Л у б е н ц о в. Скажу честно — она очень простой, но необыкновенный человек. Редкий.
Р у с и н о в а. Где же вы ее оставили?
Л у б е н ц о в. Оставила она меня. Она на фронте. Служит в каких-то вспомогательных частях…
И л ю х и н (возвращая портрет). Напишите, что кланяюсь ей до земли. А если встречусь, поклонюсь еще раз. Стоит.
Р у с и н о в а (пожимая руку Лубенцову). У вас — жена, у меня там муж. Судьба наша почти одинакова.
Л у б е н ц о в (растроган). Спасибо, товарищи. Я, право… (Прячет портрет.) Очень, очень тронут!
И л ю х и н. Э-э! Лучше скажите: что там говорят о замене Геннадия Ионыча? Кого прочат в руководители проекта?
Л у б е н ц о в. Вероятно, проект доверят профессору Мокшакову.
И л ю х и н (зло, удивленно). Свят-свят! Шелудивому дрессированному псу?
Л у б е н ц о в. Позвольте, вы о ком так говорите?
И л ю х и н. О профессоре Мокшакове.
Л у б е н ц о в. Почтенного ученого мужа вы можете… Странно.
Незаметно входит и останавливается у двери М а р и н а.
И л ю х и н. Вы с ним близко знакомы?
Л у б е н ц о в. У меня есть некоторые полезные знакомства в институте, в наркомате.
И л ю х и н. Отвечайте прямо: вы знаете Мокшакова, разделяете его прожекты?
Л у б е н ц о в. Предположим, знаю. И говорить о нем в таком тоне считаю недопустимым…
И л ю х и н. А я для противников прозвищ не жалею. Мокшаков — лукавая бестия, ученое ничтожество.
Р у с и н о в а. Георгий Иванович!
Л у б е н ц о в. Я поражаюсь.
И л ю х и н. Напрасно. Фролов объездил полстраны, пешочком не раз обходил всю Светлую, от истоков до устья, пока обосновал постройку гидростанции… А Мокшаков только вынюхивал его следы и при каждом удобном случае облаивал из подворотни. (Русиновой.) Помните? (Подражая.) «Многоуважаемые, достопочтенные коллеги! Обратите свое благосклонное внимание на этот едва приметный фактик. В трудах нашего ученого собрата здесь несомненно обнаруживается пятнышко. Ошибочка! Ошибка! Недопустимый просчет! Явное заблуждение, чреватое тягчайшими, непоправимыми последствиями!» (Пауза.) А теперь, когда Фролов погиб, он хочет стать его преемником. Прослыть автором освоения Светлой. Мародер! Уверен, что он, и в глаза не видев Светлую, уже выдвигает свой проект, давно знакомый нам.
Л у б е н ц о в. Насколько я знаю, товарищ Мокшаков считает, что ваш почтенный, маститый учитель все же неудачно выбрал место…
И л ю х и н. Проектное задание утверждено правительством.
Л у б е н ц о в. Заданием определен лишь район — в среднем течении реки. А на каком расстоянии от истоков? На пятьсот или на семьсот километров — это уж такие тонкости, в которых правительство целиком полагается на ученых. И, по авторитетному мнению профессора, постройка гидростанции целесообразна не на этом месте…
И л ю х и н. Где потребуются наименьшие затраты.
Л у б е н ц о в. …а несколько ниже, в районе Митюшкина острова…
И л ю х и н. Где строительство обойдется на сотни миллионов дороже…
Л у б е н ц о в. Я не берусь предугадывать окончательное решение. Допускаю, что когда будет готов вариант профессора Мокшакова и станет известна стоимость строительства, сочтут нужным вернуться и к первоначальному замыслу. Но пока всю тяжесть ответственности за выбор места берет на себя товарищ Мокшаков. Большому кораблю — большое плавание.
И л ю х и н (устало). Дождались, Татьяна Васильевна. Чего боялись, то и получили. Впустую потратили годы… Почему не сообщают о его назначении?
Л у б е н ц о в. Вероятно, процедурные вопросы, всякие согласования несколько задерживают это событие. Профессор счел своим долгом известить вас об этом в личном письме. Вот оно.
И л ю х и н (поколебавшись, берет). «Уважаемый Георгий Иванович…» Вежлив во всем. Трижды расшаркается перед тобой, а потом с поклоном же всадит нож в спину… «Я не имею еще права официально приказать вам приступить к изысканиям в районе Митюшкина острова, но считаю себя обязанным предостеречь вас от разочарований в будущем. Советую постепенно сосредоточить работу экспедиции в новом для вас месте…» Так. На что он рассчитывал, посылая мне… это?
Л у б е н ц о в. На ваше благоразумие.
И л ю х и н. А если я не послушаюсь доброго совета, тогда что?
Л у б е н ц о в. Это определится, когда профессору станет известно о вашей позиции.
Р у с и н о в а. Что вы ответите?
И л ю х и н. Я не обязан отвечать на частные записки. Да!
Л у б е н ц о в. Вам виднее.
И л ю х и н. Конечно. (Помолчав.) Ну нет, и мы не лыком шиты. Драться — так драться. Даю вам слово, что Мокшаков, надеясь перечеркнуть, опорочить дела и замыслы Геннадия Ионыча, желая втянуть государство в напрасные расходы, сядет со своей затеей в лужу. Наглец!.. Пока я здесь — изыскания будут вестись только тут. А там пусть он меня отдает под суд, пусть сдирает с меня шкуру, стирает в порошок.
