Человек-эхо — страница 10 из 13

День восьмойПонедельник

Глава 63

Появляются медики со «Скорой», проталкиваются в открытую дверь, и Джесс пятится с их пути. Вокруг Гриффина начинается суматоха, они перебрасываются словами, прижимают маску к его лицу, вдувают воздух в легкие.

Джесс не может двинуться, видя Гриффина таким — без сознания, на пороге смерти. Рядом с ней появляется коп в форме. Она готова к аресту, но он, похоже, не в курсе — просто задает ей вопросы, как все произошло.

— Должен был приехать мой друг Нав, — запинаясь, говорит она. — Я даже не знаю, был ли он тут.

— Полное имя? — спрашивает полисмен, приготовив блокнот.

— Доктор Нав Шарма, работает в онкологическом отделении Центральной многопрофильной больницы. По-моему, у него еще смена не закончилась.

Тот записывает, потом поднимает взгляд на женщину, входящую в комнату. Лицо у нее жесткое, глаза нацелены на Джесс. Она узнает ее — это та детектив из больницы, Тейлор.

Женщина сдвигается вперед, перекрывая ей выход, и сразу переходит к делу:

— Джессика Амброуз! Вы арестованы по подозрению в убийстве Патрика Амброуза, совершенном в понедельник двадцать пятого января.

Полисмен в форме растерянно пятится назад. Тейлор дергает Джесс за повисшие по бокам руки, сковывая их спереди наручниками.

— Вы можете хранить молчание, но это может повредить вашей защите, если при допросе вы не упомянете что-либо, на что в дальнейшем сошлетесь в суде. Все, что вы скажете, будет запротоколировано и может быть использовано в качестве доказательства.

Она тянет ее прочь, от двери и вверх по металлическим ступенькам, от Гриффина. Но Джесс сопротивляется.

— Пожалуйста! — молит она. — Просто дайте мне знать, когда Нат будет в порядке!

Один из медиков проталкивается мимо них к выходу, и Тейлор останавливает его.

— Как он? — спрашивает она.

Отвечает он не сразу.

— Мы вкололи ему налоксон внутримышечно. Реакция хорошая, так что интубация не требуется, — говорит он. — Скоро мы его заберем. В больнице его наверняка подключат к ИВЛ[56].

— Так что все с ним будет хорошо? — поспешно спрашивает Джесс.

Медик кивает:

— Похоже на то. — Смотрит на Тейлор: — У него нет обычных дорожек на венах, характерных для наркоманов, хотя мы нашли след от укола у него на предплечье.

— Да не наркоман он! — выпаливает Джесс. — Он не сам это сделал! На полу… — Она отчаянно пытается заставить их слушать. — Он знал…

Медик бросает на нее апатичный взгляд и устремляется дальше, чтобы принести что-то из «Скорой».

Женщина-детектив тянет Джесс за скованные руки, и скоро они оказываются на парковке, где стоит полицейский автомобиль. Пока они едут, Джесс возвращается мыслями туда, где лежал Гриффин. Буквы на полу почти исчезли, стертые подошвами суетящихся вокруг него медиков.

Глава 64

Когда Ной появляется в дверях ее кабинета, по выражению его лица Кара сразу понимает: произошло что-то плохое. Но чтобы с Натом?.. Она почти не может поверить, что на ее сильного, решительного брата опять напали.

— В больнице говорят, что все с ним будет в порядке, — быстро добавляет он. — Однако я возьму твою машину, мы поедем и проведаем его прямо сейчас.

Кара хватает пальто, и оба бросаются к выходу. Но прежде чем они оказываются на улице, Кара останавливает его. Трогает его за руку, и Дикин смотрит на нее.

— Ной, — произносит Кара. Заставляет себя говорить медленно, все ее тело охвачено паникой. — Мне нужно, чтобы ты оказал мне услугу. То, что я могу доверить только тебе.

Он видит ее выражение лица, и вид у него встревоженный.

— Все что угодно.

* * *

— Да это просто смешно! Не можем же мы просто так вот сорваться и уехать!

Кара стоит перед своим мужем в ресторане, Дикин держится позади.

— Ру, послушай меня. Кто-то пытался убить Гриффина. Я не могу подвергать риску тебя и детей.

Ру обводит рукой кухню:

— Сейчас обеденное время, я должен…

— В жопу обеды! — кричит Кара. — Я не прошу тебя, я требую — тебе нужно взять свою машину и поехать с Ноем! Забери детей из школы и езжай на дачу. Там вы будете в безопасности.

— А это надолго? — спрашивает он, пораженный.

— Пока все не закончится.

— Пока… — Его голос сходит на нет. — Это же абсурд, — бормочет он, но Кара знает: муж сделает все, как она просит. — Ладно, сейчас позвоню Лорен, попрошу ее собрать детские вещи.

Кара мотает головой.

— Нет. Только не Лорен, — тихо добавляет она.

Ру недоуменно таращится на нее.

— Я все знаю, Ру, — говорит Кара. Она в курсе, что голос у нее дрожит; ей нельзя сейчас развалиться на части. — Я знаю, чем вы занимались. С ней.

Он замирает. Кара замечает, что щеки его слегка покраснели.

— Я не… — начинает было Ру, но она может судить по его тону, что ничуть не ошиблась. — Но не можем же ее здесь бросить! — ухитряется выговорить он. — Если мы в опасности, то и она тоже.

— Она с тобой не поедет.

Кара отворачивается.

— Но, Кара… — опять начинает Ру.

— Не долби мне мозг! — Кару уже трясет, настолько она взбешена. — Мой брат в больнице, на свободе какой-то чокнутый убийца, а ты хочешь завалиться со своей милашкой на дачу — после того, как крутил с ней шашни хрен уже знает сколько времени?

Она кричит, понимая, что привлекает взгляды остальных поваров на кухне, но ей на это совершенно плевать.

— Ру, собирай свое барахло и отправляйся с Ноем. Живо!

Кара выходит из кухни через заднюю дверь и встает возле машины мужа. Теперь она уже плачет, глотая слезы вперемешку с соплями и сердито смахивая их рукавом.

Рядом с ней возникает Дикин. Она бросает на него взгляд, и он сует ей бумажный платочек.

— Прости, Ной, но чего-то такого ты явно не заслужил.

— Все нормально. Честно. Я отвезу их на дачу и как можно скорее вернусь. И вот еще что, Кара…

Ною явно неловко, он засунул руки в карманы.

— Да?

Он собирается еще что-то сказать, но тут замечает подходящего к ним Ру.

— Ладно, неважно, — бормочет Дикин.

Оба забираются в машину, и ее муж опускает стекло.

— Позвони мне, когда заберешь детей, — говорит она, и Ру кивает.

Как только автомобиль сворачивает за угол и скрывается из виду, Кара вдруг неожиданно чувствует себя лучше. Ее семья будет в безопасности — вот и все, что сейчас важно. С этим дерьмом между Ру и Лорен можно разобраться потом.

Из кухни пулей вылетает официант, сжимая в руке мобильник.

— Шеф! — кричит он на пустую дорогу. Но уже поздно. — Он забыл свой телефон!

— Давайте мне, — отзывается Кара, и он передает ей мобильник. Можно будет потом ему отдать. На даче все равно нет приема.

Но, уже забравшись в свою собственную машину и бросив телефон мужа на сиденье, она вспоминает про Дикина и гадает, что он собирался ей сказать. Качает головой. Вряд ли что-то такое уж важное.

Это может подождать, повторяет она себе, придется с этим подождать.

Ей нужно в больницу, проведать брата, убедиться, что с ним все в порядке.

А потом у нее есть серийный убийца, которого нужно поймать.

Глава 65

По дороге в полицейской машине Тейлор хранит молчание. Они приезжают в отдел, и Джесс препровождают в изолятор. Снимают с нее наручники. Джесс кивает в нужных местах, подписывает какие-то бумаги, когда велят. В ответ на вопрос, не хочет ли она адвоката, мотает головой.

Ее отправляют в камеру. Она садится на матрас, обтянутый синим пластиком. Дверь с металлическим грохотом захлопывается.

Из соседней камеры доносятся приглушенные крики. Джесс сознает, что по коридору за дверью ходят какие-то люди, но сама не двигается.

Теперь, когда она здесь, когда ее арестовали за убийство мужа, она чувствует лишь онемение. А вовсе не страх, как ожидала. Ее словно резко столкнули в море неизбежного, приняв за нее все решения. Она думает про Гриффина, которого сейчас везут на «Скорой» в больницу. Думает про Элис.

Ложится спиной на промятый пластиковый матрас. Подкладывает под голову сложенное одеяло, надеясь, что хотя бы теперь сможет увидеть дочь.

* * *

Джесс будит звук открывающейся двери. Какой-то мужчина обращается к ней по имени и подзывает к себе.

— Пора, — говорит он и ведет ее по коридору в допросную. Там ее уже поджидает та детективша, указывает на стул напротив. Джесс садится.

Та представляется, еще раз зачитывает все то же стандартное предупреждение. Детектив-сержант Тейлор — Джесс и так это помнит.

— Итак, от права на бесплатную юридическую консультацию вы решили отказаться? — спрашивает Тейлор.

— Да, — отзывается Джесс. Она понимает, что неразумно отказываться от адвоката, но ее стремление к саморазрушению вновь берет верх. «Предъяви мне обвинение в убийстве! — думает она, — Просто сделай что-нибудь, чтобы наказать меня за то, что случилось с людьми, которых я люблю!» В итоге кто ранен, кто мертв. Сначала Патрик и Элис, теперь вот Гриффин…

— Могу я увидеть дочь? — спрашивает она.

— Всему свое время. — Тейлор заглядывает в свои записи. — Вы расскажете все, что мне нужно знать, и, может, мы пойдем вам навстречу. А теперь прошу рассказать мне о событиях вечера в понедельник двадцать пятого января, когда в вашем доме начался пожар.

Джесс открывает было рот, но их отвлекает стук в дверь.

— Допрос прерван, семнадцать сорок шесть. — Тейлор вздыхает и встает, чтобы открыть.

За дверью женщина. Высокая, темноволосая, одетая в щегольскую блузку и черные джинсы. Джесс прекрасно знает, кто это такая. Сестра Гриффина, Кара Эллиотт. Кажется странным видеть ее так близко, вроде как какую-то знаменитость во плоти, а не на экране телевизора. Эллиотт говорит что-то Тейлор, и Джесс слышно, как та вполголоса чертыхается.

— В каком это смысле она вам нужна? — слышит Джесс слова детектива-сержанта.

Эллиотт добавляет что-то еще. Тейлор явно в бешенстве, но буркает:

— Есть, шеф.

Кара внимательно смотрит на Джесс, после чего взмахом головы показывает на выход:

— Не затруднит пройти со мной?

Тейлор с мрачным лицом смотрит, как Джесс уходит и без единого слова бредет по коридору в другую допросную. Сестра Гриффина закрывает за ними дверь, но и не думает присесть.

— Джессика, я старший детектив-инспектор Эллиотт, — говорит она.

— Как Гриффин? — тут же спрашивает Джесс. — Ну как он?

Эллиотт улыбается.

— Все вроде нормально — очнулся и уже может разговаривать. Спасибо, что вызвали «Скорую», — говорит она. — Вы спасли ему жизнь.

— А он мне, — отвечает Джесс. — Могу я с ним повидаться?

— Боюсь, что нет. — Лицо ее собеседницы вновь становится серьезным. — Мне нужно, чтобы вы нам помогли. Только что задержан доктор Шарма.

— Нав? За что? — запинается Джесс.

— Мы арестовали его за покушение на убийство.

