теперь я просто не могу...»
Я не был знаком с этими людьми. Не знал, как они живут, что у них произошло, почему они столь горько
сожалеют о том, что не ответили на что-то согласием. Для меня это были просто голоса в темноте. Но я слышал
в них грусть.
Возможно, я неверно истолковывал смысл того, что читал, но мне вдруг стало ясно, что порой не ответить
согласием на что-то, что может обернуться огромным благом, во стократ хуже, чем согласиться на что-то, что
могло бы привести к дурным последствиям.
Конечно, нужно учитывать обстоятельства, но внезапно я также понял, что в обоих случаях один результат
неизбежен, и этот результат — сожаление. Хотя, наверное, сожаление по поводу того, что ты сделал что-то, и
сожаление по поводу того, что ты чего-то не сделал, — это два разных вида сожаления. И различие между ними
— ...печаль.
Допустим, вы сделали что-то ужасно глупое, глупее не придумаешь... но, по крайней мере, вы это уже
сделали. Совершили. Назад хода нет. Мы учимся на своих ошибках, потом успокаиваемся и продолжаем жить
дальше. Но гораздо труднее извлечь урок из того, что не произошло. Гораздо труднее оправиться от того, что
не известно и не поддается определению, от того, что могло бы стать лучшим событием в твоей жизни, — если
б только ты не поддался страху и, затаив дыхание, рискнул. Если б только ты сказал «да».
Если б только...
Если б я поехал к Лиззи, но у нас с ней ничего бы не вышло, сожалел бы я об этом своем поступке так же
горько, как и в том случае, если б вообще к ней не поехал? Что лучше: знать или не знать?
И вдруг я решил: все, с меня хватит. И выключил компьютер. Глупец, думал я. Я поступил правильно. Это
было единственно приемлемое решение. Это не кино. Это — моя жизнь. В душе я — как, быть может, и вы —
надеялся, что в процессе чтения этих беспорядочных записей, сделанных незнакомыми людьми, которые
делятся своими переживаниями, своим горем, во мне что-то переломится... ия пойму, что не хочу уподобляться
им, не хочу сожалеть, как они, что еще не поздно, еще не все потеряно...
Но во мне ничего не щелкнуло.
Я просто думал, что на свете есть люди, которые спо-собны меня понять, которые точно знают, что я
чувствую. И в настоящий момент большего мне и не надо.
Утром следующего дня я уничтожу свои кредитные карты, схожу к парикмахеру, который избавит меня от
«рыбки» и вернет мне мой прежний облик. Я постараюсь как можно выгоднее продать свой автомобиль. Я
вновь стану таким, каким был, дабы стать таким, каким хотел бы быть.
Скоро пятница. У меня еще в запасе два дня, чтобы настроиться на встречу с Ианом. И какое бы наказание он
мне ни уготовил, я выполню его пожелания с улыбкой на лице. Хочешь, чтоб я бегал по пабу в синих трусах?
Ладно. Хочешь, чтоб я нарядился пиратом и три недели называл себя мистером Гавнюковичем? Идет. Я сделаю
все, что он потребует. Еще раз, всего на один только вечер, я стану парнем, который просто не может сказать
«нет».
Итак, я вернулся на накатанную колею. Сходил в супермаркет. Взял на прокат несколько DVD-дисков, начал
думать о том, чем я буду заниматься на Би-би-си в январе. Играл в компьютерные игры, заменил батарейки во
всех пультах, починил сломанную ручку. Сидел дома и смотрел телевизор. Лиззи оставила сообщение, сказав,
что она долетела нормально и желает мне счастливого Рождества. Я ей не перезвонил.
И вот, когда я уже решил, что надеяться не на что, что моя жизнь более или менее налажена, я получил
открытку.
И та открытка, друзья мои, изменила все.
ГЛАВА 26
В которой происходит нечто удивительное
Наступил четверг — час расплаты.
Я ехал по Лондону к пабу «Йоркшир грей» на Лэнгем-стрит, где меня уже ждал Иан.
Я припарковался у паба, прикрепил на ветровое стекло карточку «СВЯЩЕННИК ПРИ ИСПОЛНЕНИИ
СЛУЖЕБНЫХ ОБЯЗАННОСТЕЙ» и вошел в пивную. Иан сидел за небольшим столиком у камина. Увидев
меня, он улыбнулся. Еще бы. Сволочь. Этой минуты он ждал с самого лета и теперь готовился излить на меня
вдвое больше яда, ведь я солгал ему про свидание с Кристен.
Я держал в руке свой дневник — результат моего почти полугодичного упорного даканья, свидетельство моей
решимости свято следовать по пути Согласия. Но этот же самый документ подтверждал, что я, увы, не
справился с поставленной задачей. Я сел за столик и увидел, что Иан тоже что-то принес. Длинный красный
конверт, на котором было выведено «Наказание».
— Это и есть твое наказание? — спросил я, хотя уточнять, пожалуй, не было необходимости.
— Да. Причем отменное. Тебе понравится, Дэнни. Я всю голову сломал, пока его придумал. И так
прикидывал, и эдак.
Иан улыбнулся.
