З у е в. Вы утверждаете, что наши ученые способны сделать атомную бомбу огромной разрушительной силы?
Ц в е т к о в. Да, утверждаю. Теоретически она почти готова, нужны уточняющие опыты.
З у е в. Сколько времени они потребуют?
Ц в е т к о в. Никто не знает.
З у е в. Сколько, каких материалов и какое оборудование потребуется?
Ц в е т к о в. Никто точно не знает. Опыты покажут.
З у е в. Ценю по достоинству ваши лапидарные ответы, но с ними я не могу идти на доклад в Комитет обороны.
Ц в е т к о в. Запретив говорить мне о политике, вы хотите, чтобы я снова заговорил о ней? Избавьте. Разрешите дать совет?
З у е в. Слушаю.
Ц в е т к о в. Я как мог и как сумел выполнил свой долг. Напомнил о проблеме. Что же касается всего остального, то вам следует разыскать Георгия Петровича Бармина. Это мой учитель. Я рядовой. Он — в полном смысле генерал.
З у е в. Генерал?
Ц в е т к о в. У вас он не числится в этом звании. Это звание ему присвоили мы — его ученики, его товарищи. И смею думать, оно более справедливо присвоено, чем это иногда делается в армии.
З у е в (сухо). Любопытно.
Ц в е т к о в. Если бы вы знали, как он умеет заставить с удовольствием, с азартом бегать тех, кто едва двигался с причитаниями и стонами. Когда в институте его избирали в профком — все тихо выли от горя.
З у е в. Где он?
Ц в е т к о в. Последний раз я встретил его случайно на станции… не помню какой. Как раз перед Новым годом. Он добирался до Казани. В Казани должны знать, где он. В Академии наук.
З у е в (встает). Не смею вас больше задерживать, товарищ техник-лейтенант. Оставьте все сведения о себе дежурному в приемной. Где остановились, где вас можно будет найти. Продовольствием обеспечены?
Ц в е т к о в (стоя). Так точно.
З у е в. О дальнейшей службе получите предписание. Без него никуда ни шагу. Это я говорю на всякий случай, зная вашу склонность к самостоятельным отлучкам.
Ц в е т к о в. Вам известно?
З у е в. Интересовались.
Ц в е т к о в. Приятно, что наконец-то мне встретился серьезный человек.
З у е в. Мне тоже было приятно познакомиться с вами. (Подавая руку.) Отдыхайте. На вопросы окружающих и знакомых, почему вы оказались в Москве, советую отвечать без запинки, ясно и просто: ожидаю назначения. Посылают на курсы по освоению новой радиотехники.
Ц в е т к о в. Простите, не должен ли я это понимать так, что наконец-то лед тронулся, что наконец-то принято решение продолжать ядерные исследования?
З у е в. Так понимать не рекомендую.
Ц в е т к о в. Зачем же весь этот разговор? Мой вызов?
З у е в. Назовем это мероприятие предварительным ознакомлением с вашими идеями. Ваша часть стояла под Миллеровом?
Ц в е т к о в. Да.
З у е в. Миллерово сдали вчера. Начинаются бои за Сталинград.
Ц в е т к о в. Удивительно. Опять будет не до нас.
З у е в. Вы меня задерживаете.
Ц в е т к о в. Извините.
З у е в. Счастливо.
Цветков, просто кивнув головой, уходит.
Забавный человек. Если все ученые такие, ну и придется хватить с ними горюшка. До слез.
З а т е м н е н и е.
Один из первых дней июня 1943 года. Б а р м и н в кабинете Гришанкова. Г р и ш а н к о в — в летах, немного полноват, от хронического недосыпания — тяжелые, свинцовые веки глаз. Одет во френч, сапоги. Держится с простотой, присущей большим, сильным натурам.
Г р и ш а н к о в. В пределах наших возможностей мы дадим вам все необходимое для научных исследований. Самое трудное время в военном смысле позади. Правда, мы ожидаем, что в течение ближайших двух недель немецкое командование начнет большое наступление в районе Орлами Курска, но к этому мы готовы и за исход боев почти спокойны… Впереди еще много боев, жертв, трудностей. Вас это не должно смущать. Вы свое честно отвоевали.
Б а р м и н. Смущение неизбежно, а вот как его преодолеть?
Г р и ш а н к о в. Политбюро возьмет ваш грех ухода в тыл на себя. Преодолейте. (Пауза.) В вашей докладной обратили внимание на просьбу о розыске нужных специалистов. Было сказано — в этом поможем. Люди будут найдены, где бы они ни находились.
Б а р м и н. Отлично.
Г р и ш а н к о в. Подбор кадров мы доверим вам, но вы должны будете отвечать за каждого человека, за его умение работать, молчать, хранить тайну.
Б а р м и н. Далеко не пустяковая обязанность.
Г р и ш а н к о в. Мы знаем, что вы смелый человек. Знаем, как вы работали в Севастополе под огнем противника. Это ваша личная храбрость. Где строжайшая государственная тайна, где решающий участок политики, там смелость должна иметь иную окраску — сугубой осмотрительности.
Б а р м и н. Да-да. Одно к одному.
Г р и ш а н к о в. А как быть? (Пауза.) Мне это кажется или я ошибаюсь? Вы как будто колеблетесь?
Б а р м и н. Да. Не скрою.
Г р и ш а н к о в. Боитесь ответственности?
Б а р м и н. Не скрою. Боюсь.
