Н е с к о л ь к о р а б о ч и х останавливаются в дверях.
(Подходит к Евграфу.) Ну, извозчик Плахин! Повернись, когда говорят.
Е в г р а ф (наглея). Прошу поделикатнее… Старые знакомые.
С т а р ы й р а б о ч и й. Да что с ним… Допусти поговорить. Дай я ему разок смажу…
Ж е н щ и н а. Казни для них нет.
Н а д е ж д а. Тихо, товарищи! (Евграфу.) Зачем оказался в цехе? Почему прятался?
Е в г р а ф. С детства огня боюсь.
Н а д е ж д а. Кто поджег лесной склад?
Е в г р а ф. Ищите. Никого не знаю.
Н а д е ж д а. Скажешь.
Входят д в о е из ГПУ.
С о т р у д н и к. Товарищи, освободите проход. (Евграфу.) Иди.
Евграф, едва передвигая ноги, идет к двери. За дверью слышны голоса: «Пропустите!», «Посторонитесь, товарищи!» Стоящие у дверей рабочие расступаются, входят в кабинет. Опираясь на К л а в у и ж е н щ и н у в б е л о м х а л а т е, входит Л ю б о в ь. У нее забинтована голова.
Л ю б о в ь. Где он?
Е в г р а ф (отступая). А-а!
Л ю б о в ь. Воешь? Страшно?.. Не удалось, выродок? (Сотруднику.) Это он… он хотел… я помешала. (Евграфу.) Не убил и не убьешь. (Теряет сознание.)
Ее укладывают на диван. Евграфа уводят.
Н а д е ж д а. Товарищи, по местам!
Рабочие уходят.
Любаша! Любаша! Крепись, маленькая. Ты будешь жить, будешь!
Входит А н т о н.
А н т о н. В силовой найдена взрывчатка. Я сам отвезу Любу в больницу. (Подхватывает Любовь на руки.)
Н а д е ж д а. Попроси, потребуй. Ради меня, Антон…
Антон уходит, с ним Клава. Затемнение. На стеклах отражается багровое пламя пожара. Вспыхивает свет. Надежда снимает пальто, смотрит в окно. Вбегает м о л о д о й р а б о ч и й.
М о л о д о й р а б о ч и й. Товарищ Кряжева! (Подает обрывок плаката.) Здесь около трехсот подписей. Комсомольцы клянутся до пуска завода не уходить с площадки. В общем, понимаете… и пусть профсоюзники не мешают. Нам не надо никаких сверхурочных. Это наш закон, наш ответ.
Н а д е ж д а. Одну минуту. (По телефону.) Лесной… Кто? Говоришь, отстояли? Не рано радуешься?.. Нет? Ну, хорошо. (Рабочему.) Спасибо.
М о л о д о й р а б о ч и й. Вы скажите товарищам. На пожар нас не пустили, так они собрались здесь, ждут. (Уходит.)
Н а д е ж д а (на балконе, в наступившей тишине). Товарищи, сейчас сообщили, что пожар почти ликвидирован. Опасность прошла. Опасность осталась. Люто не хотят враги, чтоб мы строили, а мы будем, должны. И построим не один завод — десятки. Всколыхнем всю Сибирь, обновим ее, украсим. Миллионами рабочих рук обласкаем ее, суровую, и обернется она, родная, доброй, приветливой на заглядение для честных людей, могучей, непобедимой для врагов. Долго нам придется одной рукой возводить будущее, второй сжимать оружие. Но мы пройдем через все испытания и победим. Порукой тому вы, молодежь, ваши горячие сердца, ваша преданность делу партии. За работу, друзья. Народ никому не пересилить! (Возвращается в кабинет.)
С е к р е т а р ь (в дверях). Москва по телефону разыскивает товарища Коршунова.
Н а д е ж д а. Он поручил переговорить мне. Пусть соединят на мой телефон. Жду. (Садится за стол. Машинально пододвигает к себе сверток. Читает записку.) «Нам крайне необходимо встретиться. В залог моих лучших намерений, доказательством глубокого уважения к Вам посылаю найденную много лет назад рукопись, которую прятал мой сын. Г л а д ы ш е в». Гладышев? (Торопливо разрезает шпагат, реет обертку, находит записку Петра.) «Товарищ! Кто бы ты ни был, сохрани эти бумаги до лучших, светлых времен. Это история жизни человека, желавшего тебе счастья». (Бережно складывает записку. Перебирает пожелтевшие листы рукописи. Пробегает взглядом раскрытые наугад страницы.) Дмитрий Иванович… Дядя Дима… Петр.
С е к р е т а р ь (в дверях). Москва.
Н а д е ж д а (встает, снимает трубку). Здравствуйте, товарищ Орджоникидзе. Начальник строительства находится на месте происшествия. Докладывает Кряжева.
З а н а в е с.
Большая комната в доме Кряжевых, где когда-то праздновалась серебряная свадьба. Две двери — входная из передней и к старикам. Справа — два окна. Посредине комнаты стоит одетая К л а в а. Волнуясь, она никак не может решить, оставаться ей или уйти. Входит С е р г е й. Взрослый, он внешностью очень напоминает своего отца.
К л а в а. Что?
С е р г е й. Плох старик. (Пауза.) На пожаре не поберегся. Помогал растаскивать лес. Поработал больше, чем мог, — вот сердце и сдало. Домой приплелся и упал. Очнулся — зовет, требует к себе Любашу. Бабушка сказала, что она в больнице. Ему стало еще хуже. Потом проговорился, что с тобой у него вышла неприятность.
К л а в а. Что я наделала! Сережа, посоветуй: как мне быть?