— Ты продержался дольше, чем я ожидал, — продолжал он. — Хотя жаль, что не дотянул до конца. Но
уговор есть уговор. И, как мы выяснили, ты трижды нарушил слово, в среднем примерно по одному разу
каждые два месяца. Результат — не очень.
Правда, Иан почему-то не учел, что все три моих отказа пришлись на последние полтора месяца. И также
очень кстати позабыл про то, какую роль он сам сыграл в подлом заговоре против меня.
А я, к счастью, не забыл.
И я ему отомщу. Но не сегодня.
— Итак... учитываем те случаи, когда ты ответил отказом.
— Нет, постой. А что же те случаи, когда я ответил со-гласием? — напомнил я.
Иан поразмыслил над моим замечанием и театрально махнул рукой, требуя объяснений. Я почувствовал себя
рабом, которого допустили пред очи могущественного повелителя.
— Ну... видишь ли... я очень старался на все отвечать согласием. Буквально на все. И вот что я понял: «Да»
— могучее слово. Слово, позволяющее почувствовать себя свободной личностью, открыть свою душу и летать
как ветер. Это слово...
— О Боже. Заткнись, приятель. Да. Это — слово. Но беда в том, что это слово ты отказался произнести три
раза. Ты отказался от пива. Отказал девушке. Отказался лететь в Австралию. И теперь, властью данной мне
«Манифестом Согласного», я...
— Ты еще не все знаешь.
Иан опустил голову в ладони.
— Если мне придется переписывать наказание... — произнес он. — В чем дело? Что еще ты мне не сказал?
— Ну, вообще-то ты не совсем прав. Не спорю, пару раз я не сдержал слово, и формально получается, что я
проиграл, но...
— Ну-ну, пошло-поехало. — Иан всплеснул руками. — Пытаешься найти лазейку, да? Придумал отговорку
в последний момент. Это нечестно. Ты сказал «нет». И точка. Ты проиграл.
— Не придирайся к словам, — урезонил я его. — Я проиграл. Я не на все ответил согласием. Но я ответил
отказом только два раза. Не сдержал слово только дважды.
Иан подозрительно посмотрел на меня.
— Ты был у Кристен. То-то мне показалось, что вид у тебя уставший...
— Нет. Вид у меня уставший потому, что я полночи паковал чемодан.
— Паковал чемодан?
— Я улетаю в Австралию. К Лиззи. Посмотрю, как все сложится. Хочу рискнуть. Я сказал «да».
— Что-о?
— Вылетаю сегодня вечером. Буду там на Рождество. Боюсь, тебе с твоим изощренным наказанием
придется подождать до моего возвращения.
— Но это блестящее наказание! — воскликнул Иан, протягивая мне свой красный конверт. В его глазах
сквозило отчаяние. — Ты не вправе так со мной поступить! Я же столько сил на это потратил!
— Мне пора.
Я начал подниматься из-за стола. Иан с мольбой смотрел на меня.
— Но... почему ты передумал?
Я взял свой дневник, открыл разворот с последними записями.
Там лежала открытка — роскошная, великолепная открытка, — пришедшая по почте всего два дня назад,
утром. Я положил ее на стол и пододвинул Иану.
— Прочти, — сказал я.
Пока Иан читал, я наблюдал за ним.
— Надо же... Ну и ну, — произнес он, возвращая мне открытку.
Я убрал ее в дневник, вышел из паба, сел в машину и поехал в аэропорт. Но напоследок мне нужно было
сделать еще одно дело.
Я взял телефон и набрал номер Уэга.
— Уэг?
— Привет, Дэн.
— Ты где?
— В Италии.
— Прекрасно. Отлично. Слушай, тебе это, наверное, покажется странным... но я бы хотел попросить тебя об
одной услуге.
Я сидел в самолете, на высоте многих тысяч футов над землей, и думал о том, что я сделал. Я решился на
риск, но совершенно не жалел об этом. Лиззи обрадовалась, когда я позвонил. Я спросил, остается ли в силе ее
предложение, и извинился за свое поведение в последний день ее пребывания в Лондоне. Как и Иан, она
поинтересовалась, почему я передумал, какое событие заставило меня найти единственную кредитную карту,
которую я не порезал — ту самую, что я приберег «на крайний случай» — и забронировать билет на
ближайший рейс до Мельбурна.
Я открыл свой дневник и взял открытку — потрепанную, измятую, испачканную открытку, посланную мне
аж из Таиланда.
Дэнни!
Как дела? Пишет тебе Джейсон. Мы с тобой встречались некоторое время назад на вечеринке Тома в
Ливерпуле. Прости, что тогда вел себя, как идиот, — наверное, перебрал лишнего. Через несколько дней я
понял, что и в самом деле хочу отправиться в путешествие вместе с братом. Работа совсем заела, аж выть
хотелось, — не знаю, понял ли ты это. В общем, сейчас мы здесь, в Таиланде, потом еще куда-нибудь двинем.
Отдыхаем замечательно. Том дал мне твой адрес, сказал, что ты хотел бы со мной поболтать. Я буду дома
через несколько месяцев. Может, давай тогда и встретимся? Как ты на это смотришь? Мой новый адрес
электронной почты — *******@hotmail.com. Или позвони мне по телефону 07""*** *** ***. Все мне пора,