(Пауза.) Сегодня работаю, втянулась. Вдруг чувствую — надо мне обернуться. Оглядываюсь — он.
Л у ш а. Кто?
Д а ш а. Тихонов. Сергей Николаевич. Сережа.
Л у ш а (сдержав удивление). А почему нет? Мужчина.
Д а ш а. Стоит смотрит. Сердце как замрет, а потом застучит — дышать нечем. Все тело будто чужое стало, непослушное. Едва справилась. Слышу — он с Федосом беседует. Затронул его заветную струнку. Тот ораторствует, как он себе каменный особняк отгрохает, как введет в него под руки свою старушку, созовет всех детей и внуков на новоселье. Говорил, расписывал, приказывал березкам на кладбище обождать шуметь над ним, и расплакался. Трясет бородой, а с нее будто росинки летят. Он тоже задумался. Глаза стали глубокие. Вот тут умная морщинка легла. Вдруг подходит ко мне. И таким сердечным тоном говорит: «Приятно для своего будущего поработать». А я разве думала про это? Трудодень выколачиваю. Потом — ты подумай! — спрашивает мое мнение о проекте фермы. Показывает, объясняет. И откуда что у меня взялось! Посмелела, освоилась, даже иногда в глаза ему посматриваю. Вспомнила, как мы, девчонки, мечтали. И давай ему выкладывать. Я пошла — он со мной. Прощается и чуть слышно говорит: «Вы странная девушка». И еще раз через окно, уже громко, сказал про это. (Смеется.) Эх, Лушка!
Л у ш а (включает свет, задергивает занавески). Недалеко тебе плыть. Завтра, наверное, уедет.
Д а ш а. Как?
Л у ш а. Прямой дорогой. Появится Задорожный, вмиг все дело рассудит, и повезет Елена Федоровна свою растяпу смазливую регистрироваться.
Д а ш а. Он не уедет.
Л у ш а. Ради тебя останется? Нужна ты ему!
Д а ш а. Я тоже уеду.
Л у ш а. Ох и дуры же мы! Ты знаешь, как Елена Федоровна за него воюет! Будет свадьба или нет — еще не известно, а она прямо землю роет, себя не жалеет.
Д а ш а. Стерва накрашенная!
Л у ш а. А мы собственное теряем. Ума не припасем, а замуж чуть не с пеленок рвемся. И разыгрываем представления. Сходимся, расходимся. Сами слезы льем, а со стороны глядя потешаются. Мужей не ценим, себя не ценим. Один меня прогнал, другого я выставила. А за что? Характерами не сошлись. Нет. Хватит. Просто уважать и прощать не умеем. Попадется теперь какой — сумею семью наладить.
Д а ш а. С расчетом?
Л у ш а. Со сноровкой. Это потоньше.
Д а ш а. А сердце, сердце-то куда денешь?
Л у ш а. Главным козырем сделаю.
Д а ш а. Не-ет, я хитрить не стану. Сама брошусь. Хоть на миг, зато испытаю настоящую радость. Сгорю, да все отдам. Ничего для себя не оставлю, ни о чем не пожалею.
Л у ш а. Пропадешь, Дашенька. Насочиняла, нагрезила…
Д а ш а. Пусть. Насмотрелась расчетливых, как они в сплетнях барахтаются, собой торгуют. С большими окладами да с машинами покупателей ищут. А переживания несут дамским мастерам да маникюршам. До сих пор от них тошнит. (Пауза.) Пускай увозит. Если так — смолчу. Не потревожу.
Л у ш а. Никому ты не страшна.
Д а ш а. А когда-нибудь встречу — спрошу: видел ли он счастье? Не заметил ли, как оно однажды мимо прошло?
Л у ш а (обнимая подругу). Бедовая голова, кровушка горячая! Не отталкивай Геннадия.
За окном шум подъехавшей машины.
Пожаловали.
Д а ш а (заторопилась). Напомни Ивану Петровичу — Дарья продуктов просила.
Входит Я к у т и н, за ним — Б у д а н ц е в, неся несколько подрамников.
Я к у т и н. Добрый вечер, красавицы!
Д а ш а (пробираясь к выходу). Здравствуйте.
Л у ш а. Добрый вечер, начальство!
Б у д а н ц е в (Луше). Ставь машину на место, а утром пораньше в правление. (Даше.) Меня ждала?
Д а ш а. Ладно. Потом.
Вместе с Лушей вышла.
Б у д а н ц е в. Извини, устал. (Садится.) Посмотри, посмотри, как я живу.
Я к у т и н (рассматривая фотографии). Сыновья?
Б у д а н ц е в. Они.
Я к у т и н. Где?
Б у д а н ц е в. Один — под Берлином, другой — в Карпатах.
Я к у т и н. Детей оставили?
Б у д а н ц е в. Недогадливы были. Старшему, когда уходил, двадцать один год стукнуло.
Я к у т и н. Закончил спор с архитектором?
Б у д а н ц е в. Не успел.
Я к у т и н. Медлишь. Завтра срок.
Б у д а н ц е в. Повремени, Василий Иванович.
Я к у т и н. Звонками беспокоят. Что помешало договориться?
Б у д а н ц е в. Готовых мыслей у него не осталось. Враз все израсходовал. Как своих накопит, так договоримся.
Я к у т и н (перебирая подрамники). В копеечку влетят вам картинки. Подороже, чем копии классиков.
Б у д а н ц е в. Что поделать… Историю можно за шесть целковых купить. Настоящее — даром осматривай, а за будущее даже гадалки втридорога берут. Не обеднеем. Мы к этому четверть века подбирались. Позволь нам подальше вперед заглянуть. Докуда нашего ума хватит. Не торопи, не старайся походить на Задорожного. Он выдуманный товарищ.