— Что?! — Джесс не может поверить собственным ушам. С какой это стати Наву убивать Гриффина? — Вы, должно быть, ошиблись. Он же врач, он спасает жизни!

Эллиотт хмурится.

— Мы приехали в больницу допросить его, и он сразу же признался. Говорит, что готов дать полные показания.

— Насчет чего? Что, по его словам, он сделал?

— Уговорил Гриффина позволить ему сделать укол болеутоляющего, а потом использовал потенциально смертельную дозу диаморфина. Но он хочет сначала поговорить с вами. Наедине.

У Джесс подкашиваются ноги. Она прислоняется к стене.

— Что он хочет мне сказать? — шепчет она.

— Вот это мы бы и хотели выяснить. Это против правил, но мы думаем, он что-то знает. Что-то, что может помочь нам найти Пересмешника.

Джесс резко вздергивает голову:

— Он не имеет к этому никакого отношения!

— В самом деле, Джессика? — произносит Эллиотт. — Ваш друг пытался убить моего брата в точности тем же способом, что и самый плодотворный из британских серийных убийц, и вы думаете, что тут нет никакой связи?

Джесс мотает головой, снова и снова:

— Нет. Он не мог!

Только не он. Только не Нав!

Старший детектив-инспектор Эллиотт открывает дверь. Джесс видит решимость у нее на лице. Этим она напоминает ей Гриффина.

— Давайте все-таки попробуем это выяснить, хорошо? — произносит она.

Глава 66

Джесс смотрит сквозь маленькое окошко в двери. Ей видно лишь Нава, сгорбившегося за столом. На нем серый спортивный костюм, на плечи наброшено бледно-голубое одеяло. Скованные наручниками руки выставлены вперед, голова опущена.

Джесс смотрит на старшего детектива-инспектора Эллиотт, стоящую рядом.

— Что от меня требуется? — спрашивает Джесс.

— Позвольте ему самому вести разговор. Он спрашивал вас, так что должно быть что-то, чем он хочет с вами поделиться. Но я никак не допущу вас туда, если не буду слышать ваш разговор. Все от начала и до конца будет записано на видео, до последнего слова. Это понятно?

Джесс кивает. Эллиотт открывает дверь, и Нав поворачивает голову, собираясь встать, когда видит их.

— Сидите, — строго говорит старший детектив-инспектор. — У вас десять минут.

И закрывает за собой дверь.

— Джесс, мне так жаль, так жаль! — Нав вновь обмякает на стуле, прикладывает руки к лицу и начинает плакать, вздрагивая плечами. Джесс тянется и берет его за руку.

Он поднимает на нее взгляд. Вид у него ужасный. Глаза красные, налитые кровью, лицо осунулось. Она крепко сжимает его руки, они липкие и горячие.

— Нав, — мягко произносит Джесс. — Что произошло? Они говорят, что ты пытался убить Гриффина, но это ведь не так, скажи мне?

Она с трудом сдерживает свои эмоции. Ей хочется завизжать, наорать на него, чтобы прекратил вести себя как дурак, но нужно сохранять спокойствие. Она должна помочь ему.

Нав мотает головой.

— Мне так жаль… Он сказал мне, что у меня нет другого выхода.

Джесс чувствует, как по телу пробегает леденящий озноб.

— Кто сказал, Нав?

Тот поднимает взгляд, и его глаза останавливаются на черной полусфере в углу потолка.

— Они нас записывают?

— Да.

Нав подается к ней, понижая голос до едва различимого шепота:

— Им нельзя про это знать, Джесс! Он так сказал.

— Кто?

— Я не знаю. Я нашел записку, оставленную в моем шкафчике в раздевалке. Там было сказано, что он скоро выйдет на связь. К записке была приложена флешка. — Он опускает взгляд на свои руки, плачет опять. — Я вставил ее в свой компьютер. Там был видеофайл. А на нем — ты, Джессика. С мужчиной.

Джесс едва может дышать. В крошечной комнатке удушающе жарко.

— С каким мужчиной? — шепчет она.

— Не знаю, я его не узнал. Похоже, что дело происходит в каком-то общественном туалете. Ты… — Его голос сходит на нет, и он несколько раз резко вдыхает и выдыхает. — Ты занималась сексом. Судя по временной отметке, это было неделю назад.

Джесс не может пошевелиться. Туалет. Какой-то мужик. Кто-то, черт знает каким образом, сумел заснять ее в день пожара. Она чувствует, как покалывает кожу, лицо горит огнем…

— Когда ты это получил? — наконец ухитряется спросить Джесс.

— Сегодня. А потом, как только просмотрел, пришла эсэмэска. Там говорилось, что если только я… — Нав опять плачет, втягивая в нос сопли и слезы, голос его звучит не громче шепота, — если только я не убью Гриффина, он передаст это в полицию. И он специально уточнил — нужен именно диаморфин. А потом позвонила ты, и у меня появилось оправдание моему появлению в квартире. Я не мог допустить, чтобы полиция получила это видео! Оно показывает мотив, Джесс!

— Я не убивала Патрика, — бормочет Джесс, все еще оцепеневшая от его слов.

— Знаю. Но это еще не все. Были еще… были еще фото. Женщин… Убитых. Он сказал, что сделает то же самое с тобой. Что убьет тебя и Элис. Что заставит тебя страдать. Будет пытать тебя, насиловать тебя…

— Но почему же ты не позвонил в полицию? Они защитили бы меня.

Нав смотрит на нее:

— Те самые люди, которых ты так ненавидишь? Люди, из-за которых ты сбежала из больницы, бросив свою дочь, только чтобы они тебя не арестовали? И он сказал, что все равно не будет никакой разницы. Он все равно доберется до тебя. Я…

— Но убить человека, Нав? Убить Гриффина? — выкрикивает Джесс.

Нав не в силах посмотреть ей в глаза, но крепко стискивает ее пальцы обеими руками.

— Я люблю тебя, Джесс. И всегда любил. Для тебя я готов на все.

— Я… — Джесс больше ничего не может сказать. Она и вправду знала, в самой глубине души, какие чувства он к ней испытывает, но ее пошатнувшаяся самооценка так и не позволила ей в это поверить. По-настоящему поверить. Чтобы кто-то вроде Нава влюбился в нее… Но теперь — вот это? Просто безумие!

— Где сейчас эта флешка? — шепчет она, бросая взгляд на дверь.

— Все еще на работе, в моем шкафчике. А что… — Но тут до него доходит. — Ты ведь не собираешься съездить туда и забрать ее? Джесс, это слишком опасно, этот человек… Обещай мне, пожалуйста!

— Обещаю. Но, Нав, ты должен рассказать полиции. Обо всем. Иначе тебя обвинят в попытке убийства. Тебя посадят в тюрьму.

Дверь открывается, и в комнату входит старший детектив-инспектор Эллиотт.

— Вы уже все сказали, что хотели, доктор Шарма? — спрашивает она холодным голосом.

Нав кивает. Его лицо кривится, и он опять начинает плакать, на сей раз уже навзрыд, спрятав лицо в ладонях и вцепившись руками в волосы.

Джесс хочется обнять его, но старший детектив-инспектор Эллиотт вытаскивает ее в коридор. Сует Джесс бумажный платочек, и тут она сознает, что тоже плачет.

— Что он сказал?

— Это вы мне сами скажите! Вы же все слышали! — Но тут Джесс сознает, что, наверное, они переговаривались слишком тихо, и Эллиотт по-прежнему в полном неведении.

— Хватит морочить мне голову, Джессика! Что он вам сказал?

— То, что вы и говорили, — отзывается Джесс. — Что он сделал Гриффину укол диаморфина.

— И больше ничего?

— И что любит меня.

Старший детектив-инспектор Эллиотт поднимает бровь.

— Похоже, у нас очередная проблема, — бормочет она себе под нос.

Сопровождает Джесс обратно в камеру. Дверь с грохотом закрывается, Джесс таращится на нее, слова Нава все еще вихрем кружатся у нее в голове. Она дала ему обещание, но знает: ни в коем случае нельзя оставлять там подобную улику. Свидетельствующую о том, что Нав сделал Гриффину смертельную инъекцию не по своей воле, что его шантажировали. И что у нее мог иметься мотив убить своего мужа. Детектив-сержант Тейлор наверняка будет искать способ приспособить эту запись к собственной версии, пока не засадит ее на веки вечные.

Нужно как-то попасть в больницу, забрать эту флешку. Но как она это сделает, запертая здесь?

Глава 67

Шоссе превращается в гравийную колею. Он останавливает машину, вырубает фары и выходит. Пока стоит на поляне, упершись руками в бока и глядя в небо, глаза понемногу привыкают к темноте. Лунный свет едва пробивается сквозь тучи — судя по всему, скоро будет дождь.

Он возвращается к машине и открывает багажник. Она поднимает на него взгляд, ее большие голубые глаза расширились от страха. Руки у нее связаны спереди, ноги тоже стянуты веревкой, она тяжело дышит через нос — строительный скотч, которым заклеен рот, быстро ходит туда-сюда. Он хватает ее за руки и вытаскивает из багажника. Ее голая кожа холодна при прикосновении, и она ежится, но это его нисколько не волнует.

Он несет ее на середину поляны и бросает в грязь. Она поднимает взгляд, видит над собой свободно свисающую с дерева веревку. Ее глаза вылезают из орбит, она издает приглушенное мычание и пытается отползти, но путы затянуты слишком туго, ей слишком больно. Он с веселым любопытством смотрит на нее. Ему нравится ее настрой — может, она продержится дольше, чем он думает… Подтаскивает ее обратно, перекатывает на живот и наносит быстрый пинок в ребра. Она издает стон, а потом лежит неподвижно, ее грудь судорожно сжимается в такт паническому дыханию.

Но эта женщина — всего лишь для разогрева. Легкая закуска, которую пробуешь перед основным блюдом, чтобы разжечь аппетит. Самое лучше он приберег на потом — Джессику Амброуз. Красивую, исключительную, уникальную. Своего ангела. Когда он увидел ее в тот день в супермаркете, то сразу узнал после всех этих долгих лет. Женщину, которая выросла во что-то не слишком отличающееся от той девчонки, которую он помнил по детскому дому, и все кусочки головоломки сразу встали на место. Приметив восхищенное выражение в глазах ее друга и бейдж Национальной службы здравоохранения у него на шее, он сразу понял, где и как все это можно провернуть.

Он знает, что сейчас она в полиции, но это его ничуть не беспокоит. Нет таких мест, в которые у него не было бы доступа, нет препятствий, которые он не был бы способен преодолеть.

Доктор очень ему пригодился — Шипман в свое время здорово всем подгадил, сейчас сложно добраться до строго контролируемых наркотических препаратов. А у Шармы имелся неограниченный доступ к диаморфину, он хорошо знал, сколько колоть и куда. Да и вообще просто идеальная кандидатура — честный, искренний, влюбленный… Короче, воплощение всего того, что сам он люто ненавидит. Он вообще хочет полностью уничтожить все добро в этом мире.

Он идет к машине, достает свою сумку и несет ее назад. Присаживается рядом с женщиной на корточки, достает все инструменты по очереди, кладет туда, где ей их хорошо видно. Ножи: большой охотничий, длинный тонкий филейный, несколько скальпелей, все чистые и острые. Костотом, свою новую игрушку, сверкающий и ни разу не использованный — специальный инструмент для рассечения ребер, купленный специально для сегодняшнего дня. Он возлагает на него особые надежды.

Время приступать.

Он опять встает, берет самый большой нож. Она не сводит с него глаз, как он и надеялся, и теперь издает неистовый животный вой, мотает головой: нет, нет, нет! Но он подносит нож ей к крестцу и наваливается на нее всем весом, левой рукой обхватив за шею.

