К у т и н. Проще простого. Раз плюнуть.
Л у б е н ц о в (раздеваясь). Кто будет получатель?
К у т и н. Кроме меня, некому.
Л у б е н ц о в. Мелко плаваешь. Можешь не хлопотать.
К у т и н. Найду верного человечка.
Л у б е н ц о в. Совершенно иной разговор. Если Илюхин и на это не клюнет, не проявит сознательность, я сам выдам товар… В первую очередь требуй у них жиров, масла. Мне нужны миллионы калорий. Когда привезешь, скажешь, что по моей просьбе случайно по дешевке купил. Но не вздумай жульничать. И не езди по ночам. В темноте только воруют. (Пауза.) Это ты собачонку пришиб?
К у т и н. Подвернулась…
Л у б е н ц о в. Напрасно. Она ко мне привыкла, ластилась. Так все понял?
К у т и н. Как «отче наш».
Л у б е н ц о в. Катись.
Кутин уходит.
Когда же потеплеет? Когда кончится эта мука? (Идет к печке и замечает Марину. Осторожно подходит.) Спит. (Находит на столе папиросы, с удовольствием закуривает.) Чутко. Умница. (О чем-то думает, посматривая на Марину. Опускается на колени возле кровати, касается рукой волос «спящей».)
Марина, открыв глаза, привлекает его к себе, целует.
М а р и н а (отталкивая). Нет… нет… Боже мой!
Л у б е н ц о в. Марина, дорогая… Моя ласковая…
М а р и н а. Зачем, зачем? Ты… не любишь.
Л у б е н ц о в. Люблю, люблю.
Поцелуй.
Я так ждал тебя!
М а р и н а. Не надо… (Освободившись, отходит.) Я не хотела. Я не должна. Какой стыд… За кого ты меня принимаешь?
Л у б е н ц о в. Я так тосковал о тебе. Я люблю тебя. Да.
М а р и н а. Но у тебя жена.
Л у б е н ц о в. Жена?
М а р и н а. Вы даже забыли про это.
Л у б е н ц о в. А-а! Где она? Я перестал считать ее женой. Ее давно, наверное, зачислил в свой походный штат какой-нибудь генерал.
М а р и н а. Где ее портрет? Я знаю — он у вас.
Л у б е н ц о в. Где-то был.
М а р и н а. Достаньте… Я жду.
Л у б е н ц о в (достает портрет из ящика стола). Хочешь посмотреть?
М а р и н а. Изорвите… Что же?
Лубенцов рвет портрет пополам и отдает Марине. Она рвет половинки на мелкие кусочки и бросает их в печь.
Как я счастлива… Ты меня любишь. Я верю. Как я решилась! О-о! Нет, нет… Обожди.
Поцелуй.
Будь умным. Отойди, сядь. Нам надо обо всем договориться. Я не могу встречаться с тобой здесь. Твои товарищи настроены против меня.
Л у б е н ц о в. Глупости. Какое им дело?
М а р и н а. Не возмущайся. У них свои уставы. Не спорь. Ты выглядишь таким измученным. Бедный мой! Как тебе тяжело!
Л у б е н ц о в. Если бы ты знала! Илюхин не человек, не начальник, а истязатель. Помешанный, одержимый. Мокшакову казалось, что достаточно будет его записки, как Илюхин станет послушным, ручным исполнителем. А с тех пор Илюхин взбесился. Я уже не различаю, когда день, когда ночь. Не помню, какое число, месяц. Я знаю одно — стынуть часами на льду и следить, как девушки все глубже вгоняют бур в дно этой проклятой реки. Он наскреб по колхозам мужеподобных девок вот с такими ручищами, воспламенил их речами, и они, как моржи, не замечают холода. Губы потрескались от мороза, а они еще поют. (Пауза.) Илюхин уехал в город. Рассчитывает на помощь обкома. А вернется — и опять станет торопить, торопить. Неужели я для того учился, чтобы чертомелить без отдыха и срока? При жалком питании он готов всех загнать до полусмерти, лишь бы поскорее закончить изыскания. И, чего доброго, добьется своего.
М а р и н а. Ты написал об этом Мокшакову?
Л у б е н ц о в. Нет. Чтоб попасть между двух огней? Хватит с меня ярости одного. Я дипломатично сообщил ему, что ввиду трудностей военного времени экспедиция практически ничего не делает, не имеет возможности приступить к изысканиям в облюбованном им месте. Поэтому хоть Мокшаков пока оставил меня в покое. А что, что я мог сделать?
М а р и н а. Мой бедный, бедный! Как тебе трудно. Скажи: чем я могу помочь? Говори, требуй. Тебе надо немедленно уехать.
Л у б е н ц о в. Куда? Здесь я забронирован.
М а р и н а. Отец устроит. Не беспокойся. С его положением, связями… Поедешь со мной, к нам?
Л у б е н ц о в (целует). Да. Если бы тебе удалось! А пока обстановка требует, чтоб я терпел. Но придет день, и я не стану лишать себя удовольствия — полностью, с лихвой отплачу Илюхину. О, ему дорого обойдется упрямство! Как он будет изворачиваться, оправдываться, когда Мокшаков пригвоздит его вместе с Фроловым! Я даже отхлещу его по щекам и отвечать не буду. На! Получи! Сладко?
М а р и н а. Вообще он многим рискует?
Л у б е н ц о в. Всем. Он навсегда закается расхаживать с пылающими взорами, забудет раздувать грудь от детских восторгов. Мокшаков не знает жалости в делах. Я замечал: если речь заходит о славе, известности, у него даже брюшко подтягивается к хребту, и он становится поджарым, как голодный волк. Ха! Когда Илюхин выложит результаты изысканий, Мокшаков приятно закусит этим энтузиастом, не оставит от него и мокрого места.
