидеры, которым подчиняются не за страх, а за совесть сотни специалистов, и где есть своя незримая демократия.
Последняя ночь в Намюре близится к концу. Завтра кто-то уезжает домой, а кто-то в экскурсию по стране. Мы долго жмем друг другу руки:
- До новых встреч в незримом коллективе!
- Через три года у Дориан!
В погоне за специалистами
Специалист подобен флюсу: полнота его одностороння.
Козьма Прутков
Спор вспыхивал несколько раз. Точнее, это был не спор, а взволнованное обсуждение проблемы, которое увлекало, заставляло говорить громче обычного и забывать, что нужно еще смотреть по сторонам. Было это в Брюссельском университете, где бастовали студенты, и мы шли по шуршащим листовкам с призывом: "Federalismus!" Было при посещении бенилюксовского филиала американской фирмы по производству вычислительных машин - "Ай-Би-Эм". Было в автобусе на долгой, без поворотов и перекрестков, автостраде, когда шофер отдыхал, съезжая на крайнюю полосу и сбавляя ход, затем вновь менял полосу, а то и две, обгоняя легковые машины с трайлерами, возвращавшиеся после воскресного отдыха. И снова это было в автобусе от Остенде до антверпенского парома в Голландию, где шел дождь и казалось, что он пахнет устрицами, и ярко краснели поля тюльпанов. В загонах паслись коровы, никогда не видевшие пастухов. И, может быть, по этой причине оград не хватило на коттеджи, которые стояли открытыми, и с дороги было видно, как играют дети, папа читает газету, а мама вяжет чулок. Четыре картинки помогли сделать один рассказ.
Проблема называется: специалист вчера, сегодня, завтра.
Есть такой закон Лехмана - среднестатистическая кривая деловой активности специалистов в зависимости от их возраста. От 20 к 35 годам активность быстро повышается, а потом идет на убыль к 70. Отмечены небольшие различия для отдельных стран. Например, кривая для СССР немного отличается от кривой для США. Есть несколько большие профессиональные различия. Но в целом закон действует довольно четко.
В связи с этим управленцы заявили, что те государства добьются наибольших экономических успехов, которые (при прочих равных условиях) обеспечат своим гражданам: в 20 лет - полное образование (на что человек предназначает себя, не растягивая "удовольствие" вечернего или заочного обучения до преклонного возраста); в 30 лет - опыт работы, административные права и всю меру ответственности. И чтобы руководящие должности давались не как плата за былые заслуги, а как аванс, достаточно обеспеченный и научно обоснованный.
Обратите внимание, это не совсем то, что говорили молодежи недавно: окончил школу, хочешь учиться дальше - не торопись, поработай рядовым, а потом думай, что делать; хочешь быть руководителем или поступить в министерство - не торопись, поработай рядовым инженером, узнай, что к чему, а когда будет нужно - тебя выдвинут. Но когда, во сколько лет? В административной лестнице очень много ступеней, и, чтобы пройти их все, не хватит человеческой жизни.
Лица пожилого возраста восприняли закон Лехмана как "камешек в их огород". Стали делать скрупулезные подборки противоречащих закону биографических фактов. Но, как известно, исключения только подтверждают правила.
Занялись ревизией самого закона, чтобы вскрыть его механизм. Если социально-демографические факторы действуют, но в общем незначительно, то, может, главное здесь чистая физиология? В 20 лет человек думает, что способен своротить горы, потом становится более трезвым - оглядывается назад, подводит первые итоги, оценивает, что предстоит дальше.
Ревизия дала неожиданные результаты, не менее сенсационные, чем сам закон. Я впервые об этом узнал в Брюсселе. Оказывается, за среднестатистической кривой скрываются две совершенно различные социальные группы специалистов, характеризующиеся своими среднестатистическими кривыми. Для одних активность также поднимается от 20 к 35 годам, но потом не медленно убывает, а сразу падает вниз - так что, казалось бы, отправь такого человека на пенсию в 40 лет, и общество от этого не многое потеряет. Для других же после 35 хотя и происходит уменьшение, но очень незначительное, и только после 60 следует резкий спад. Что же за эти две удивительные группы? В чем секрет деловой молодости вторых?