Наслаждается этим моментом, ощущая вес ножа у себя в руке. Потом вытягивает руку, крепко удерживая ее за шею и вдавливая нож в кожу ее спины. Нож входит легко, и он начинает резать, рассекая мышцы, хрящи, артерии и вены.

Она растопыривает пальцы, напрягает все свои мускулы, ноги ее перекручиваются от боли. Пытается кричать, как только может, дыхание натужное, лицо влипло в грязь.

Но это его не останавливает. Он продолжает свое дело, теперь уже потея от напряжения, пока не замечает, что она замерла. Приостанавливается ненадолго. Глаза у нее закрыты, и он прикладывает ей два пальца к шее. Пульс по-прежнему есть — слабый, нитевидный. В ней еще теплятся последние остатки жизни.

Он прекращает делать то, что делал, и переходит к ее лицу. Берет самый маленький скальпель. Вот это правильная мысль, думает он. Когда она опять очнется, ей захочется это увидеть.

Он хочет, чтобы она не пропустила даже последней мелочи.

Глава 68

— Да вы что, смеетесь?

Детектив-сержант Тейлор стоит перед Карой, уперев руки в бока, лицо перекошено от злости.

— Нет, нисколько не смеюсь. — Кара медленно проговаривает эти слова по буквам. — Вам придется ее отпустить.

— И она опять сбежит?

— Как раз на это я и надеюсь. Доктор Шарма поделился с ней чем-то бо́льшим, чем признание в любви. У нее явно что-то на уме. Я хочу проследить за ней.

Тейлор издает возмущенное восклицание и, отвернувшись, воздевает руки над головой. Кара знает, что у той нет иного выбора, кроме как выполнить приказ, полученный от старшей по званию и согласованный со старшим детективом-суперинтендантом Маршем, хотя возможность лишний раз позлить самодовольную коллегу все равно доставляет ей удовольствие.

— Тейлор? — кричит она в спину уходящей по коридору коллеги. — Сообщите мне, когда отпустите ее!

В ответ та лишь раздраженно отмахивается.

Кара возвращается в штабную комнату, где ее нетерпеливо дожидается остальная группа. Кара встает перед ними.

— Итак. Мы знаем, что Джессика Амброуз склонна к побегу, так что никаких промашек, пожалуйста. Нам нужно знать, куда она подастся. Как и многие из вас, я не считаю, что доктор Шарма и есть наш Пересмешник — Уормингтон, будь добр, поспрашивай в больнице насчет алиби по прочим эпизодам, — хотя не испытываю никаких иллюзий относительно того, что он сделал это не по собственной воле.

Она отдает членам группы распоряжения, позаботившись о том, чтобы отобранные ею детективы проследили за каждым шагом Джессики Амброуз. Остальным предстоит продолжить работу в отделе — разрабатывать имеющие зацепки по Пересмешнику. Кара нервничает. Ей нужно, чтобы все прошло гладко.

В кармане у нее гудит телефон, и она вытаскивает его.

«Только что выпущена из изолятора, — гласит эсэмэска от Тейлор. — Вызвала ей такси».

Кара выходит из штабной комнаты и спускается по лестнице в главную приемную, где ожидает Джесс. Смотрит на нее сквозь стеклянную панель в двери.

Было очень интересно наконец-то увидеть Джессику Амброуз во плоти. Кара, конечно, видела фото в разыскной ориентировке, но теперь буквально заворожена. Из-за этой женщины Гриффин рискнул своей карьерой, спрятав ее у себя в квартире.

Выглядит она не лучшим образом. Никакого макияжа, волосы едва причесаны, стянуты в свободный хвостик. Одежда висит как на вешалке, в том числе и довольно приличный джемпер с радугой на груди — поняв, что это джемпер Миа, Кара даже вздрагивает. Преклонение Гриффина перед своей женой не знало границ, и Кара сознает, насколько Джесс завладела его сердцем. Как и сердцем доктора Шармы. Непонятно только почему. Вроде совершенно ничего выдающегося в этой Джессике Амброуз. Да, симпатичная, но отнюдь не красавица. Не улыбается. Ни капли очарования, вид скорее угрюмый.

Но тут Джесс встает. Рассуждения Кары могут подождать. Подъехало такси.

Пора выдвигаться.

Глава 69

Освобождена под административный надзор. Джесс не совсем хорошо понимает, что это значит, — просто рада тому, что не вынуждена провести еще хоть сколько-то времени в камере. Она выходит и садится в такси, направляясь в больницу.

По приезде расплачивается картой Гриффина. Джесс уже бывала здесь пару раз с Навом, так что знает, куда идти. Она предполагает, что шкафчик находится в мужской раздевалке, и направляется прямиком туда.

Джесс знает, что Гриффин сейчас тоже где-то в этой больнице, и отчаянно хочет увидеть его. Ей нужно оказаться рядом с ним — она чувствует притяжение, которого уже давно по отношению к кому-то не испытывала. Что касается мужа, то от него исходило лишь всеохватное чувство разочарования. Будто само ее существование служило лишь для того, чтобы обманывать его ожидания. Но Гриффин воспринимает ее такой, какая она есть. И не делает никаких попыток исправить ее.

Однако ей нельзя сейчас с ним повидаться. Гораздо более важно найти эту флешку и фото. Это единственное свидетельство того, что Нава шантажировали. Она передаст все это полиции, и они сразу все поймут.

Добравшись до мужской раздевалки, Джесс оглядывается по сторонам и осторожно толкает дверь. К ее большому облегчению, комната пуста, и она сразу направляется к хорошо знакомому шкафчику Нава. Набирает на цифровом замке простенькую комбинацию — номер его старой комнаты в студенческом общежитии, — и дверца со щелчком отпирается.

Внутри находит его сумку с лэптопом и вытаскивает его, кладет пустую сумку на одну из скамеек, шарит по накладным карманам. Там сразу две флешки. Одна с инициалами «Н.Ш.», нацарапанными авторучкой, другая черная и без надписей.

А еще фотографии. Пачка из пяти штук в простом белом конверте. Старомодные, с широкими белыми полями, изображения размытые и зернистые. Но у Джесс нет никаких сомнений относительно того, кто на них. Женщины: глаза широко распахнуты, рты разинуты в безмолвном крике, ноги раздвинуты. Окровавленные пальцы, выставленные к объективу, явно в тщетных попытках защититься.

Ее рука взлетает ко рту. Неудивительно, что Нав почувствовал, что у него нет иного выбора, кроме как сделать ту смертельную инъекцию. Когда он уже знал, кого успел убить этот человек, когда увидел наглядные свидетельства того, на что тот способен. В том числе по отношению к ней.

Осознав, насколько рискованно находиться здесь, Джесс чувствует, как по спине пробегает леденящий холодок страха. Но ей сначала надо увидеть это собственными глазами. Можно было просто рассказать обо всем старшему детективу-инспектору Эллиотт, едва только выйдя из допросной, но Джесс чувствует себя совершенно униженной оттого, что этот тип ее заснял. Хочет сама посмотреть запись, увидеть то, что видел Нав. Чтобы подтвердить самой себе, какой дерьмовый она человек.

Собрав все обратно, Джесс выходит из раздевалки, торопливо идет по коридору, высматривая укромное местечко, где ее никто не потревожит. Наконец видит впереди кладовку уборщиц, открывает дверь, включает свет. Закрывает ее за собой, садится прямо на пол среди швабр и ведер, кладет лэптоп на колени. Включает его, входит как гостевой пользователь и нетерпеливо ждет, когда компьютер загрузится.

Появляется заставка, и Джесс вставляет в гнездо черную флешку. Компьютер жужжит, и на экране возникает иконка дисковода. Она щелкает на ней — руки ощутимо дрожат. Здесь только один файл.

Видео зернистое, черно-белое, но Джесс сразу узнает туалет, который помнит по той встрече недельной давности. Камера располагается высоко, в кадре — раковина умывальника и дверь. Никого в помещении нет.

Потом дверь открывается, и Джесс видит саму себя, входящую в туалет. Позади нее идет мужчина, который сразу начинает целовать ее в затылок, после чего она оборачивается, и они начинают целоваться по-настоящему. Джесс чувствует, что краснеет, спина покрывается испариной. Ну как она могла сделать нечто подобное? В то время она понимала, что это плохо, знала, что это неосмотрительно, но при этом казалось, что происходящее находится в полном соответствии с ее поврежденным разумом, с ее испорченной телесной оболочкой; а теперь, когда смотришь на это со стороны… Это просто кошмар. Случайный парень, который имеет ее сзади, просто урод, да и сама она выглядит не лучше — хотя вряд ли это может служить каким-то оправданием. Джесс кажется, что ей не хватает воздуха. При мысли о том, что меньше чем через сутки после этого ее мужа убили, на глаза наворачиваются слезы.

Она отворачивается от экрана. Больше не может смотреть. Но прямо перед этим ее взгляд вдруг что-то улавливает. И это режет глаз. Даже сильней, чем этот грязный половой акт сам по себе. Джесс вытирает глаза рукавом и вновь смотрит на экран. На видео она повернута лицом от объектива, склоняется над умывальником, юбка задрана до талии, мужчина по-прежнему мерно двигает голой задницей у нее за спиной — так что же это?

Джесс останавливает видео, немного отматывает назад. Вновь нажимает на воспроизведение.

И тут видит это. Замирает. На эти пару секунд она полностью парализована, воздух застревает в легких.

Мужчина на прежнем месте, все так же трахает ее, но на долю секунды поднимает взгляд. Смотрит прямо в камеру.

И что у него на лице? Чистая ненависть.

Глава 70

Когда Гриффин просыпается, спина разламывается от боли. На миг он сбит с толку. Слышит попискивание мониторов, голоса в коридоре, видит голубую занавеску, натянутую возле койки.

На голову обрушиваются воспоминания более чем годичной давности. О том, как он очнулся в больнице с тяжело пульсирующей головой, едва способный открыть заплывшие глаза. Обе руки в гипсе. Не мог даже пошевелиться, когда ему сказали, что Миа мертва.

Гриффин опять крепко зажмуривается. Вспоминает, как Джесс вышла из квартиры. А потом стук в дверь и стоящего за ней Нава. И что-то в этом докторе казалось странным с самого начала. Плечи его были ссутулены, руки дрожали, когда он поставил сумку на пол. Нав никак не мог встретиться с ним взглядом, но Гриффину было так плохо, тело так сильно болело, что ему было совершенно плевать.

— Ты достал таблетки? — спросил его Гриффин, тяжело падая обратно в кровать.

Нав кивнул.

— Но сначала тебе нужно кое-что другое. У тебя гораздо более тяжелая ломка, чем я ожидал.

Гриффин лишь согласно буркнул. Позволил врачу закатать себе рукав, наложить жгут на руку. Ощутил быстрое холодное прикосновение спиртовой салфетки, а потом жалящую боль от иглы, вонзившейся в вену.

И тут же облегчение. Благословенный всепоглощающий прилив эйфории, когда опиоидный наркотик ударил в кровеносную систему. Он почувствовал, что доктор наблюдает за ним, и, открыв глаза, удивился тому, что тот плачет, по-прежнему сжимая в руке шприц с торчащей из него иглой.

Нав помотал головой. «Прости!» — выдавил он, пятясь от Гриффина, а потом развернулся и бросился к двери.