Я к у т и н (заинтересованно). Это как же?
Б у д а н ц е в. Приглянулась кому-то его анкета, и попал человек на пост. А что у него царя в голове нет и душа коротка, так об этом не задумались. Ну а раз человек на посту, то поначалу сами люди приписали ему всякие отменные качества. Потом разглядели, что он не такой, не этакий, а просто ими же выдуманный. Живет одним словом — «Давай!». Чего «давай», как это «давай» делается — он не знал и знать не хочет, а другим не доверяет.
Я к у т и н. Добавь, что он груб, ограничен, походя наносит оскорбления, и в моих глазах он станет вконец порочным, а Буданцев засияет белее снега. Несложный прием. Кто предлагал Тихонову акт о приемке проекта?
Б у д а н ц е в. Я. Но не ему, а его невесте.
Я к у т и н. С какой целью? Почему вновь отказал? (Пауза.) Понимаю: трудно объяснить столь неожиданные повороты.
Б у д а н ц е в. Не очень. Поймешь ли? (Пауза.) Допытывал я: в чем Елена Федоровна свое счастье видит? Мое ли это дело? Мое. Я должен знать, кому наше наследство оставим. Со счета ее не сбросишь. Живет. Молода. Детей будет своих воспитывать. А как? Обещал принять — бросилась обниматься, отказал — поехала обмазывать меня грязью перед Задорожным. Тот своей добавил, тебе преподнес: любуйся, какой Буданцев подлец и ловкач! (Пауза.) Я свое в жизни, кажется, сделал. Двадцать шесть лет пробыл председателем. Могу любому прямо в глаза смотреть. А у нее какая совесть? (Пауза.) Видел, когда сюда зашел, была здесь красивая девка? Это и есть Дарья Грачева, на которую я на вокзале накричал. А кто ее обездолил? Задорожный со своим «давай». Три года подряд накануне выдачи дополнительной оплаты увеличивал план. Яков Наумыч цифрами обставлялся, а девке стыд нечем было прикрыть. Бедность бы Дарья еще перенесла, не в шелках родилась, а несправедливости — не смогла. Выпрями ее. Пробуди у той настоящую совесть. Найди для них разом верное средство. Как ни поворачивайся, что проект, что план — дела казенные, а тянут они человеческую судьбу. Вот и думаешь об этом. Подошьешь мои слова к документу? Если и сумеешь — засмеют.
Я к у т и н. Могут. (Пауза.) Не хочешь по букве жить? С ней просто, а ты этакий груз на себя взваливаешь! Долго ли надорваться? Сердце всего не вместит. Страдаешь о судьбе постороннего человека. Над ней есть руководитель, есть секретарь.
Б у д а н ц е в. У тебя свое, выношенное имеется? Или ты тоже что ухом схватишь, тем и пробавляешься?
Я к у т и н. Тем и живу… (Пауза.) В Цека говорят: «Больше, товарищи, самостоятельности! Доколе вы будете действовать по указке? Направление дано, цель известна, на месте виднее, как к ней поскорей добраться. Ну, и двигайтесь».
Б у д а н ц е в. Правильно.
Я к у т и н. Говорят: «Какие же вы, к лешему, помощники! Мы от вас, снизу, советов ждем, а вы без поводыря шагу ступить не хотите». И верно — боязно. Завязал Буданцев в один узел черт знает сколько человеческих судеб, а мне разбираться. Куда я с тобой уйду — вперед, назад или крюку верст триста дам? Как этот узелок разрубить? Сам просишь — обожди. В оправдание целый роман сочиняешь. А за плечами у тебя выговоров десятка полтора, слава ндравного председателя. (Пауза.) Кстати, Ушаков во всем так же, как ты, рассуждает?
Б у д а н ц е в. Старается. Иногда молодость мешает. За одно в нем спокоен — люто ненавидит чиновников. Хотел было просить — поверь в него, поддержи. Меня не станет — другого на замену не ищи. Да, видно, не гожусь давать рекомендации.
Я к у т и н. Рано, рано говоришь о замене. Утомил я тебя. Отдыхай. Напрасно не едешь лечиться.
Б у д а н ц е в. Успею. Что же решаешь?
Я к у т и н. Срок не кончился. Разберемся.
Встали. При рукопожатии взгляды скрестились.
Б у д а н ц е в. Не убедил? Сомневаешься?
Я к у т и н. Сам признал — слова к делу не подошьешь. Не взыщи, сомневаюсь. До завтра. (Вышел.)
Б у д а н ц е в (схватил подрамники, поднял, собираясь швырнуть их на пол, потом бережно положил обратно). Много хочешь, Иван. Много. Вместе пуда соли не съели.
Вошла В а л я.
В а л я. Папа!
Буданцев обернулся. Подошел. Молчание.
Б у д а н ц е в. Вот богато задумал — в бедные угодил. Ну, суди.
В а л я. Не могу.
Б у д а н ц е в. Я за все заплатил. Видела, как люди живут? Набрали сил… Вообще… распрямляемся.
В а л я. Я знала, ты от своего не отступишь…
Б у д а н ц е в (привлек к себе, обнял). Вернулась или только приехала?
В а л я. Вернулась.
Б у д а н ц е в. Вот и хорошо. А зачем плакать? Дочка, дочка! Зачем от меня пряталась? Наболело? Все заживет. Все заживет. (Пауза.) Слышишь, жизнь идет? Девчата поют.
В а л я. Сын у меня есть. Понимаешь?
Б у д а н ц е в (не понимая). Понимаю.
В а л я. Алексей. Алешка.
Б у д а н ц е в. А? (Крепче прижал дочь.) Это бывает. Бывает. Ошиблась. Ударилась. Значит, есть на свете Алешка Буданцев? Где он?