С е р г е й. Не знаю. Не подозревал, что в тебе столько сухой, черствой деловитости.
К л а в а. Ах! Какая черствость? Накричала, а вот… Может быть, мне пойти к нему, поговорить?
С е р г е й. Некоторые товарищи пытались навестить — никого не захотел видеть. «Я, говорит, не святые мощи».
Клава проходит и садится на стул в углу комнаты. Тихо входит М и х е й, за ним Е л е н а И в а н о в н а.
Е л е н а. Не ходи ты, ради бога! Лежи. Сережа, объясни ты ему закон.
С е р г е й. Какой, бабушка?
Е л е н а. Ведь есть такой, где сказано, что человек может болеть? Пусть соблюдает.
М и х е й (не обращает внимания, останавливается возле окна, чуть слыхано говорит). Эх, внучка, внучка…
Е л е н а. Не терзай ты себя. Нельзя тебе беспокоиться. Ведь сказали же, что выживет внучка… Вот если следы на всю жизнь останутся, красоту потеряет… разлюбит ее Андрей.
М и х е й. Перестань… Любовь… Красота… А ты у меня что, раскрасавица была? Совесть у тебя, значит… ну, и… Что главное надо: протянул руку — и самый верный друг всегда рядом. Дурак, кто такую красоту не видит. И не говори про Андрейку. На его месте… значит. И не ходи за мной следом. На ногах я. На ногах.
Е л е н а. Раз кричать начал, скоро поправишься. (Завидев Клаву.) Чего в уголке притаилась? (Михею.) Нашел чем заниматься на работе! В такое-то время… Молодые себя не жалеют, а ты…
М и х е й. Что я?
Е л е н а. Не затей вы свою выпивку, глядишь, и никакого бы пожара не случилось.
М и х е й. Ты чего выдумываешь? Совсем в другом месте, чуть не за версту от нас, началось. Ты вначале перекрестись, такие слова говорить.
Е л е н а. Пусть за версту, а ты должен смотреть.
Михей издает какой-то рыкающий звук.
С девушкой вздумал спорить. Плохому она тебя учит? Не было меня там — я бы с тебя не так спросила. В огонь полез неспроста. Стыд взял. А теперь болей. Я вот посмотрю да сама пойду строить. И старухина помощь сгодится.
М и х е й (обретя дар речи). Во-во! Давно пора. Ступай, ступай, матушка! На крышу попросись. Повыше залезь, чтоб все видели… У меня всю душу сверлит — так бей, бей. Лупцуй до конца. (Клаве.) Ты-то мне и нужна.
С е р г е й. Бабушка, пойдем ко мне. Я хочу с тобой посоветоваться.
М и х е й (Сергею). Чего улыбаешься! Я и при всех могу разговаривать. (Клаве.) Иди поближе… В общем… значит… А что дальше?
К л а в а. Поскорей бы накрыть прокатный цех. Сегодня кровельщики решили создать ночные смены. Установили прожектора. Круглые сутки будем работать.
М и х е й. А ты так и останешься десятником?
К л а в а. Недолго. Хочу дальше учиться.
С е р г е й. Клава, как и я, будет инженером.
М и х е й. Тебя не спрашивают. (Клаве.) Я тебе вот что скажу, а ты слушай да запоминай. Пригодится. Что такое десятник? Усы — во! Голосище — во! Взглядом на три аршина сквозь землю видит. Это начальник над такими, как я.
К л а в а. Где же я усы возьму? А без них нельзя?
М и х е й. Эх, птица! (Сергею.) Тебе бы такую жену. Попробуй возьми ее. Не удержишь. Выпустишь… (Невольно понижая голос.) Вот Любаша о себе даже не думала. Схватилась насмерть, а не допустила. Значит? Можно и без усов… Молчи. Сам приду, скажу: «Возьми и ставь, куда хочешь. Что было — не повторю». Допустишь до дела? Что ответишь?
К л а в а. Михей Федорович!
Е л е н а. Был у меня один знакомый лет десять назад, говорил: «Лучше на себя руки наложу, а под началом у женщин ходить не стану».
М и х е й. Тебе и это прощу. А мой знакомый так говорил: «Увидишь правду — кланяйся до земли. Услышишь правду — онемей. Пустословия она боится, а мудрые слова враз на ум не приходят». Так-то. (Уходит.)
Е л е н а. Михей, Михей… Вот забота-то! (Уходит.)
С е р г е й. Рассказывают, что дедушка когда-то тросточкой твой рост измерял…
К л а в а. Помню… (Показывает.) Подойдет, приставит тросточку: «Растешь, Клавдея. Скоро меня обгонишь…» Подожди, Сережа, помолчи… Он говорил, а мне, мне хотелось… поцеловать его руки. Сколько он за свою жизнь перенес всякого, сколько трудился! (Обнимает Сергея за плечи.) Пойми, что значат его слова: Михей Федорович признал меня… Это счастье, Сережа, счастье. (Порывисто прижимается к его лицу.)
С е р г е й (замер.) Что это, Клавушка? Это так хорошо.. Это — правда?
Клава выскальзывает за дверь.
Она… поцеловала.
Сергей стоит, вглядываясь в пространство. За окнами блеснул свет фар. Входит Н а д е ж д а, за ней — А н т о н, который точно что-то забыл и намерен вот-вот выйти обратно.
Н а д е ж д а. Как самочувствие дедушки?
С е р г е й (медлит с ответом). Лучше, да, да!
Н а д е ж д а. Что с тобой, сынок?
С е р г е й. Мама, извини. Извините, дядя Антон. Я мигом вернусь.