Гриффин понял, что что-то не так. Он знал, как действуют наркотики — поимел их множество в своем организме за последний год, — но это казалось уж слишком. Попытался встать, но жутко кружилась голова и не держали ноги. Он понял, что должен найти телефон, позвонить кому-нибудь, но мир шатался перед глазами. Пол вдруг резко метнулся к лицу — он почувствовал удар, когда голова соприкоснулась с досками.

Шипман, подумал он. Как он мог быть настолько слеп, впустив Шарму в квартиру? Позволив ему накачать себя наркотиками, когда на свободе серийный убийца, копирующий убийц из прошлого?

Так и не сумев отлепить лицо от пола, Гриффин приподнял руку и трясущимся пальцем провел по слою пыли. Ухитрился вывести пять букв, прежде чем окончательно отключиться.

* * *

Первый раз он очнулся, содрогнувшись, еще в своей квартире. Неизвестные лица смотрели на него сверху вниз, глаз уловил поблескивание каких-то медицинских штуковин. Он прищурился, зрение медленно прояснялось. И тут же опять отключился.

В «Скорой» очнулся на чуть подольше. Спросил про Джесс.

— Это твоя подруга? — отозвался медик. — Мне очень жаль, старина, но ее арестовали.

Гриффин громко выругался и попытался сесть. Фельдшер мягко уложил его обратно.

— Все еще далеко не позади, старина. В тебе слоновья доза опиоидов. Вот накачаем тебя как следует налоксоном, вся эта дрянь выветрится, и опять будешь как новенький. А пока что не рыпайся.

Этот парень был прав. В сознании Гриффин продержался недолго.

* * *

И теперь вот он где. В руке иголка капельницы, трубки тянутся от нее вверх к прозрачному пакету на стойке. Под носом кислородная трубка, рядом попискивают мониторы. Гриффин смутно припоминает, как Кара приходила проведать его. Ее ободряющие слова, что все с ним будет в порядке, что она обязательно поймает того, кто с ним это сделал.

И тут вдруг вспоминает про Джесс. Арестована. Наверняка уже допрошена этой жалкой пародией на детектива, Тейлор…

— Черт! — кричит он. А потом опять тяжело опускается на подушку. — Черт! — бормочет еще раз, на сей раз тише. Но, по крайней мере, она в безопасности, думает Гриффин. Она с Карой. Все с ней будет хорошо.

По крайней мере, ничего ей сейчас не грозит.

Глава 71

Джесс замерзла. Видео все еще проигрывается на экране, но она никак не может сосредоточиться. Не может думать.

Он знал. Откуда-то тот парень знал, кто она такая. Знал, чем они будут заниматься.

Напрягает голову, пытаясь вспомнить, как и что происходило тем утром. Она сама ему это предложила? Нет, он первый с ней заговорил, теперь она это припоминает. Отпустил какое-то замечание о погоде, что-то безобидное… но что он сделал потом? Улыбнулся? Случайно обронил какую-то непристойность? Почему они вместе отправились в тот туалет?

Джесс прикрывает глаза, пытаясь успокоить дыхание. Все-таки эту тему подняла она, но про туалет упомянул именно он. Это точно. Все это было заранее спланировано.

Это он.

Вот оно, его лицо на экране. Парня, с которым она трахалась. Человека, который поджег ее дом. Который убил Патрика. Который убил жену Гриффина. И всех этих людей.

У Джесс вдруг крутит живот; она наклоняется вперед, и содержимое ее желудка безудержно извергается в ведро. Потом секунду ждет, рыгая, хватая воздух ртом и содрогаясь всем телом.

Она понимает, что должна сделать. Нужно отнести все это в полицию.

Джесс встает, закрывает крышку лэптопа и вытаскивает флешку. Открывает дверь и спешит по коридору. Но тут ей попадается таксофон, висящий в углу. Она останавливает какого-то мужчину в коридоре. Тот с изумлением смотрит на нее, но выполняет ее просьбу — дает ей фунтовую монету, и она бросает ее в телефон. Набирает номер, который знает наизусть, и наконец ей отвечают.

— Начальная школа Святой Марии, — звучит певучий голос.

— Да, здравствуйте. Надеюсь, вы сможете мне помочь. Моя дочь пришла домой с чужой игрушкой, трансформером, и говорит, что это игрушка Хейдена, — запинаясь, произносит Джесс первое, что приходит ей в голову. — Его отца зовут И́ван… или Итан. Или еще как-то так… Не скажете мне его фамилию, чтобы я могла связаться с ним через «Фейсбук»? Я волнуюсь, поскольку игрушка дорогая и Хейден мог расстроиться.

— Гм… — Голос на другом конце линии звучит нерешительно. — В каком классе, говорите?

— В классе «Дубки», по-моему.

Джесс слышно, как ее собеседница стучит по клавиатуре.

— Боюсь, что ничем не могу вам помочь.

Джесс сглатывает.

— Я все понимаю — защита личных данных и все такое, простите… Но если вы просто назовете мне фамилию, тогда я сама попробую его найти.

— Не в этом дело, — говорит женщина. — Ну, в смысле, да. Мне нельзя давать вам такого рода информацию. Но если б я даже и хотела, то все равно не смогла бы.

— В каком это смысле? — запинается Джесс.

— В классе «Дубки» нет никого по имени Хейден. Да и вообще в этой возрастной группе, по правде говоря.

Джесс бормочет слова благодарности и вешает трубку.

Теперь она знает точно. Все это было подстроено.

Как она могла быть такой дурой? Он изначально нацелился на нее, как и в случае со всеми остальными жертвами. И вот теперь Гриффин в больнице, а Нав арестован.

Но тут в голове у Джесс проскакивает одна мысль, и она бросается бегом. Он знает, кто ее дочь! Знает, в какую школу она ходит!

Она со всех ног мчится по коридору, крепко сжимая в руке сумку с лэптопом. От волнения начинает жечь под ложечкой. Нельзя допустить, чтобы этот гад добрался до Элис!

На бегу буквально проламывается через двери главного входа, которые с треском шмякаются о стены. Знает, что привлекает удивленные взгляды, но ей сейчас на это плевать — нужно срочно попасть к дочери. Она лихорадочно озирается по сторонам. Но обычной очереди из такси нигде не видать. Все как вымерло. Джесс бежит дальше от больницы, ухватив на бегу взглядом указатель, направляющий ее к выезду.

На дороге темно и тихо. Вокруг ни души, на виду ничего, кроме какой-то старой машины, припаркованной на двойной желтой линии, где остановка запрещена.

Она замедляет бег, отчаянно шаря взглядом в темноте, и тут чья-то рука вдруг хлопает ее по плечу.

— Простите… — произносит мужской голос.

Джесс бросает на его обладателя мимолетный взгляд. На голове у того бейсболка, рука на перевязи. Воротник пальто поднят, закрывая половину лица.

— Не поможете мне донести вот это до машины?

Мужчина показывает на стопку книг у себя под ногами, потом на свой автомобиль. Это коричневый «Фольксваген»-«жук», и ее мозг отмечает некую странность во всей этой ситуации.

Но Джесс слишком уж в панике.

— Простите, я спешу, — бросает она, но он опять тянет ее за руку.

Она поворачивается. Видит его лицо. И у нее отвисает челюсть.

Но уже слишком поздно.

Джесс чувствует, как что-то сильно бьет ее по голове, и у нее подкашиваются ноги. Она всем телом падает на твердый асфальт.

И тут же непроглядная чернота.

Глава 72

— В каком это смысле — потеряли ее? Как вы ухитрились ее потерять?

Кара сознает, что орет на стоящего перед ней детектива-констебля во весь голос, но просто не может сдержаться.

— Я… Мы не знаем. В последний раз ее видели возле таксофона в южном крыле. Но потом… Она просто исчезла.

Кара вновь разражается бранью, а потом кричит в рацию, обращаясь ко всем, кто ее слышит. Ответы одинаковые. Подозреваемая исчезла.

Теперь Кара уже бежит, направляясь к главной приемной больницы, расталкивает очередь и показывает удостоверение мужчине за стойкой.

— Где у вас записи с камер? — кричит она. — Где офис службы безопасности?

Он показывает на маленькую дверь справа, и Кара мчится к ней, распахивает и обращается к парню, сидящему перед мониторами.

— Южное крыло! — кричит она ему, и он начинает проматывать запись. Но действует медленно, мучительно медленно, и Кара нетерпеливо дергается.

— Вон, вон она! — Кара показывает на экран, и они видят фигурку Джесс, выбегающей из больницы. Охранник переключается между камерами, но они вновь теряют ее.

— Куда, черт возьми, она могла направиться? — бормочет Кара. — На стоянку такси? Покажи стоянку такси! — приказывает она.

И впрямь: Джесс вновь появляется на самом краю экрана. Она переминается с ноги на ногу, беспомощно оглядывая пустое пространство, где должна стоять очередь машин. Потом поворачивается, заговорив с кем-то за пределами кадра.

— Можешь показать, кто это? — спрашивает Кара, но охранник мотает головой.

— К сожалению, с той стороны нет камер.

Джесс опять что-то говорит неизвестному, но тут они видят, как она падает. На экране остаются только ее ноги, и Кара завороженно наблюдает, как они волокутся по асфальту вбок, исчезая за пределами кадра.

— Черт! Черт! На подозреваемую совершено нападение! — кричит она в рацию. — Повторяю: подозреваемая ранена или убита!

Смотрит на охранника, который уже прокручивает записи на других экранах, но они ничего не видят. Джесс словно испарилась.

Кара не может поверить тому, что только что произошло. И где теперь ее искать?

* * *

Кара слышит, как детектив-констебль рядом с ней связывается с центральной диспетчерской. Сама звонит Шентону.

— Просмотрите записи с уличных и дорожных камер, все, что угодно! — приказывает она. — Нам нужно ее найти.

Кара понимает, что это не какая-то случайность. Это дело рук Пересмешника.

Совершенно растерянная, она движется к выходу, вдруг ощутив стремление оказаться рядом с тем, кого любит, с родным для себя человеком. Стоящий в коридоре полисмен в форме узнает ее и приветливо кивает, и Кара распахивает дверь палаты.

Заметив ее, Гриффин поднимает взгляд. Сейчас он совсем не похож на ее брата, каким она привыкла его видеть, — в этой бабьей больничной рубашке, опутанный трубками и окруженный медицинской аппаратурой, с серым лицом, без обычной сигареты в руке. Поначалу Гриффин улыбается, а потом хмурится, когда видит выражение ее лица.

— Что случилось? — спрашивает он, приподнимаясь на кровати.

— Джесс… — Кара едва может заставить себя это произнести. — Мы проследили за ней досюда. Но она пропала.

— Это он ее захватил! — выкрикивает Гриффин.

— Мне так жаль…

Он начинает срывать трубки и провода со своего тела, морщится, выдергивая иголку капельницы у себя из руки.

— Нат, прекрати! — кричит она. — Тебе нельзя отсюда уходить!

— Думаешь, я так и буду торчать здесь, пока Джесс где-то там с серийным убийцей? Я не могу… — Гриффин замолкает, и Кара понимает, что он хочет сказать. «Я не могу допустить, чтобы такое повторилось еще раз!» То, что ее брат не сумел предотвратить убийство Миа, едва не свело его с ума. И теперь его уже ничто не остановит.

— А как же твоя спина? — спрашивает она, передавая ему одежду из шкафчика.

— Меня тут уже по полной программе нашмыгали, все со мной будет в порядке.

Кара отворачивается, и он одевается. Кривится, явно от боли, и она помогает ему надеть ботинки.

— Что нам известно? — спрашивает Гриффин.

— Шентон уже в курсе; группа отсматривает записи с камер. Она приехала сюда, а потом исчезла где-то неподалеку от стоянки такси.

