К р а с н о щ е к о в. А что бы со мной случилось?
С о ф ь я М и х а й л о в н а. Точно сказать не могу. Но думаю, что совхоз долго был бы без зоотехника.
К р а с н о щ е к о в. Говорят, у вас есть опыт в этом отношении. Будто бы…
С о ф ь я М и х а й л о в н а. Продолжайте.
К р а с н о щ е к о в. Да нет уж, не стоит.
С о ф ь я М и х а й л о в н а. Зачем вам пользоваться слухами? Могу рассказать сама. Да, был у меня муж. Да, избивал он меня. Вы это хотели сказать?
К р а с н о щ е к о в. Сами заставили.
С о ф ь я М и х а й л о в н а. Еще какие слухи обо мне хотите проверить?
К р а с н о щ е к о в. Никакие. Вы ловко уходите от нежелательной для вас темы.
С о ф ь я М и х а й л о в н а. Ну коль на то пошло, позвольте, Александр Никитич, сказать несколько необходимых слов. Вас перебросили из института в совхоз, который должен стать опытным хозяйством. Из чего исходили ваши бывшие руководители, остановив свой выбор на вас, — вопрос десятый. Почему они выбрали вас — дело их совести. Лично для меня ваше появление у нас не только административное решение, не механика, а философия. Да, да… Вас не просто перевели с одного места на другое, а требуют, слышите, требуют, чтобы вы изменили свой образ мыслей. Чтоб исчез высоколобый бойкий индивидуй с джентльменским набором трескучих фраз на всякий случай жизни, чтоб вы перестали изображать из себя уполномоченного господа бога. А принялись рядом с простыми людьми копаться в земле. Короче говоря, из благополучного китежанина вы должны стать хорошим человеком, умеющим уважать и свое, и чужое достоинство.
К р а с н о щ е к о в. Спасибо за очередное наставление. Я их только и слышу.
С о ф ь я М и х а й л о в н а. Оно чуточку грубовато, но не взыщите. Вы, по-моему, легко обзываете ворами честных людей, а косвенно меня. Постарайтесь не морщась скушать горькую правду.
К р а с н о щ е к о в. По вашей миловидной внешности никак нельзя подумать, что в вас столько смелости, самоуверенности и яда. Буду искать противоядие.
С о ф ь я М и х а й л о в н а. Почаще злитесь на себя. Очень помогает. Сама проверила. У вас лекция?
К р а с н о щ е к о в. Да. Могу быть свободным?
С о ф ь я М и х а й л о в н а. Да, да.
Краснощеков с независимым видом уходит.
Перед кем вскипела. Расчувствовалась. Наговорила лишнего.
Из дома на крыльцо выходят А н и с и м и В а с е н а — красивая молодая женщина. У нее засучены рукава кофточки, из-под косынки выбилась прядь волос, в руке какая-то тряпка.
В а с е н а (тихо и стараясь загородить дорогу Анисиму). Не ходи. Не скандаль. Одумайся!
А н и с и м (легко оттолкнув ее в сторону, не повышая голоса). Не мешай. Занимайся своим делом. Домывай.
В а с е н а (так же тихо). Эх, и ума у тебя…
Анисим решительно идет к скамейке, на которой сидит Софья Михайловна.
С о ф ь я М и х а й л о в н а. Садись, Анисим. Поговорим.
А н и с и м. Не к чему разговоры. Как ни раскидывай — пора уходить.
Молчание. Услыхав слово «уходить», Васена вздрогнула, как от удара, и скрылась в доме.
С о ф ь я М и х а й л о в н а. Остынь! Ну что на него обращать внимание. Образованный хам. Сколько их теперь. Брось. Пройдет. Посторонние не видели, мало ли чего среди своих не бывает.
А н и с и м. Нет, пора уходить. И за Таню обидно, да и у самого положение фальшивое, подозрительное, Смолин прозвал меня хозяйкой гостиницы. И верно, как ни гляди, бабья работа. Хватит. Реши мою судьбу.
С о ф ь я М и х а й л о в н а. Потерпи.
А н и с и м. Нет, кончилось мое терпение. Не случись вот этого, потянул бы еще сколько-то. Но когда за вора начинают принимать — хватит.
С о ф ь я М и х а й л о в н а. Ты хочешь невозможного.
А н и с и м. Господи, куда же тогда мы идем? В колхозе били, били по рукам, пока не довели хозяйство до развала. И здесь, в совхозе, — опять то же самое. Ведь мне одно нужно — твердость. Понимаешь, твердость.
С о ф ь я М и х а й л о в н а. Нету ее, Анисим. Нету. Все дают, все позволяют, кроме самостоятельности. Мне самой осточертела свистопляска с планами, которые без конца меняются, но я бессильна.
А н и с и м. Да нет, послушай, ты же не слабенькая, я знаю. Смотри, сколько в твою власть отдано земли. Ну выдели мне хоть тыщонку гектаров и самый плохенький трактор. И я тебе покажу настоящее чудо. Только твердо-натвердо определи не меньше как на десять лет вперед, сколько я должен давать хлеба. Сядь со всеми своими мудрецами и по-умному, без завихрений высчитай — вот столько-то я, умри, а обязан получать. И затверди это на всех инстанциях. А затем пусть никто мне не мешает. Я тебе каждую осень еще вроде подарка сверх того буду собирать. И мне будет радостно, и государству, конечно. Ну неужели этого нельзя сделать? Ведь земле хозяин нужен, который ее больше всего любит. Ну, можно?
С о ф ь я М и х а й л о в н а. И можно, и нельзя. Я тебе пообещаю, постараюсь слово сдержать, а придет другой директор и смахнет все в одну кучу.
