появилась атомная бомба. Я нес ответственность за все действия Черчилля во время Второй мировой войны,а также за действия многих его предшественников».
Если выражаться словами активной сторонницы борьбы за мир Кэтрин, все это в буквальном смысле
невероятно. Этот человек, будучи ребенком, в период от одного года до шести лет не только нашел время на то, чтобы написать сборник знаменитых сонетов, но еще и направлял Черчилля в вопросах военной стратегии.
«Вряд ли вы поверите, сколь огромным влиянием я пользуюсь в мире политики».
Резонное замечание.
«Вам, вероятно, также трудно будет поверить и в то, что я не получаю никакого вознаграждения за
оказываемую помощь. Более того, правительство, в целях осуществления своих заговорщицких планов, платит
мне социальное пособие более чем вдвое меньше обычного».
Ага. Теперь ясно, к чему он клонит...
«Я по-прежнему содействую обеспечению стабильности в мире. Если вы считаете, что это помогает вам в
вашей жизни, то, возможно, пожелаете сделать небольшое пожертвование...»
Потрясающе, думал я. Так... необычно.
— Значит... — произнес я, глядя мужчине прямо в глаза, — это все... чистая правда?
— Да, — деловито ответил тот. — Только мне не верят. Вот и пришлось это напечатать.
Мужчина улыбнулся, словно поражаясь недалекости людей, отказывающихся верить ему на слово, в связи с
чем ему пришлось приложить массу усилий, дабы доказать простой факт. Я смотрел на листок бумаги, который
держал в руке. Хм, весьма сомнительное доказательство.
— Вы в самом деле консультировали Черчилля в вопросах военной стратегии, когда были ребенком?
— Да, примерно в том самом возрасте.
Признаюсь честно. Я не поверил ему совершенно,
о чем, подозреваю, вы и сами уже догадались. Опыт общения с Омаром, Альбертом Хейджном и доктором
Молли Ван Брейн научил меня не принимать за чистую монету какие бы то ни было объяснения, если речь идет
о деньгах. Но я хотел дать этому человеку шанс проявить себя.
— И вы действительно спасли мир?
Мужчина кивнул и ответил:
— Не сомневайтесь.
Я еще раз пробежал глазами листовку, пытаясь найти какую-нибудь зацепку, чтобы не давать ему денег.
Зацепиться было не за что.
— В общем, по сути, вы просите, чтобы я дал вам денег, потому что вы спасли мир и продолжаете его
спасать? Ваша просьба в этом?
Я надеялся, что, вкратце изложив суть его обращения, я заставлю мужчину пойти на попятную. Что он вдруг
устыдится своей лжи и скажет: «Ну хорошо, вы меня подловили. Я все выдумал про свои заслуги. Черчилль
принимал все решения сам. Ох уж и дотошный вы человек». Но ничего такого мужчина не сказал. Просто
кивнул и ответил:
— Ну да. Только если, на ваш взгляд, это целесообразно.
Я вздохнул и достал бумажник.
— Найдется сдача с десятки? — спросил я.
— Нет, — сказал мужчина.
Я дал ему десять фунтов.
Полагаю, это один из недостатков тактики согласия. Говоря «да», ты становишься уязвимым для причуд
внешнего мира. Но, будучи сторонником позитивного мышления, я попытался придумать, как бы мне извлечь
из встречи с политиком ясельного возраста подарок для Ханны. Как-никак эта встреча обошлась мне в десять
фунтов — ровно в ту самую сумму, какую я рассчитывал потратить на нее. По зрелом размышлении я пришел к
выводу, что ничего не получится. Только осложнит наши с ней отношения. Не мог же я ей сказать: «Послушай, Ханна, на днях так неудобно вышло. Извини. Правда, я только что отдал десять фунтов человеку, который имел
самое прямое отношение к Карибскому кризису. Ну что — мир?»
Однако несколько минут спустя идеальный подарок сам попался мне на глаза. В витрине цветочного магазина
я увидел ламинированную вывеску формата А4, которая гласила: «ВАМ ЕСТЬ ЧТО СКАЗАТЬ? СКАЖИТЕ
ЭТО ЯЗЫКОМ ЦВЕТОВ!»
Так и сделаю!
Только... что сказать?
Иан не выдавал себя.
Мы уже минуты четыре сидели в пабе «Йоркшир грей», а он ни разу не упомянул ни про шапки, ни про
кепки, ни про головные уборы вообще. Я улыбнулся про себя. Хитрый пес. Выжидает. А я тоже не стану
заводить разговор про шапки. Проучу его.
— Ты чего лыбишься? — спросил Иан.
— Да так.
— Как-то странно ты себя ведешь.
— Я? Серьезно? — удивился я и добавил: — Вообще-то, некоторые сказали бы, что это ты ведешь себя
странно.
— Нет, — возразил Иан. — Почти все скажут, что странно ведешь себя ты.
— В самом деле? — не уступал я, потому что в подобных перепалках важно, чтобы последнее слово
осталось за тобой. — Ты уверен?
— Да что с тобой? — спросил Иан. — Ты кому-то пообещал, что будешь изображать из себя идиота?
Мне было жаль Иана. Я его раскусил, а он о том даже не догадывался. Он надеялся, что его кепка с
символикой «Да» пошатнет мою решимость, а получилось наоборот: я только окреп духом.