Первые - это молодые специалисты, получившие узкую специальность и пришедшие на работу по специальности. Это на них не могут нарадоваться администраторы, сразу чувствуя отдачу и упрекая систему высшего образования, что она не может готовить всех специалистов такими же, как эти. Но когда контроль за молодым специалистом прекращается, никто не замечает, как в 40 лет он становится ярым консерватором с атрофированным чувством нового, не интересующимся, что делается в других подразделениях, на других предприятиях и в других отраслях, не проявляющим желания обмениваться опытом, учиться и тем более менять специальность. Что же с ним произошло?
Сложившаяся веками система образования всегда грешила некоторым детерминизмом. В каждом учебнике в большей или меньшей степени все причесано, приглажено, противоречия, столь обычные для практической жизни, по возможности сняты. В результате создается довольно жесткая профессиональная модель, которая служит молодому специалисту недолго, пока он во всем не разберется сам. Именно поэтому идеологи высшего образования придают столь большое значение стажерству после окончания вуза. Если же молодой человек на первом рабочем месте сталкивается с тем, чему его учили, модель окончательно "закостеневает", и потом бывает трудно что-либо изменить.
Удивительно, что любовь к учебе прививается не в средней и высшей школе, а в первые несколько лет практической деятельности. Опасность скрывалась там, где ее меньше всего ожидали, - в идеальном соответствии рабочего места занявшему его молодому работнику.
Что касается второй группы специалистов, то сюда относятся все, кто получил узкую специальность, а пришел работать по другой. Получил звание младшего научного сотрудника в университете - и попал на производство, окончил специализированный институт - и сразу занялся широкой общественной деятельностью.
Во всяком случае, сначала им было страшно трудно. Неопытность соединялась с незнанием. Постоянно уязвляемое самолюбие выливалось в приступы неверия в свои силы и возможности. Кому приятно услышать, что занимаешь место инженера, а толку от тебя меньше, чем от разнорабочего?
Но всему наступает конец. Молодой специалист перестает "барахтаться" и начинает прочно держаться на поверхности. Администрация уже не обращает на него особого внимания. И никто не замечает, что эти два-три года не пропали даром. Человек приобрел исключительно ценимые в настоящее время качества: острое чувство нового, интерес ко всему, что делается вокруг, желание экспериментировать, учиться и учить. А если понадобится, даже сменить профессию.
Отсюда был сделан практический вывод: если хотите продлить свою деловую молодость, то, будучи ученым, имейте мужество два-три раза резко изменить тематику своей научной работы, а будучи инженером, сделайте это пять-семь раз. Следовательно, всю жизнь проработать на одном предприятии и в одной должности или каждый год менять работу - одинаково чревато неприятными последствиями.
Итак, изменились требования к специалистам. Раньше ученых уважали за то, что они знали все. Но последним человеком, который знал все (для своего времени), был Лейбниц. После него началась эпоха узких специалистов, когда слово "дилетант" приобрело иронический, пренебрежительный оттенок. Дилетант, - конечно, он знает многое, но неглубоко, и поэтому пользы практически от него маловато. Теперь же время узких специалистов кончилось. Узкий специалист стал обузой для мобильно развивающегося общества. Потребовалась так называемая "Т"-специализация: широкий кругозор и узкий профиль, который всегда можно сменить на другой.
Представим себе, что мы спрогнозировали профессиональную структуру нашего народного хозяйства, которая будет через пятнадцать лет. Представим себе, что через пятнадцать лет наша система высшего образования подготовит кадры в соответствии с этой структурой. Хорошо это или плохо? Хорошо для того, что будет через пятнадцать лет, а через семнадцать лет профессиональная структура изменится: увеличится потребность в одних специалистах и их, соответственно, станет не хватать, появятся новые специальности, которым вообще не учат, уменьшится потребность в третьих... Что делать?