А н и с и м. Вот этого-то я и боюсь. Мне еще в колхозе надоели руководители, которых я даже запомнить не мог. Мелькали один за другим, что ни год, то новый. Каждый по-своему хотел хозяйничать. Ну и дохозяйничались. Коль надо тебе меня удержать — обещай, что прошу.
С о ф ь я М и х а й л о в н а. Обману, Анисим. Нехотя обману.
А н и с и м (глухо). Ладно. Обмани. Мне, видно, все равно уж погибать, а без земли я не человек.
С о ф ь я М и х а й л о в н а. Ну к чему ты так говоришь?
А н и с и м. Не бойся. Петлю себе на шею не накину. А если что, расстанусь навсегда с совестью. Еще одной сволочью или забулдыгой на свете станет больше.
С о ф ь я М и х а й л о в н а. Нет, ты таким не станешь.
А н и с и м. Смотри получше вокруг — не хуже меня мужики были, а теперь… (Махнув рукой.) Только за поллитровками охотятся. Не так?
С о ф ь я М и х а й л о в н а. Так. Знаешь, что в тебе самое дорогое?
А н и с и м. Ну…
С о ф ь я М и х а й л о в н а. Искренность твоя, честность. Не умеешь душой кривить. С тобой можно на любое дело пойти. Ладно. Выбирай участок. По рукам?
А н и с и м. По рукам. (Рукопожатие.) Выберу. На лучший не позарюсь. Не бойся. Но смотри…
С о ф ь я М и х а й л о в н а. Буду смотреть. А про этот случай забудь. С Таней я поговорю сама. Забудешь? Обещаешь?
А н и с и м (чему-то улыбаясь). Обещаю. Была не была. Да… (Пауза.) А ты, Софья Михайловна, что-то сегодня нарядная. День простой, не праздничный.
С о ф ь я М и х а й л о в н а (мило, по-девичьи смутилась). Сама не пойму, с чего-то захотелось.
А н и с и м. Не влюбилась ли?
С о ф ь я М и х а й л о в н а (еще больше смутилась). Постарела я для любви. (Глухо.) Да еще смолоду испытала такую любовь, что до сих пор страшно бывает. Сколько я позора пережила. Сегодня пришлось вспомнить, так внутри все перевернулось.
Опять где-то далеко-далеко возникли звуки сильных взрывов, словно могучие раскаты грома.
А н и с и м (прислушался). Ишь ты, что наш старик-то выделывает! Потрясывает землю-матушку.
С о ф ь я М и х а й л о в н а (оторвавшись от своих горьких дум). Ты о ком это?
А н и с и м. Известно, о Смолине. Вырвался от костлявой и принялся колобродить. Ничего старикашка, дает прикурить небесам.
С о ф ь я М и х а й л о в н а (укоризненно). Анисим, ведь он академик.
А н и с и м. Для меня он простой, вроде как сосед.
С о ф ь я М и х а й л о в н а. Будь осторожен. Прост, прост, а где-нибудь обронит ехидное словечко о нас, затаскают с объяснениями.
А н и с и м. Не бойся, границы не перейду. Докуда он хватает в мою сторону, дотуда я с ним. А как он в свою ученую сторону возьмет — тут я сразу отстаю. Понимаю. Сила. Величина. Только болел и умирать собирался, как все мы, грешные. Насмотрелся на него. Старик как старик.
С о ф ь я М и х а й л о в н а. А я его боюсь. Хотя внешне он напоминает мне профессора Зеленина. Читал нам почвоведение. (С болью.) Ах, Анисим, Анисим! Жила я, как все люди, занималась своими обычными, самыми незаметными делами.
А н и с и м. Шутишь. Вон какой совхоз тащишь.
С о ф ь я М и х а й л о в н а. Именно, что тащу. Из последних сил. Как-то опустилась, потускнела, о многом забыла. И вдруг вот теперь поняла, что я как-то очень близка к необычайному, редкому, прекрасному, о чем станет говорить весь мир, о чем будут писать много лет спустя, когда и меня-то все перезабудут. Нет, нет, не только потому, что академик Смолин живет тут же, а потому… я даже не могу это ясно сказать… Видно, я тоже как-то связана с этими делами, понимаешь?..
А н и с и м. Как не понять?
С о ф ь я М и х а й л о в н а. Только мы сами виноваты перед собой, что не находим в себе силы всегда видеть в окружающем великое, вечное, неповторимое. Тонем, как мухи в патоке, в ежедневных заботах, в мелочной суете, и становимся серенькими, невзрачными, пугливыми. Робеем перед хорошо одетыми людьми. Даже стесняемся с ними говорить, спорить. Стыдимся, что заняты самым древним трудом — сеем хлеб, разводим скот.
А н и с и м. А куда они без нас?
С о ф ь я М и х а й л о в н а. Верно. Но кто теперь по-настоящему ценит хлеб? Кто считает за грех смахнуть крошки со стола на пол? И все же, коль привелось побыть рядом с людьми умными, смелыми, и мне захотелось быть такой же. Чем я хуже других?
А н и с и м. Ничем. Женщина хоть куда.
С о ф ь я М и х а й л о в н а. Мы же не бедные родственники. Не мы у них в гостях. (Прислушалась.) Наверно, меня ищут.
Слышен женский пронзительный голос: «Софья Михайловна!»
Так и есть. Зовут. Ну что ж, Анисим, будем смелыми. Как выберешь участок — приходи.
А н и с и м. Постой. Как тебе сказать, даже не знаю.
С о ф ь я М и х а й л о в н а. Говори скорее, не тяни. Ждут меня.