— Сюда? — переспрашивает он. — Почему сюда?

Кара протягивает руку, и Гриффин секунду цепляется за нее, пока встает. Его немного шатает.

— Она не заходила проведать тебя?

— Нет.

Каре видно, что брат начинает выходить из себя. Это его перекошенное лицо, порывистые движения… Он действует, а не думает.

— Нат!

Ее серьезный тон вынуждает Гриффина остановиться; она берет его за руку и направляет к кровати. Он резко садится. Кара опускается перед ним на стул, сгорбившись и упершись локтями в колени.

Потом опять берет его за руки — и чувствует, как его всего трясет. Гриффин испуган. Ее крутой отмороженный братец до чертиков испуган, и это ужасает ее больше всего остального.

— Мне нужно, чтобы ты все со мной обговорил, — произносит Кара, изо всех сил стараясь говорить размеренно и рассудительно. Хотя в голове у нее сейчас полный кавардак — слишком уж многое нужно просчитать и обдумать, мысли так и мечутся между стенками черепа. — Поможешь мне немножко?

Он медленно кивает. Секунду таращится в пол, пытаясь взять себя в руки, потом поднимает на нее взгляд.

— Скажи мне, что мы имеем, — произносит наконец.

Кара качает головой:

— Совсем немного. Он в буквальном смысле не оставил никаких следов. Отпечатки подошв кедов «Конверс». Сообщения в «Тиндере», отправленные из отдела полиции. Несколько клочков редкой травы с торфяников, оставленные на убийствах «под Сатклиффа», и шифр, который мы до сих пор не можем разгадать.

— Из социальной службы пока ничего?

— Тупик. Слишком давно это было, данных для поиска мало… Они не могут найти личное дело этого мальчишки.

— И мы знаем, что он помешан на серийных убийцах, — добавляет Гриффин. — Но на каких именно? Какой будет следующим?

— Надо позвонить Шентону, — произносят они практически одновременно.

Кара набирает мобильный номер Шентона, и тот сразу же отвечает. Она переводит разговор на громкую связь.

— Тоби, это Эллиотт. Какие знаменитые серийные убийцы пока в стороне? Кого он еще не использовал?

— Э-э… — Шентон на секунду задумывается. — Ну, есть еще Банди, Сын Сэма, Бостонский душитель, Гейн[57]… — Небольшая пауза после того, как он называет последнее имя. — Вы ведь в курсе, что он как-то сделал, так ведь? Он…

— …сшил себе костюм из женской кожи, да, спасибо, Шентон. — Кара на миг встречается взглядом с Гриффином и тут же отворачивается. — Попробуй сузить список до убийств, совершенных на торфяных болотах или в сельской местности.

— Убийства на болотах… Брейди и Хиндли?

— Нет, там были дети. Нам нужны те, жертвами в которых были женщины.

— Гм… Роберт Приклтон? Он жил на ферме. Скармливал трупы свиньям. Райтуэй? Нет, там была река, — размышляет вслух Тоби. Кара видит раздражение на лице Гриффина. — Хансен?

— А что Хансен?

— Он охотился на женщин в лесу с ружьем и ножом.

— Где?

— На Аляске.

— Черт! — ругается рядом с ней Гриффин, и Кара отворачивает от него голову с телефоном.

— Шентон, — произносит она. — Не пришли еще результаты ЭУР по той записке?

— Погодите… Да. Прямо с утра. Они нашли какую-то запись. Не исключено, что еще один шифр.

— Что там написано?

— Просто несколько цифр. Девять, тире, четыре. Десять, тире, двенадцать. Слово всего одно, но тоже непонятное. «Суб» с точкой на конце.

Кара хмурится.

— Перешли мне этот текст. Что-нибудь с камер?

— Нет, к сожалению. Но лаборатория отчиталась по блокнотам.

Кара и Гриффин оба подаются вперед.

— И?..

— Есть отпечатки пальцев и кое-какие следы ДНК. Но никаких совпадений с базой.

— Прогони их тогда по базе сотрудников полиции! — приказывает Кара.

— Уже. Ничего. Мы сейчас подключили общенациональную базу данных.

Кара не может в это поверить. Разочарование режет ее, будто ножом. Она была уверена, что это кто-то из своих.

— Позвони мне, как только хоть что-нибудь выплывет, — произносит она, готовая уже отключиться, но тут Тоби перебивает ее:

— Хотя, шеф, у меня есть одна мысль.

Где-то у дверей палаты Гриффина две медсестры что-то обсуждают во весь голос. Кара прибавляет громкость на телефоне, так и кипя от раздражения.

— Продолжай.

— Он знает, что вы наступаете ему на пятки, — говорит Шентон. — Он знает, что вы его ищете. Так что, скорее всего, он отвезет ее туда, где будет чувствовать себя в полной безопасности.

— В смысле?

— В какое-нибудь хорошо знакомое место. К себе домой. На работу. Туда, где он может хорошо контролировать обстановку.

Кара чувствует, как на нее опять накатывает страх.

— Но откуда нам знать, куда именно, когда мы и понятия не имеем, кто это такой? — кричит она дрожащим голосом.

Смотрит на Гриффина. Видит собственную беспомощность, свой страх, отраженные у него в глазах.

Пересмешник захватил Джесс, отвез черт знает куда, чтобы черт знает что там с ней сотворить. И все это ее вина. И она понятия не имеет, что делать.

Глава 73

Дело к концу. Он это чувствует.

Смотрит на нее, обмякшую на переднем сиденье, пока они катят на его дрянном дребезжащем «Фольксвагене». Струйка крови стекает у нее со лба, куда он ударил ее, но в остальном она невредима. Однако недолго ей такой оставаться…

Он рад тому, что конец близок. Он устал, окончательно вымотался, все это дерьмо уже достало его до печенок.

Он чувствует себя двумя совершенно разными людьми. Один из них — это тот, что с Карой. Уважаемый профессионал. А другой — тот, который убивает. У него две разные души, борющиеся за обладание им. Банди знал это. Гейн, Дамер, Брейди… Все они боролись со своей темной половиной, живя своей повседневной жизнью. Садясь в автобус, выполняя свою работу, любя своих близких.

Даже любовь? Да, даже это. Это то, что он никогда не мог себе даже представить, и все же…

Он готовит себя к тому, что должен сделать. Мысленно надевает маску, становится совершенно другой личностью. Действительно самим собой он бывает только тогда, когда он с ней, и эта мысль терзает его изнутри — ведь он знает, что такого уже больше никогда не произойдет.

Но сейчас ему нельзя думать о ней.

Совсем не такой представлял он себе собственную жизнь. Но это не более того, чем он заслуживает, — хотя и больше того, чего он ожидал, пока рос и взрослел в том памятном месте. Он был одинок в самом начале, будет одинок и в конце.

И скоро. Совсем скоро все завершится.

Глава 74

Они выходят из больницы, Гриффин следует за Карой к машине. Им нужно поехать куда-нибудь, абсолютно куда угодно. Пусть даже обратно в отдел — просто чтобы возникло чувство, будто они предпринимают какие-то осознанные действия.

Чувствует он себя не лучшим образом. Голова кружится, мутит, в ногах слабость. Жуткая боль во всем теле. Но сейчас это неважно. Нельзя останавливаться.

Ему нужно найти Джесс. Гриффин весь зажат, тело словно готово взорваться. У них нет ни малейшего представления, куда этот псих ее увез. Или что собирается делать.

Кара открывает пискнувшую сигнализацией машину брелоком и широко распахивает для него пассажирскую дверцу. Гриффина раздражает этот маленький жест, из-за него он чувствует себя жалким и беспомощным, но тяжело опускается на сиденье, ощутив в этот момент под собой что-то твердое.

Приподнимается, шарит рукой по сиденью и достает мобильный телефон. Экран тут же оживает — на нем ярко-красное окошко уведомления. «Эндрю! У тебя новый контакт!» — буквально кричит оно, взывая ко вниманию. Гриффин узнает логотип приложения. Иконку в виде пламени с маленькой буквой «т». Что Ру мог делать в «Тиндере»? А что его телефон делает здесь? Вновь ощутив укол обиды за обманутую сестру, Гриффин раздраженно засовывает телефон в бардачок — с глаз долой.

После жарко натопленной больницы в машине холодно, и он зябко обхватывает себя за плечи. На нем лишь рубашка и джинсы — та одежда, в которой его привезли в больницу. Гриффин чувствует себя грязным. И отчаянно мечтает о сигарете.

Видит непромокаемую куртку, брошенную на заднее сиденье машины Кары, и тянется за ней, пытается надеть.

И тут волна эмоций накрывает его с головой. Он чувствует, как трясутся руки, тело встряхивает от прилива адреналина.

Смотрит на куртку. Она ему не впору, слишком маленькая, слишком яркая, сине-красная. Гриффин вспоминает, как Миа выбирала ее, а потом подарила Ру на Рождество. И этот запах… Он подносит ее к носу, и шок узнавания прожигает его насквозь, вызывая головокружение.

Он опять там, на полу своей старой спальни. Запястья в волдырях от веревки, мускулы сводит от попыток освободиться. На глазах повязка, во рту кляп, но он слышит ее крики. Удары и шлепки. И звуки, издаваемые Миа: первобытные, отчаянные вскрики. Он вздергивает голову, изворачивается, опять напрягает запястья, беспомощно злясь на свои путы.

Миа еще раз вскрикивает, а потом наступает тишина, и это молчание лишь хуже, гораздо хуже. И тут он ощущает кого-то рядом с собой. Чье-то тело, прокисшее и горячее. Пот, кофе, немытая кожа…

И теперь Гриффин вновь улавливает запах этого человека, исходящий от куртки.

Кара уже открывает водительскую дверь, но он перегибается через сиденье, выхватывает у нее из руки ключи и отталкивает ее от машины. Блокирует двери и видит ее пораженное лицо за боковым стеклом, перелезая на водительское сиденье и заводя мотор.

Теперь Гриффин знает, кто это. Знает и кто это, и куда этот человек увез Джесс.

Но Каре нельзя этого знать. Это уничтожит ее — когда она поймет, что Гриффин собирается сделать.

Он включает передачу и под визг колес срывается с места.

Глава 75

Кара тяжело опускается на тротуар. Выкликает имя Гриффина вслед уносящейся вдаль машине, вновь и вновь, в полном отчаянии.

Он вдруг что-то понял. Что-то, чем не захотел поделиться с ней. Она ругает его; просто не поверить, что он так поступил…

Звонит в отдел, требует от диспетчерской отследить синюю «Ауди А3», повторяет цифры и буквы номерного знака. Понимает, что брат не будет обращать внимания на камеры контроля скорости, что ему на все это совершенно плевать. Просто гадает, не будет ли слишком поздно.

Собирается опять позвонить в штабную комнату, но тут видит уведомление электронной почты — новое письмо от Шентона. В «прицепе» — изображение обнаруженных электростатическим методом отметин, и что-то в них сразу цепляет глаз.

Присев на бордюр, Кара подносит экран телефона к глазам, завороженно изучает выявленную экспертами надпись. Шентон прав: это цифры, едва различимые, но понятные. Они сразу затрагивают какой-то дальний уголок памяти… И тут она наконец сознает.

«9–4. 10–12. Суб.»

Это ее собственный почерк. Это расписание работы местного бассейна, поспешно нацарапанное во время их последнего отпуска. В тот раз, когда они в последний раз бывали на даче.

Записка от убийцы «под Зодиака», застрелившего Либби, написана в блокноте, взятом у них на даче! В полной глуши, на торфяном болоте.

Куда этот убийца, скорее всего, и повез Джесс. И куда сейчас направляется Гриффин.