Р у с и н о в а. Он и на это способен?
И л ю х и н. На все. Другое дело — удастся ли ему, но для достижения своих целей он никакими средствами не гнушается… Итак, Татьяна Васильевна, никаких неясностей не осталось.
Р у с и н о в а. Простите, Георгий Иванович, но теперь я, кажется, хочу лишь одного — просто дождаться Никиту… На другое меня не хватит. Я могу стерпеть голод, холод, заброшенность, не замечать усталость, могу воевать со своей тоской, опасениями за мужа, но бороться с подлостью?! Не смогу. Как это можно? У меня хотят отнять мою веру в свою правоту, навязать другую. Я многие годы вынашивала близкую мне мечту, сроднилась с ней… И теперь, чтобы дойти к своей цели, я должна кого-то обманывать, говорить одно, делать другое, сомневаться в каждом шаге? Нет. Не этому меня учили, Георгий Иванович, дома, в институте… Мне лучше уехать.
И л ю х и н. Никита тебе не простит.
Р у с и н о в а. Он поймет.
Л у б е н ц о в. Товарищи, зачем столько волнений? Честное слово, если бы я знал, то лучше бы промолчал…
Р у с и н о в а. Да, это было бы лучше.
И л ю х и н (Русиновой). Считайте, что вы ничего не слыхали. (Лубенцову.) Поклон за откровенность. Я лично доволен, что вы так, с размаху, не мудрствуя лукаво, выложили карты на стол. Сообщайте Мокшакову, что я отказываюсь работать для его славы, намерен испортить ему карьеру. Я маленький человек, почти рядовой. Он же дутая, но величина. Он вхож туда, куда я сразу не попаду. Но ему не обойтись без моих рук, без рук Татьяны Васильевны. Без нас ему не взойти на вершины. Пусть он сейчас попробует получить у правительства согласие на другую экспедицию. Не получит. Пусть попробует разогнать нашу. Не позволят. Он станет выжидать. Понимаете, Татьяна Васильевна? А мы будем работать, будем продолжать дело академика Фролова. (Лубенцову.) Ну-с, выбирайте.
Л у б е н ц о в. Мои обязанности определены. Я должен вести геологические исследования в районе Митюшкина острова.
И л ю х и н. Если вы хотите остаться… здесь, то будете работать только на этом месте.
Л у б е н ц о в. Это приказ?
И л ю х и н. Да. Если вы считаете меня начальником.
Л у б е н ц о в. Мне необходимо ваше письменное распоряжение. Документ.
И л ю х и н (едва сдерживаясь). Рекомендую запомнить. Я от своих слов не отказываюсь. Ваше решение?
Л у б е н ц о в. Конечно, я остаюсь.
И л ю х и н. Курортных условий я вам не обещаю. Думайте. (Русиновой.) Теперь меня даже связанным отсюда не увезут. (Марине.) Извините, что заставил вас поскучать.
М а р и н а. Я с удовольствием слушала. Я не подозревала, каким вы можете быть… темпераментным. (Всем.) По-моему, в жизни редко, но бывают красивые неудачники. Понимаете? Человек так смело и мужественно борется, что и в своем поражении заставляет любоваться собой.
И л ю х и н. Предсказание моего будущего?
Р у с и н о в а. Вы будете победителем. Мы будем.
М а р и н а. Или красивым неудачником.
Л у б е н ц о в. Присоединяюсь к Татьяне Васильевне.
Входят т е т я Ф и с а, П е т р о в, К у т и н, неся незамысловатые угощения.
Ф и с а (сквозь слезы). Пожалуйте к столу.
И л ю х и н (одной ей). Кап-кап — и пересолишь.
Ф и с а. Льются. Привычка бабья. (Петрову.) Не ухмыляйся, Тихон Алексеевич. Не о тебе одном печалюсь.
П е т р о в (смиренно). Знаю. На глазах умру — рукой не пошевелишь.
Ф и с а. Отойди.
И л ю х и н. Пойдем, Тихон Алексеич, выдам расчет. (Уводит его в свою комнату.)
Русинова помогает Фисе накрыть стол.
К у т и н (считает участников застолья). Три… четыре. (Стаскивает к столу табуретки.)
М а р и н а (одному Лубенцову). Дебют ваш нельзя назвать удачным.
Л у б е н ц о в. Меня предупреждали, что он человек прямой, но такая прямизна…
М а р и н а. В душе я вас невольно пожалела.
Л у б е н ц о в. Спасибо. Это мне дорого.
М а р и н а. Мне кажется, мы можем стать друзьями.
Л у б е н ц о в. На почве?
М а р и н а. Меня тоже часто стукают по голове… Шучу. Можете называть меня просто Маринкой. Где-то водится рыбка с таким названием.
Л у б е н ц о в. Съедобная?
М а р и н а. Она — да. А я? (Пожимает плечами.)
К у т и н. У любого в горле застрянет.
Л у б е н ц о в. Печально.
М а р и н а. Ничего не могу сказать. Таков туземный юмор.
Л у б е н ц о в. Я предвижу, что здесь сейчас будет происходить очень трогательная процедура прощания. Не окажемся ли мы лишними?
М а р и н а. Хотите исчезнуть?
Л у б е н ц о в. Да. С вами. Побродить по берегу.
М а р и н а. Согласна. Выберем удобную минуту.
Входят П е т р о в и И л ю х и н.
П е т р о в (держит конверт). Обманываешь, Георгий Иванович. На ощупь чувствую — лишнее передал.
И л ю х и н. Прячь в карман. Ну?