М а р и н а. Страшно. Неужели так делают?
Л у б е н ц о в. В научном мире, где идет борьба за свои идеи и теории, съедают не буквально, не физически, но основательно. И под любым, но тонким соусом. Под предлогом защиты интересов государства. К этому относятся особенно доверчиво. Надеюсь, что Мокшаков прежде всего вышвырнет Илюхина из института, а затем возбудит против него дело. Поставит ему в вину все затраты по изысканиям, сделает его расхитителем государственных средств.
М а р и н а. Да, да, вполне возможно.
Л у б е н ц о в. И еще как!
М а р и н а. Да, да… Скажи: а что будет, если вдруг приедет с фронта… она?
Л у б е н ц о в. Той же дорогой и уедет.
М а р и н а. Ты ей напишешь?
Л у б е н ц о в. Ты права. Надо написать. Так будет честнее.
М а р и н а. Сходи посмотри: там никого нет? Не хочу, чтоб видели, как я уйду.
Л у б е н ц о в. Не спеши. (Привлекает к себе.) Если бы тебе удалось. Так хочется спокойной работы. Неторопливого возвращения домой, где все уютно…
М а р и н а. Все ласкает взгляд, дышит покоем…
Л у б е н ц о в. …где ждут эти руки, эти глаза и ты… Слышишь, как стучит сердце?
М а р и н а. Это все будет. Только люби, крепко люби меня. Иди.
Л у б е н ц о в. Люблю… Иду… (Уходит.)
М а р и н а. Вот и сбылось… Совсем просто. Проще, чем думалось… Эх, Маринка!.. Ничего, ничего. Только скорее, скорее надо увезти его!
Л у б е н ц о в (в дверях). Путь свободен.
М а р и н а. Бегу. Пожелай мне спокойной ночи. Я буду спать за этой стеной. Нет, разве мне уснуть! Я стану думать о нас, о тебе. Утром увидимся… Милый мой. (Уходит.)
Л у б е н ц о в (садится к печке, подталкивает в огонь уцелевшие обрывки портрета). Камуфлет… А, что будет, то будет! Лишнего не наговорил? Нет.
Стук в стену.
(Подходит и отвечает стуком.) Какой, интересно, получится звук, если постучать по ее головке? Пикантная девочка. Придется покрепче прибрать к рукам. Да и ей этого хочется… Жаль Аню. Но что поделаешь, что поделаешь! Жизнь! Останется в живых — поймет. (Одевается, собираясь уходить.)
Входит И л ю х и н, сбрасывает тулуп.
И л ю х и н. Скоро обернулся?
Л у б е н ц о в. Мы вас ждали завтра к вечеру, не раньше.
И л ю х и н. Скучаю в городе. Сводку слыхали? Каково?
Л у б е н ц о в (у карты). Потрясающе! Впечатление такое, что рванулась лавина. Вот, освобождены: Сумы, Ахтырка, Лебедин. Возле Курска взята станция Малоархангельск.
И л ю х и н. Жмите, братцы, жмите… Как у нас успехи?
Л у б е н ц о в. Отличные. (Разворачивает на столе лист ватмана.) Всюду сплошной гранит. Идеальное ложе для плотины. Продолжаю восхищаться Фроловым. Мудрый был старик. Насколько точно и разумно определил место!
И л ю х и н. Не Мокшаков. Наугад пальчиком не тыкал. Искал годами.
Л у б е н ц о в. Мало искать, нужна незаурядная прозорливость, равная гениальности.
И л ю х и н (рассматривая схему). Позвольте, почему вы так быстро шагнули вперед?
Л у б е н ц о в. Я посчитал, что мы со спокойной совестью можем сократить количество скважин.
И л ю х и н. Я вам разрешал?
Л у б е н ц о в. Но ведь сплошной, сплошной гранит. Зачем напрасно расходовать силы?
И л ю х и н (сдерживаясь). Будем расходовать. Если бы мне впереди не предстояла схватка с Мокшаковым, я бы тоже так поступил. Но Мокшакову я и маленького козыря не дам против себя. Заранее отниму у него все основания для придирок. Вам это ясно? Вернетесь назад.
Л у б е н ц о в. Это бессмысленно. Это жестоко.
И л ю х и н. Это необходимо.
Л у б е н ц о в. Хорошо. Вы — руководитель, я — подчиненный.
И л ю х и н. На будущее воздерживайтесь от подобных самостоятельных решений. По просьбе обкома геологоразведка дает нам до весны пять буровых мастеров… Скромные, тихие ребятки, но любая твердая порода перед ними делается податливее сливочного масла. К ледоходу все русло раскроется перед нами во всей красе. Самая трудная задача будет решена. (Пауза.) Где Татьяна Васильевна?
Л у б е н ц о в. На реке.
И л ю х и н. Как-то надо подготовить ее. Завернул по пути в почтовое отделение, привез ей письмо. Адрес написан не рукой Никиты.
Л у б е н ц о в. Я скажу ей.
И л ю х и н. Нет, нет! Я сам. (Пауза.) Для вас тоже есть письмо. Его завтра бы принесла Марья Петровна. Держите. (Отдает.)
Лубенцов нехотя берет, читает.
Сколько я вам привез гостинцев, вкусных вещей! Побалую. Это не кусок бетона и не обломок мрамора. Так приготовляют теперь помадку. Тает она во рту или нет, не знаю, но, говорят, штука безопасная. Настоящий байховый чай. Цена — космическая. Обрел на толкучке. Там деньги улетучиваются в один миг. Хочешь купить воз, а хватает бумажного фунтика.