Но почему… Но кто?..

Ее мозг едва может признать то, что, как она понимает, может оказаться правдой.

Кара делает срочный вызов, требуя патрульную машину. Ей нужно срочно попасть туда. Пока тот, кого она любит, там не погиб.

Глава 76

Холод обрушивается ошеломляющей волной. Джесс задыхается и отплевывается, вода струится по ее лицу.

— Просыпайся уже!

Перед ней стоит мужчина. В руке у него ведро, и он ставит его на пол. Джесс сразу узнает его.

Пытается двинуться, но она привязана к деревянному креслу, руки и ноги надежно пристегнуты одноразовыми пластиковыми стяжками. Руки можно слегка выпрямить, и Джесс напрягает их, но подлокотники массивного кресла держат мертво. Оно лишь слегка покачивается, сколько бы она ни дергалась.

— Аккуратней; я не хочу, чтобы ты завалилась на спину, — говорит мужчина. Протягивает руку и мягко убирает прядь мокрых волос с ее лица. — Ну как ты, Джессика?

— Отпусти меня! — рычит Джесс. Она промокла насквозь, и в комнате холодно. Ее глаза мечутся по сторонам. Это какая-то деревянная хижина — симпатичные картинки на стенах, мягкие накидки на удобном диванчике.

— Где я? — кричит она. — Куда ты меня привез?

— Туда, где нам никто не помешает. — Он придвигает стул и садится напротив нее. Джесс замечает, что в руке у него небольшой перочинный ножик.

Она опять пытается вырваться, стяжки врезаются в кожу. Нужно успокоиться, говорит себе Джесс. Думать. Думать. Но тут взгляд ее натыкается на чье-то неподвижное тело — кто-то лежит на полу спиной к ней. Тоже мужчина.

— Кто это? — запинаясь, произносит она.

Человек с ножиком оборачивается с полуприкрытыми глазами, едва удостоив внимания распростертую фигуру.

— Не тот, за кого тебе стоит переживать. Он пытался защитить их, понимаешь ли… Этих детишек. Долбаный герой. — Он добавляет эту последнюю фразу язвительным тоном, в его голосе сквозит презрение.

Дыхание перехватывает у Джесс в горле. Мужчина видит ужас у нее на лице.

— Да не волнуйся ты, — говорит он. — Все с ними нормально. Получили снотворное и дрыхнут в спальне. Я люблю Тилли и Джошуа. Они никогда не входили в мой план. Но мне было нужно вернуться за тобой. Чтобы мы могли поговорить.

— О чем ты хочешь со мной поговорить? — спрашивает Джесс. Пытается отвлечь его. Надеется, что кто-нибудь разыщет ее. Но как, спрашивает тихий голосок в голове, как? Откуда кто-то может знать, где ты?

— Ты ведь наверняка меня узнала? — спрашивает он.

— Ну конечно, узнала! С прошлой недели. С…

Он останавливает ее:

— Нет. Не с того нашего баловства в туалете. Еще раньше.

— Раньше? — Джесс в полном недоумении. Всматривается ему в лицо. — Я не…

Но тут что-то в нем заставляет ее примолкнуть. Она и вправду знает его. Видит эти добрые глаза из давних лет. Эту улыбку, с которой он нервно подсовывал ей последний кусочек тоста. Давал ей какую-то игрушку, чтобы поиграть вместе. Следы того мальчишки, которым он был когда-то.

— Детский дом, — шепчет она. — Ты там был…

Мужчина печально улыбается ей.

— Все-таки помнишь меня! Вынужден признать, что когда ты не узнала меня на прошлой неделе, я был очень расстроен. Потому что я-то хорошо тебя помню, Джесс. — Он смотрит на перочинный ножик, выдвигает одно из лезвий из рукоятки. Свет сияет на серебре, пляшет на острой кромке.

— Но ведь уже больше двадцати лет прошло? — запинается она.

— Тебе было пять. А мне двенадцать, — говорит он. — Ты была такая испуганная, растерянная… Я слышал, как они говорят о тебе. Как говорят, что тебя пришлось забрать от родителей. Что твоя мама плакала, когда тебя увозили.

— Я этого не помню.

Джесс неотрывно смотрит на него. Впервые сознает, что манера вести себя у него довольно странная — он тих, сдержан, плечи опущены. Это не то поведение, которого она ожидала. Человек из полицейского профиля, которого описывал Гриффин, представлял собой торжествующего убийцу-садиста, готового и страстно желающего убивать. Сидящий же перед ней мужчина казался совершенно уничтоженным. Таким же побежденным, какой чувствовала себя она сама, пусть даже это именно она из них двоих была привязана к стулу.

— Ты там пробыла всего месяц, — тихо продолжает он. — Но я понял, что ты особенная. Ты мне сама показывала.

— И что же я делала? — шепчет Джесс.

— Держала руку над огнем. Я видел, как твоя кожа чернеет и сморщивается. Видел, как образуются волдыри. Но ты и глазом не моргнула. Ты смотрела на это и улыбалась. — Он тянется к ней рукой. На ладони у него шрам, стянутый тонкой перепонкой гладкой багровой кожи. — Ты предложила мне самому попробовать. Я держал так долго, сколько смог. Это было мучительно. Но под конец я не выдержал боль. А ты только смеялась надо мной.

Джесс качает головой:

— Прости, тогда я не понимала. Не сознавала, какой во мне изъян.

Его глаза удивленно расширяются.

— Изъян? Нет в тебе никаких изъянов! — Мужчина хмурится, на лбу у него собираются морщины, под челюстью ходят желваки. — У тебя есть то, чего нет ни у кого из нас, — продолжает он, и теперь его голос звучит громче. — Нечто совершенно уникальное. Я понял это тогда. Особенно когда твои родители приехали тебя забирать.

Он вдруг разражается смехом, слегка истерическим.

— Они приехали за тобой, Джесс! Никого родители из этого места так ни разу и не забрали! Никого!

Джесс видит, как его лицо мрачнеет. Быстрым движением мужчина хватает ее за руку, переворачивает, плоско удерживает ее ладонь, заносит перочинный нож — и втыкает его прямо в середину ладони.

Джесс чувствует, как тот проходит сквозь плоть, задевая кости, рвет сухожилия. Втыкается в деревянный подлокотник кресла, и она видит, как из-под лезвия начинает струиться теплая кровь. Вскрикивает от испуга.

— Ты особенная, Джесс, — говорит он. — И не вздумай этого отрицать.

— Ты сумасшедший! — кричит она. Пытается вырвать руку, но нож накрепко пришпилил ее к подлокотнику. Кровь стекает по креслу, лужей собирается на полу. Ее начинает трясти. От холода, от страха, от шока.

Мужчина улыбается, но улыбка вымученная, не более чем гримаса.

— Наверное, — произносит он. — Наверное, это так. Потому что единственное, чего я всегда хотел, — это чтобы меня заметили. Я хотел быть кем-то.

Произнося эти слова, он вроде как набирает силу. Недавней пришибленности как не бывало — он выпрямляется на стуле, вытягиваясь всем телом.

— Я был ничтожеством, никто меня не замечал! Все про меня забыли. Моя мать. Приемные родители. И ты.

Мужчина встает перед ней, глядя на нее из-под сдвинутых бровей. Она не осмеливается пошевелиться. Для Джесс это выглядит так, будто он боролся с чем-то, и в этой внутренней битве между гневом и смирением гнев одержал верх. Ее глаза вновь шарят по комнате. Ей видно деревья за окном. Идет дождь, темно.

Потом он поворачивается, подходит к столу у себя за спиной и берет большой нож. Тот просто огромный, с зазубренным лезвием с одной стороны, прямой и острый с другой, и она не может отвести от него взгляд.

— По крайней мере, ты не будешь страдать, — произносит мужчина почти про себя. Присаживается перед ней на корточки, с ножом в руке, направив его острием к ее телу. — Ты не испытаешь мучений, как все остальные. Знаешь, я до сих пор слышу их крики…

Он поднимает взгляд, и она видит в его глазах проблески чего-то человеческого.

— Их мольбы, их плач… Но я ничего не мог с этим поделать.

Джесс не сводит с него глаз. Она не будет ни о чем просить, вот уж нет! Но ее мозг, помимо воли, уже обгоняет происходящее, начинает представлять себе, что он задумал, что он может с ней сделать. Она чувствует, как быстро забилось сердце, паника путает все ее мысли.

— А та, другая девушка, — то, через что она прошла перед тем, как умереть… — Он крепко зажмуривается, мотая головой.

— Какая другая девушка? — ухитряется спросить Джесс трясущимися губами, в полном ужасе, но мужчина не отвечает. — Чего ты от меня хочешь? — выкрикивает она. Слезы и сопли стекают по ее лицу. — Я все для тебя сделаю! Только отпусти меня!

— Не могу. Мне очень жаль, Джесс, просто не могу. Ты должна сыграть свою роль во всем этом. Иначе это никогда не кончится. Этому никогда не будет конца.

И тут его голова резко вздергивается вверх, словно он вдруг вспомнил, для чего он здесь. Мужчина встает, идет обратно к столу и берет там что-то. Это пистолет, маленький и черный, и он ненадолго откладывает нож, чтобы передернуть затвор. С металлическим щелчком взводится курок.

— Пора, — говорит он.

Джесс замечает, что голос мужчины изменился. Теперь он решительный, уверенный. От этого ее пробирает холодом до самых костей.

— Пожалуйста, отпусти меня, — шепчет она.

Он хранит молчание. Нацелив пистолет ей в голову, выдергивает перочинный нож из подлокотника и из ее руки, а потом перерезает им стяжки вокруг ее лодыжек. Джесс смотрит на охотничий нож, все еще лежащий на столе. Потом — на дверь в дальнем конце комнаты.

Проследив направление ее взгляда, мужчина складывает перочинный нож и убирает его в карман.

— Только попробуй рыпнуться, — говорит он, — и я прострелю тебе коленные чашечки. Боль там или не боль, но после такого ты уж точно никуда не уйдешь.

Джесс не двигается.

— Поняла?

Она понимает, что нужно изобразить покорность. Если они выйдут наружу, можно будет попробовать сбежать. Это ее лучший шанс. Это ее единственный шанс.

Мужчина тянется рукой за спину, на ощупь берет со стола охотничий нож и перерезает путы у нее на запястьях. Вздергивает ее на ноги, а потом становится у нее за спиной, прижав дуло пистолета ей к спине, а острый кончик ножа — к шее. Джесс чувствует, как твердый металл вминается в плоть.

— Иди, — приказывает он, толкая ее пистолетом, и она, ковыляя на подгибающихся ногах, за несколько шагов достигает двери.

— Открывай!

Джесс баюкает свою поврежденную руку. Теперь кровь уже льется ручьем, рана открылась. Неловко повозившись с засовами, она наконец сдвигает их.

Едва только они делают шаг за порог, как ветер со всей силы бьет ей прямо в лицо. Он так и пропитан дождем. Они медленными мелкими шажками отходят от дома, и Джесс пристально всматривается в темноту. Ей не слышно никаких признаков цивилизации, не видно никаких огней. У нее нет ни малейшего представления, куда податься.

Она все еще чувствует нож у себя на шее, ствол пистолета на спине. Но давление немного ослабло. Это рискованно, но какой у нее еще есть выбор? Здесь совсем никого, никто не придет ей на помощь. Резко крутнув телом, она отдергивается от него, одной рукой оттолкнув его правое предплечье, а локтем другой ударив назад. Попадает, но не оглядывается.

Слышит за спиной гневный рев, от которого кровь стынет в жилах.

И бежит.