Г р и ш а н к о в. Понимаю. Выдвинуть предложение — одно. Взвалить на свои плечи всю ответственность за исход — другое. (Пауза.) Разведывательные данные утверждают: Гитлер готовит какое-то секретное оружие. Вы знаете, каким оно может быть. Кому же его делать? Представляю, что дело исключительно важное, трудоемкое.
Б а р м и н. Невообразимо трудное. Равное сотворению чуда.
Г р и ш а н к о в. Но делать-то все равно надо?
Б а р м и н. Надо. Вопрос жизни или смерти.
Г р и ш а н к о в. Может быть, вы хотите обеспечить для себя какие-нибудь особые условия? Говорите. Что будет в наших силах — все выполним.
Б а р м и н. Не отречетесь от этих слов?
Г р и ш а н к о в. Пока буду жив. Ну и, конечно, пока буду иметь власть. (Пауза.) Надеюсь, вы понимаете, что и вам вручается огромная власть. Увеличивайте ее сами. Делом. Результатами.
На коммутаторе замигала лампочка.
Извините. (Снимает трубку.) Слушаю. (Пауза.) Спасибо. Благодарю за службу. Отдыхайте. (Кладет трубку. Молчание.) Итак…
Б а р м и н. Буду верить, что ваши слова мне придется напоминать именно вам, и никому другому. И я это должен буду сделать, когда настанет нужный день. Сейчас все преждевременно.
Г р и ш а н к о в. Согласен ожидать. (Протягивает руку.) Итак, за дело!
Б а р м и н (пожимая руку). Да.
Г р и ш а н к о в. Вероятно, мы отстали от немцев. Как их обойти? Какой лучший выход из этого положения?
Б а р м и н. Вижу один. Привлечь к работам как можно больше талантливых людей. Трехкратные, многократные проверки опытов на стадии научных исследований облегчат положение промышленности, позволят сберечь побольше денег. Ошибки в исследованиях дешевле, чем ошибки в масштабе промышленности.
Г р и ш а н к о в. Значит, наше спасение в умных людях?
Б а р м и н. Да.
Г р и ш а н к о в. Еще раз убеждаюсь, что мы не ошиблись в выборе, намечая вас руководителем атомного проекта. Но должен сказать, что вы не только ученый. Вы — политик. Это хорошо.
Б а р м и н. Я себя таковым не считаю.
Г р и ш а н к о в. Начните считать, даже если вам этого не хочется.
Б а р м и н. Очень не хочется. Но дело покажет. Если это возможно — устройте мне завтра поездку в Ленинград.
Г р и ш а н к о в (улыбнулся). Завтра?
Б а р м и н. Да. Времени терять нельзя.
Г р и ш а н к о в. Ну что ж, ну что ж… Отдадите сами распоряжение генералу Зуеву. Он в полном вашем подчинении, и он все сделает лучшим образом.
Б а р м и н. Вот как? Впрочем, только так и должно быть. Прощайте.
Г р и ш а н к о в. Одну минуту. Отсюда вас отвезут в гостиницу «Москва». Мне вот позвонили… В отведенном вам номере вас ожидает жена, Кира Федоровна. Ее нашли, привезли, ну и все…
Б а р м и н. Благодарю. (Пауза.) Особо благодарен за то, что сказали сейчас, а не раньше. Избавили от неловкого положения. Получать авансом дорогие дары — это обязывает, а человек слаб. Ценю.
Г р и ш а н к о в. Желаю удачи.
З а т е м н е н и е.
Номер в гостинице «Москва». Полумрак. Б а р м и н сидит за круглым столом.
Б а р м и н. Когда-нибудь я сам себе признаюсь, что всю жизнь пил терпкий, волшебный яд желаний. Что меня неотступно преследовали мечты победить, отсрочить смерть планеты, возвеличить могущество человека. Но для этого надо убить войну. Убить саму войну! Теперь я больше ничего не хочу. Пока больше ничего. Меня страшит мысль, что Гейзенберг или Штрассман могут дать Гитлеру оружие необычайной силы. Ведь вся промышленность Европы к их услугам. Урановые рудники Чехословакии. Немецкие физики работали, работают, а мы размагничивали корабли. Это было нужно. Я занимался тем, что приносило пользу немедленно, сию минуту… Убить саму войну. Убить… Навсегда. За это, быть может, придется пожертвовать собой. Наука получает крылья, несущие с неимоверным ускорением к концу страдания Земли. В пути кому-то придется сгореть. Что ж, желание выполнить свой долг, ни разу не отступив, ничем не запятнав свою совесть, — занятие ничуть не безобиднее, чем освободить энергию атома. Зонтик в полнеба. Во все небо! Во все. Навсегда.
Неслышно появляется К и р а Ф е д о р о в н а, в теплом платке, наброшенном на плечи.
Б а р м и н а (неуверенно, с каким-то страхом). Георгий…
Б а р м и н. Что, родная?
Б а р м и н а. Георгий! (Бросается к нему, прижалась. Тихо рыдает.) Георгий! Георгий!..
Б а р м и н (обнял ее, целует волосы, лицо, руки). Успокойся, успокойся. О чем ты плачешь? Ну, скажи… Скажи.
Б а р м и н а. Испугалась…
Б а р м и н. Ох ты, чудо мое. А чего?
Б а р м и н а. Глупо испугалась. Все война… все война… Проснулась. Темно. Тебя нет. Мне показалось, что я видела сон. И тебя со мной не было. Что я все еще одна — там, в деревне… Хотела и не было сил закричать…