— Кстати, я и Уэга тоже пригласил, — небрежно бросил я. — Подойдет, как только получит мое сообщение.
— Сообщение?
— Да, я написал ему, что мы в пабе и ждем его.
— Хорошо. Ладно. Как твой проект? — поинтересовался Иан.
— Неплохо.
— Кому-нибудь ответил отказом?
— Нет, — улыбнулся я. — Откликаюсь на каждую возможность, какая только мне представляется. И при
этом обхожусь без кепок.
Я внимательно наблюдал за ним, ожидая реакции на мой тонкий намек. В лице Иана не дрогнул ни один
мускул. Черт, молодцом держится.
Зазвонил мой телефон. Я ответил. Звонивший повесил трубку.
— Принес свой дневник? — спросил Иан.
— Мой дневник ты получишь, когда придет время, мой друг.
— Ну, тогда рассказывай...
— Я изобрел коробку автоматической самоперемотки видеокассет и подал заявку на участие в конкурсе
«Британец с самой немецкой внешностью».
В эту минуту в паб вошел Уэг.
— Помни: Уэгу ни слова, — предупредил я, прижав к губам палец. Иан кивнул.
— Что это такое, черт побери? — сердито спросил Уэг. От злости он даже побагровел.
— Ты о чем? — удивился я, в самом деле не понимая, отчего он злится.
Уэг расстегнул свой рюкзак и ткнул пальцем на что-то внутри. В рюкзаке лежал букет смятых и сломанных
цветов, к которому была прикреплена маленькая карточка.
— A-а, получил мою записку.
— Мог бы и позвонить! Зачем посылать цветы с запиской «Я в пабе»? Представляешь, что подумали парни,
с которыми я работаю? Почему просто не прислал SMS-сообщение ?
— Я хотел сказать это языком цветов! — объяснил я. Иан почти сразу понял, что побудило меня послать
Уэгу цветы, и едва не поперхнулся арахисом.
— Больше не надо! — рявкнул Уэг. — Я иду за пивом. — Он пошел к бару.
— Я хотел это сказать языком цветов, — виновато повторил я.
Засигналил мой телефон.
Это Ханна прислала сообщение.
«СПАСИБО ЗА ЦВЕТЫ. И ВСЕ ЖЕ ПРЕКРАТИ ДОСТАВАТЬ МЕНЯ. ЭТО НЕНОРМАЛЬНО. ЖИВИ
СВОЕЙ ЖИЗНЬЮ».
— О Боже! — воскликнул я. — Это же была гениальная идея. Я просто хотел кое-что сказать Ханне, причем
языком цветов, а она решила, что я на ней помешался.
— Значит, сначала ты испортил ей свидание, а потом послал цветы, так? Никогда не посылай цветы бывшим
возлюбленным. Тебя не так поймут.
— Будем надеяться, что она не узнает про маленького африканского мальчика.
— Какого еще африканского мальчика? Неужели ты послал ей еще и маленького африканского мальчика?
— Нет. Эта идея возникла у меня раньше. Я дал десятку старику, который в младенческом возрасте написал
сборник сонетов, и я подумал, что мне тоже бы надо написать сонеты в честь Ханны. Но потом решил, что нет, не буду, нужно придумать что-то получше. И вдруг в газете «Большой вопрос» — кстати, это был уже третий
номер, что я купил на этой неделе — я увидел объявление об оказании спонсорской поддержки детям. Я
позвонил по указанному номеру и от ее имени дал денег на одного из малышей. В качестве извинения.
— Что случилось? — спросил Уэг, возвратившись к столику.
— Дэнни должен извиниться перед Ханной.
— Да? За что?
— Да так, пустяки, — сказал я, надеясь положить конец разговору о Ханне.
— Дэнни запретил Ханне встречаться с другим парнем, — объяснил Иан. — А потом, когда у них было
первое свидание, он увязался за ними и проторчал с ними весь вечер.
Уэг прибалдел.
— Я не увязался, — возразил я. — Меня пригласили. Себ пригласил. Мы с ним неплохо поладили.
— И ты торчал с ними весь вечер? — спросил Уэг.
— До тех пор, пока меня вежливо не попросили удалиться.
— Ему сказали, чтоб он отвалил, — услужливо добавил Иан.
— Ты преследуешь Ханну? — Уэг вытаращил глаза. — Потрясающе. Среди моих знакомых еще не было
преследователей!
— Я не преследую Ханну, — сказал я.
— Ханна думает, что он на ней помешался, — доложил Иан. — Он и ей тоже только что послал цветы.
— Ты преследуешь Ханну!
— Я ведь и тебе послал цветы, придурок. Но это же не значит, что я тебя преследую!
— Ты давай не увиливай от разговора, не переводи стрелки на меня! — заявил Уэг. — Бывшим
возлюбленным цветы не посылают! Это может быть неверно истолковано!
— А еще, — вставил Иан, — он от ее имени спонсировал маленького африканского мальчика.
У Уэга отвисла челюсть.
— Нельзя спонсировать африканских мальчиков от имени бывших возлюбленных! Тогда тебя точно не так
поймут! Никогда этого не делай! Это неписаное правило!
Уэг глянул на Иана. Тот, закрыв глаза, кивнул в знак согласия.
— Нужно найти тебе подружку, — сказал Иан. — А то ты можешь стать опасен для общества.
Он дразнил меня. А вот Уэг не дразнил. Он думал, что я уже опасен для общества.