Глава 77

Полная темень, ей видно от силы на фут впереди, но она все равно бежит. Бежит со всех ног, напрягая хрипящие легкие. Спотыкается о корень, чудом сумев устоять на ногах, проталкивается дальше сквозь ветки и растительность под ногами.

Джесс не знает, насколько он отстал. Чувствует, как острые колючки цепляются ей за одежду, что-то царапает по лицу. Задевает ногой за какую-то неровность в земле, подвертывает лодыжку, но опять поднимается и бежит, бежит.

Что это за место? Ни дорог, ни каких-то признаков жизни. Джесс, задыхаясь, лихорадочно продирается сквозь кусты. Слышит грохот выстрела и мысленно проверяет свое состояние. Должно быть, он промазал, думает она. Сколько у него патронов? Потом вспоминает про нож, вспоминает про его угрозы и бежит еще быстрее.

Но тут слышится еще один хлопок, и что-то толкает ее в бок, сбивает с бега. Она чувствует, как силы покидают тело. Но продолжает проламываться вперед. Нельзя позволить ему догнать ее. Нельзя!

Бросает взгляд за спину, пытаясь разглядеть его, — но тут вдруг внезапная пустота. Ее нога встречает только воздух, и Джесс чувствует, что падает, летит кувырком по камням и жидкой грязи. Ее руки скребут землю, пытаясь остановить падение.

Слышит треск, когда ее левая нога ударяется обо что-то в самом низу крутого уклона. Чувствует, что сломана кость. Она наконец замирает на земле. Ощущает вкус крови во рту, скрежет грязи между зубами. Пытается двинуться, но нога не действует, и Джесс пытается осмотреть ее в тусклом свечении неба. Видит что-то белое — обломки обеих костей голени торчат из окровавленной плоти, прорвав джинсы, нога согнута под каким-то невероятным углом.

Она хватается за дерево по соседству, чтобы подняться, переместив весь свой вес на здоровую ногу. Пытается хромать дальше, но чувствует, как кость трется о кость, как мокро чавкает свободная плоть вокруг раны. Вновь со вскриком падает на землю.

Джесс ругает свое переломанное тело. Да, она не способна чувствовать боль, но теперь это нисколько не способствует ее дальнейшему продвижению. Со сломанной ногой, разлетевшейся на осколки, ей никак от него не уйти.

Опять опускается на землю и лежит совершенно неподвижно, пытаясь унять лихорадочное дыхание. «Он не знает, где я», — повторяет она себе. Может, он не сумеет разыскать ее. Наверное, ее уже ищет полиция. Наверное. Наверное…

Ждет десять, пятнадцать минут. Лихорадочно шарит взглядом вокруг. Напрягает слух, пытаясь хоть что-нибудь услышать. Не слышит ничего, кроме ветра и дождя. Может быть, он уже ушел… Может быть…

Но нужно двигаться. Нельзя пролежать здесь всю ночь. В темноте она кое-как различает край большой открытой поляны. Воображает себе тропу, проселочную дорогу — что угодно, что приведет ее к помощи. Начинает подтаскивать туда себя на локтях и на здоровом колене, загребая пальцами грязь.

И тут видит это.

Поначалу нечто неузнаваемое. Какой-то странный силуэт, которому ее мозг не в состоянии подобрать определение. Тот нависает у нее над головой, бледно-белый, в призрачном свете луны. Медленно поворачивается, чуть покачиваясь, сочась чем-то, капающим на землю. Скрип веревки. Черные пустые дыры, что-то темно-красное, все в потеках и пятнах…

Но тут Джесс сознает, что это.

И не может удержаться от крика.

Глава 78

Джесс не может отвести взгляд. Все в ней хочет закрыть глаза, хочет исчезнуть, хочет прекратить смотреть на эту ужасную сцену, но все в ней словно застопорилось. Намертво сфокусировалось на парящем над землей человеческом теле.

Это женщина, Джесс теперь это понимает. Та висит прямо над ней — в шею впилась толстая веревка, голова свесилась к земле, уставившись прямо на Джесс неестественно широко раскрытыми глазами. Почерневший язык распух во рту, длинные светлые волосы распущены и прилипли к плечам, чуть ли не художественно драпируя обнаженную грудь. Бледное синюшное тело пестрит ссадинами и какими-то мелкими багровыми крапинками. Ноги — сплошь в красных и коричневых потеках. Кончики пальцев ног вытянулись вниз — грязь, дождь, кровь, еще что-то непонятное капает с них на землю.

Мертвая женщина слегка двигается. Медленно вращается на веревке. И когда тело поворачивается, Джесс понимает, как именно она умерла.

Вся кожа со спины женщины полностью удалена. Напрочь оборвана. Оставшиеся клочья свободно свисают вниз, но большей частью она просто отсутствует. И отсутствует не только кожа. Вся спина — одна зияющая рана, внутри которой Джесс видно какое-то месиво — как она предполагает, легкие, кишки, прочие внутренние органы, свисающие вниз и все еще соединенные между собой. Но хуже всего — ребра. Вскрытые, торчащие из тела, словно окоченевшие белые крылья.

Во всем теле у Джесс слабость, она буквально парализована этим зрелищем. Она не может себе представить, кто мог проделать такое с другим человеком. Это не человек. Человек на такое не способен. Это не…

— Она — ангел.

Джесс вздрагивает, когда слышит его голос совсем рядом с собой, а потом пытается отползти, загребая руками грязь. Мужчина медленно выходит на поляну у нее за спиной. Он весь промок, одежда у него вся в грязи, футболка прилипла к груди.

— Я говорил тебе, что не стоит бежать. Говорил ведь, — произносит он. Голос у него звучит монотонно, плоско и бесчувственно. Мужчина прицеливается из пистолета ей в ноги, но тут же опускает его, когда видит торчащую из дыры в ее джинсах кость и пузырящуюся вокруг нее кровь.

— Пожалуйста, пожалуйста… — всхлипывает Джесс. — Пожалуйста… Ну что же ты наделал?

Он на миг бросает взгляд на женщину, а потом опять на Джесс. Глаза его темны — черные дыры, лишенные всякого выражения.

— Она недолго продержалась, — негромко произносит он. — Умерла от боли. Не выдержала, когда он взрезал ей спину. Когда взломал ей ребра, вытащил наружу легкие, все еще дышащие.

Джесс зажимает ладонью рот. Все это совершенно не укладывается в голове. Через что эта женщина должна была пройти, какую боль при этом испытывала… Ее мутит, горячая кислота поднимается в горло.

— Отрезал ей веки, — продолжает он, показывая себе за спину. — Она должна была по-прежнему смотреть — видеть, что он делает с ней.

— Кто? — кричит на него Джесс. Оглядывает поляну. — Кроме нас, тут никого нет, больной ты урод!

Мужчина смеется, отрывисто и визгливо, а потом несколько раз бьет тыльной стороной руки себя по голове; его лицо направлено к земле, глаза зажмурены. Она в ужасе наблюдает за ним.

— Он повсюду! — кричит он. — Он — часть меня. Всегда наблюдает. Всегда здесь. А теперь он сделает это и с тобой тоже!

Нацеливает на нее острие охотничьего ножа. Джесс вдруг совсем не может дышать. Глаза ее мечутся между острым лезвием и женщиной у нее над головой.

— Долбаный хор ангелов!

Но тут мужчина вдруг замирает. Склоняет голову набок и прислушивается. А потом опять поднимает пистолет, сверкающий, глянцево-черный в струях дождя. Дуло нацеливается ей прямо в лицо.

— Гриффин! — кричит он, и в голосе его опять звучит торжество. — Нат Гриффин!

Джесс совершенно сбита с толку, но поворачивается, когда слышит какое-то движение среди деревьев справа от себя.

Мужчина опять орет:

— А ну-ка быстро сюда, иначе я прострелю твоей подруге башку!

И тут она видит его. Он выступает из подлеска. Медленно поднимает руки над головой.

— Отвали от нее, — говорит Гриффин.

Глава 79

Гриффин уже и раньше бывал на этой даче. В более счастливые времена, вместе с Миа. Это была их тихая гавань, укромный уголок покоя и тишины. Где в случае чего никто не услышит твоих криков, шутила она.

Гриффин теперь знает, кто такой Пересмешник. Этот человек присутствовал на поминальной церемонии по Либби. И совсем недавно заскакивал в отдел полиции, откуда вполне мог отправить то сообщение в «Тиндере», допустив тем самым свою единственную ошибку. И он отлично умеет обращаться с ножами. Он все-таки повар, в конце-то концов.

Но всю поездку до домика Гриффин все никак не мог понять. Отец его племянницы и племянника. Муж Кары. Как она не догадалась? Как мог этот человек убить всех этих людей? Убить Миа, пытаться убить его самого?

Но доказательство — вот оно. Ошибки быть не может.

Гриффин мчался сквозь проливной дождь, зная, что каждую прошедшую секунду Джесс остается наедине с убийцей. Но все-таки остановил машину на почтительном расстоянии от дачи, не желая, чтобы кто-то услышал его появление.

Осторожно заглянул в окно, но домик был пуст. Посреди комнаты одиноко стояло деревянное кресло с чем-то похожим на следы крови на одном из подлокотников. Открытая дверь хлопала на ветру.

Он повернулся и посмотрел на темный лес. Понял, что они где-то там. Но где?.. И тут услышал ее крик.

Гриффин быстро двинулся на звук, петляя между деревьями. Дождь струился по его лицу, насквозь промочил одежду, но он едва это замечал. Изредка останавливался, прислушиваясь, потом вновь устремлялся бегом через лес, подхлестываемый бушующим в крови адреналином.

Вовремя заметив провал в земле перед собой, сумел устоять на ногах. Стал медленно спускаться, осторожно цепляясь за покрытый грязью крутой откос.

Пока не увидел это… эту… Что это было? Вроде бы женщина, висящая на суку в темноте, вся окровавленная и изломанная. Гриффин передернулся от неожиданности, кровь гулко застучала в ушах. Это ведь… О господи! Его первой мыслью было, что это Джесс, и он едва устоял на подкосившихся ногах; воздух с глухим стоном вырвался у него из легких. Но тут увидел светлые волосы и перевел взгляд вниз — туда, откуда доносились теперь уже хорошо различимые голоса.

Там на спине лежала Джесс, неловко подогнув под себя ногу. Но его облегчение длилось недолго — над ней стоял какой-то мужчина, с ножом в одной руке и пистолетом в другой. И это был совсем не тот, кого он ожидал здесь увидеть.

Гриффин не мог поверить собственным глазам. Но отпечатки пальцев, ДНК на блокноте?.. Это не мог быть он!

И тут услышал собственное имя.

* * *

— Гриффин! — слышит он. — Нат Гриффин! А ну-ка быстро сюда, иначе я прострелю твоей подруге башку!

Прикрывает глаза. Он знает, на что способен этот тип. Знает, что он хладнокровный садист и убийца. Свидетельство этому висит сейчас прямо перед ним. У него нет выбора. Нельзя позволить ему застрелить Джесс.

Гриффин выступает из-за деревьев и поднимает руки над головой. Смотрит на этого человека. Человека, с которым работал бок о бок. Человека, которого недолюбливал, но которому доверял. Потому что тот был полицейским. Детективом.

— Отвали от нее, — говорит Гриффин. — Отвали от нее, Дикин.

Глава 80

— Очень мило с твоей стороны, что ты присоединился к нам, — говорит Ной. Пистолет сдвигается, нацеленный теперь в голову Гриффину.

Тот видит, как Джесс смотрит на него, а потом опять на Дикина.

— Ты знаешь его, — шепчет она. Даже в тусклом свете Гриффину видно, что выглядит Джесс просто ужасно. Она все бледная, ежится от холода и страха.

Гриффин мрачно улыбается.

— Он — коп, Джесс. Ты в порядке?

— Нет, она далеко не в порядке! — восклицает Дикин. — У нее сломана нога, и я ее, блин, подстрелил.

Джесс удивленно опускает взгляд. Гриффин видит, как она берется рукой за бок, потом поднимает ее к лицу, смотрит на кровь. На густую красную жидкость, отсвечивающую в лунном свете.

— Тебе нравится наш маленький ангел?

Гриффин поднимает взгляд на женщину, а потом устремляет взгляд на Дикина из-под опущенных бровей.

— Твоя работа, Ной? Как это понимать?

— Развязка, Гриффин! У любой игры должна быть развязка. — Дикин смеется писклявым и колючим смехом. — Это никогда не было делом всего одного или двух убийств — это, блин, целое шедевральное полотно, если тебе нравится такое слово, дань памяти величайшим из великих! А вот это? Ты только посмотри! Это же, блин, настоящее произведение искусства! Это должно было стать чем-то лучшим, куда более совершенным, чем все, что было до этого.

— Ты больной на всю голову, Ной. Просто сдавайся. Полиция уже едет сюда.

— Как бы не так! Я знаю тебя. Ты явился совсем один. Долбаный одинокий волк… Почему ты так поступил, Гриффин? У тебя свои собственные планы?

Оскалив зубы, Гриффин мотает головой.

— Ты ведь собирался убить меня, я угадал? Чтобы поквитаться за Миа? — Дикин неистово машет пистолетом, после чего опять нацеливает его на Гриффина. — Ну и как у тебя это сейчас получится, Нат?

Гриффин бросает на него обжигающий взгляд сквозь темноту, чувствуя, как нарастает гнев.

— Ну и как быстро ты умеешь двигаться, по-твоему? Думаешь, что сможешь отобрать у меня ствол, прежде чем я подстрелю тебя? Прежде чем оставлю тебя здесь истекать кровью и смотреть, как я делаю это, — он показывает на женщину, а потом на Джесс, — вот с ней?

Гриффин в отчаянии смотрит на Джесс, когда она начинает плакать, ее слезы падают в грязь.

— Я заставлю тебя смотреть, Нат! — шипит Дикин. — Как я вскрою ее, выверну наружу ее кости, ее внутренности. Повешу на дереве. Оставлю вас обоих умирать. Потому что именно так все и произойдет.

Гриффин медлит. Сможет ли он овладеть ситуацией, прежде чем Дикин выстрелит? Сможет ли потом вынести последствия, если пойдет на такой риск и потерпит неудачу? Как в тот раз? Как с Миа?

Но тут он слышит это. Голос, громкий и ясный поверх шума ветра и дождя.

— Ной, прошу тебя. Опусти пистолет. Все кончено.

Гриффин чувствует, как сердце готово выпрыгнуть из груди. Пожалуйста, нет! Только не ее заодно!

Из-за деревьев выступает Кара. Гриффину видно, что она плачет, но за слезами лицо у нее решительное. Дикин замечает ее, и внезапно выражение его лица меняется.

— Нет! — кричит он. — Тебе нечего здесь делать! Уходи!

— Прошу тебя, Ной, — опять говорит Кара. — Группа захвата будет здесь с минуты на минуту. Это не то, чего ты хочешь. Это не ты.

Гриффин замечает резкую перемену в Ное. Появление Кары все в нем изменило. Самодовольной уверенности в себе как не бывало — он явно колеблется, на лице у него впервые проступают какие-то человеческие эмоции, словно с него упала маска.

— Да что ты про меня знаешь? — В голосе Дикина звучит паника, и он бросает взгляд за спину в лес. — Абсолютно ничего! Это я убил всех этих людей! Посмотри, что я сделал с ней! Я просто кусок дерьма. Я ничтожество! Я заслуживаю смерти!

Дикин показывает на женщину, и только тут Гриффин сознает, кто это. Это Лорен. И Кара тоже это понимает.

Гриффин видит, как ее разрывают противоречивые чувства. Она зажмуривается, резко подается всем телом вперед, упершись руками в колени, чтобы удержаться на ногах. Судорожно сглатывает, делает глубокий вдох, а потом вновь открывает глаза. Но не поднимает взгляд. Отворачивается от обезображенного трупа своей няни и поворачивается к Дикину.

— Я в это не верю, — ухитряется выговорить она дрожащим голосом. — Последние три года мы каждый день были вместе. Ты — мой напарник, Ной. Мой лучший друг.

— Заткнись! — орет на нее Дикин. Уголки его рта опущены вниз; вид у него такой, будто он вот-вот расплачется. — Прошу тебя! Тебе надо уйти.

— Я не брошу Гриффина, — говорит Кара. — И не брошу тебя, Ной.

— Тебе придется, тебе придется, — повторяет Дикин, вновь и вновь. — Прошу тебя!

И тут вдруг громкий хлопок. Он гулко разносится по лесу, отчего у Гриффина звенит в ушах.

Он слышит истошный визг. Видит серый дымок в темноте, медленно завивающийся из черного отверстия ствола в руке Дикина.

Чувствует, как силы покидают тело. Видит нацеленные на него глаза Джесс, в которых мелькает испуг, когда он падает на колени. Ноги не держат. Он валится спиной в грязь.

И только сейчас замечает боль. Но она какая-то другая, не такая, как раньше, — не имеет никакого отношения ни к безжалостной пульсации в спине, ни к неукротимой ярости, когда он терпит поражение. Сейчас все происходит как в замедленной съемке. Он абсолютно спокоен. Смиренно безразличен.

Лежа лицом вверх на мокрой земле, Гриффин запрокидывает голову, глядя, как на фоне черного неба косо летят серебряные дождевые капли.

И думает: вот и всё.

Я умираю.

Глава 81

Кара слышит свой собственный крик, но кажется, будто он доносится откуда-то со стороны. Бежит к Гриффину и падает рядом с ним на колени.

— Кара…

Она поднимает взгляд, смотрит прямо в глаза Дикина. Теперь он плачет, но пистолет по-прежнему у него в руке, нацеленный на Гриффина.

— Уходи, быстро, иначе я прострелю ему голову!

— Зачем ты это делаешь? — умоляюще взывает Кара. — Прошу тебя, Ной! Очень прошу! Отдай мне пистолет!

Протягивает к нему руку, все ее тело разом ослабло. «Возьми себя в руки, — твердит она себе, — продержись хотя бы еще немного! Скоро появится подкрепление. Не смотри на Лорен. Не думай о том, что он сделал. Хотя бы еще чуть-чуть…»

— Не могу, — всхлипывает Дикин. — Это должно быть закончено. Но прошу тебя! Тебе нельзя здесь оставаться! Иначе и ты тоже… ты тоже будешь одной из них!

Он поднимает взгляд, и рука Кары взлетает ко рту. До нее доходит, что он только что сказал. Останешься — и он тебя убьет. Останешься, и он сделает с тобой то же самое, что сделал с Лорен. Но она все равно не может ему поверить. Он не может быть этим человеком! Только не Ной. Она любит его. Он — почти член семьи. Он не причинит ей никакого вреда. Это точно.

Кара смотрит на своего брата. Его глаза закрыты. Ей непонятно, жив он или уже умер, и она чувствует, как тошнота подкатывает к горлу.

Медленно поднимается из грязи. Ной поднимает пистолет и целится в нее. У нее кровь стынет в жилах.

— Уходи, — говорит он. В его голосе звучит отчаяние, он буквально умоляет ее.

— Нет.

— Это должно закончиться. Эти люди, эти серийные убийцы, — они были лучшими в своем деле. — Дикин примолкает, вытирая лицо тыльной стороной руки. — И я всех их превзошел. Я всю жизнь только и слышал, что я — полное ничтожество. Что никто меня не любит, что ничего я никогда не добьюсь.

— Я люблю тебя, Ной, — шепчет Кара.

— Не любишь ты меня! — кричит Дикин сквозь слезы. Каре видно, что он дрожит всем телом. — Ты любишь Ру, своих детей и Гриффина! Меня ты не любишь так, как их! Я должен это сделать. Должен! Сегодня все закончится.

Слова Ноя прерывает всхлип — дождь, слезы, сопли, пот струятся по его лицу.

— Уходи! Прошу тебя! — молит он.

— Ной…

Вдруг все это для нее уже слишком. Кара плачет, в глазах все плывет. Если вооруженная группа захвата появится до того, как она получит от него пистолет, то его застрелят. Он умрет.

Кара протягивает руку. Едва может видеть сквозь слезы.

— Пожалуйста, — всхлипывает она.

Дикин поднимает пистолет к ее голове, палец на спусковом крючке напрягается.

— Нет, Кара, нет… — шепчет он.

Теперь она совсем близко от него. Ствол пистолета упирается ей в лоб — если Ной выстрелит, не жить и всем остальным. Но Кара не смотрит на пистолет — медленно протягивает руки и берет его за плечи.

Смотрит ему прямо в глаза и видит его. Своего Ноя.

— Ты — мой лучший друг, Ной, я люблю тебя, — повторяет она.

Его лицо кривится, пистолет падает, и Кара понимает, что все кончено.

Слышит сирены вдалеке — машины группы захвата наконец-то почти на месте.

Дикин плачет еще пуще, и она тянется вперед, даже не думая, затягивает его в объятия. Это ее естественная реакция, но когда Кара стоит, обнимая своего напарника, ее взгляд перемещается на Лорен. На ее немигающие глаза. И в этот момент она просто не может не думать про всю ту боль, через которую та прошла. Про ее невыносимые мучения перед смертью.

А потом смотрит на своего брата и на Джесс. Джесс кое-как подползла туда, где лежит Гриффин — недвижимый, молчаливый, глаза его закрыты. Джесс баюкает его голову в своих руках, разговаривает с ним, просит его держаться, поддерживает в нем жизнь.

Кара чувствует отвращение, гнев. Сознает, что делает, и отпускает Дикина, который тут же опускается на землю, все еще всхлипывая. Она отступает на шаг, когда на поляну врывается группа захвата. Бойцы медлят, вытаращив глаза на всю эту сцену, с искаженными от ужаса лицами.

Кара смотрит на Ноя. Тот не делает никаких усилий двинуться, его лицо — неузнаваемая маска из слез, дождя и грязи. Ей видно, что он окончательно сдался. Дикин плачет, повторяя одни и те же слова, но она его больше не слушает.

— Вот он, — показывает на него Кара. — Это был он.

Мужчины в черном с тяжелыми винтовками окружают Дикина, заламывают ему руки за спину, вздергивают на ноги.

— Мои дети… — обращается она к одному из бойцов. Никак не может заставить себя закончить фразу. — Мой муж…

— Они в порядке, — отзывается тот. — Их уже везут в больницу. И прямо за нами еще «Скорые».

Каре ощутить бы облегчение, но оно так и не приходит. Она словно вся занемела, смутно сознавая, что наверняка это последствия шока. Думает про мертвых женщин, про разделанных как на бойне мужчин. Про изнасилования, пытки. Про Либби, Миа, Лорен…

Ноги у нее подкашиваются, и она плюхается на колени в грязь. Оборачивается на Ноя. Тот все еще выкликает сквозь слезы те же самые слова, что и перед появлением группы захвата, и его полный отчаяния голос почти теряется за переговорами полиции, шумом ветра и дождя.

Но Каре все равно слышно, что он говорит.

— Мне так жаль! — все повторяет Ной. — Так жаль, так жаль!

День десятый