М а р и я Г а в р и л о в н а. Мое милосердие в том, что вы здоровы. Собираетесь ли вы быть милосердным по отношению к тем людям, которые вас здесь окружают?
С м о л и н. Я совсем перестал вас понимать.
М а р и я Г а в р и л о в н а. Ах, Иван Прокопьевич, милый вы человек. Как иногда вы бываете наивны. Вы знаете, что вы сила. Но как исходящая от вас сила иногда действует, этого вы, возможно, даже не подозреваете.
С м о л и н. Чушь, чушь. Я все абсолютно знаю. Будущее этого края, будущее вообще северных широт страны, а вы… На прощание вы решили изводить меня.
Слышны обычные взрывы.
М а р и я Г а в р и л о в н а. Вы рассчитали, какие потоки металлов и энергии хлынут из недр земли через прорубаемое вами окно?
С м о л и н. Да. Это будет иметь мировое значение. Это благодеяние для всех последующих поколений.
М а р и я Г а в р и л о в н а. А вместе с тем так, попутно, сами не замечая того, вы приносите людям много горя.
С м о л и н. Извините, но я отказываюсь дальше слушать. Это неправда! Это ваша выдумка.
М а р и я Г а в р и л о в н а. Я ненавижу любую фальшь. Не пытайтесь меня убедить, что доктор геологических наук Виталий Ефимович Овчаров испарился без вашего участия. Не так?
С м о л и н. В вашем истолковании любое событие выглядит удивительно простым. Поймите, все гораздо сложнее.
М а р и я Г а в р и л о в н а. Была бы охота усложнять. А правда в том, что ваш любимец Овчаров — крупный ученый, но мелкий человечишка. Благодаря вам. Потому что вы всегда готовы во имя науки оправдать его, что бы он ни сделал. А банановые плантации?
С м о л и н. Что? Ну, знаете! Сегодня это гипербола. Через несколько лет — реальность.
М а р и я Г а в р и л о в н а. Если эту идею станет осуществлять умный порядочный человек, а не любитель сенсаций и личной славы из числа тех, кто превратил сибирскую коровенку в мифического снежного человека. О-о, такой фрукт через год здесь не оставит камня на камне, стараясь досрочно вырастить бананы.
С м о л и н. Разве Софья Михайловна глупа?
М а р и я Г а в р и л о в н а. Будет ли она здесь? Вы убеждены?
С м о л и н (подумав). Продолжайте.
М а р и я Г а в р и л о в н а. Я весьма ограниченное существо. Мне бы хотелось, чтобы вы помогли превратить золушку Танюшу в королеву. Приставили бы дядю Анисима к любимому делу. Пока бананы будут зреть в мечтах, он накормит досыта многих людей хлебом насущным. Пусть он будет счастливым, довольным уважаемым членом общества, а не хозяйкой гостиницы. Осчастливит Васену, создаст семью. Не забывайте про них. Видите, желания мои и мечты микроскопические. Нет в них ни дерзостей, ни полета. Земные. Быть рядом с вами, чтобы иногда одергивать вас, возвращать на поверхность земли? Вы этого хотите?
С м о л и н.. Ну да, ну да. Порой это необходимо. Мне часто не хватает простых, несложных радостей, доступных старому, одинокому человеку. Сердечного разговора, внимания, сочувствия. Напоминания о земных делах.
М а р и я Г а в р и л о в н а. Для этого нужна моя независимость. В положении же подчиненной обязана в вашем присутствии затаивать дыхание. Как быть?
С м о л и н. Не знаю. Я привязался к вам, без вас мне будет тоскливо и одиноко. Продолжайте меня тиранить.
М а р и я Г а в р и л о в н а. Нет, Иван Прокопьевич. Это невозможно. Смешными нам быть нельзя. Здесь я поняла, что я должна любить сильно, преданно, не думая о себе. Поэтому радуюсь свободе. Возвращению домой.
С м о л и н (помолчав). Да, да. Это хорошо. Это правильно. (Посмотрев в сторону.) Машина, наверное, пришла за мной. Вас не затруднит узнать?
М а р и я Г а в р и л о в н а. Нисколько. (Быстро уходит.)
С м о л и н (с угасшим тоскующим взглядом). Чепуха! Какая несусветная чепуха. Глупейшая выдумка. Лучезарная, умиротворенная старость, но только этой дрянной материальной оболочки, в которой, как в каменном склепе, как в тюрьме, заживо замурована душа. Кричи, рвись, изнывай. Все напрасно. Смешным быть нельзя. Несчастным можно. Несчастным. Тоже, должно быть, выдумка. Моя. Ради себя. Софистика. (Приближающейся Марии Гавриловне.) Ну что?
М а р и я Г а в р и л о в н а (подходит, протягивая письмо). Срочный документ.
С м о л и н. Благодарю. Начинаю втягиваться в трижды проклятую, трижды благословенную и незаменимую вереницу дел. Посмотрим. (Читает, медленно вкладывает обратно.) Надо ехать. Не хотите? Взгляните хоть один раз вблизи на наши работы. Как проявляется то, что вам угодно назвать моей силой. Время многое у меня отняло, но многое и дало. С огромным сальдо в пользу общего блага. Поедемте?
М а р и я Г а в р и л о в н а. Пишет Виталий Ефимович?
С м о л и н. Он. С вашей проницательностью в следователи бы.
М а р и я Г а в р и л о в н а. Она и в медицине необходима. Собираетесь его вернуть? А меня пустить вперед? (Укоризненно.) Иван Прокопьевич… Наберитесь мужества. Будьте с ним построже.
С м о л и н. Как это? Читать нравоучения? Нет. Заставить никого нельзя. Заставить вас быть со стариком. Заставить старика назвать женой молодую женщину. Заставить Виталия Ефимовича продолжать отношения с Софьей Михайловной. Оттолкнуть легче. Находятся тысячи разумных доводов. А для любви должен быть один — сама любовь. Поеду один. Дай бог вам счастья. О Танюшке и дяде Анисиме не беспокойтесь. Я их не забуду. (Пауза.) После моей смерти понапишут всякого. И такой-то он был, и сякой. А он был частенько и недалеким, и неумелым в обращении с людьми. А уж нагрешил столько — одному аллаху известно. Позвольте поцеловать вам руку.
Мария Гавриловна молча протягивает руку. Он целует.
Дай бог вам счастья. (Медленно уходит.)
Мария Гавриловна смотрит ему вслед. Из дома выходит В а с е н а, усталая, но спокойная. Увидев Марию Гавриловну, вернулась обратно и вскоре идет с жилетом.
В а с е н а. Мария Гавриловна, этот, что ли, терялся?
М а р и я Г а в р и л о в н а. Этот. (Берет.) Он самый. Где же он был?
В а с е н а. Где ни был, главное, что нашелся.
М а р и я Г а в р и л о в н а. Надену-ка я его. Что-то замерзла. (Надевает.) Теплый, мягкий. Наверное, за шкаф завалился? А разговоров, разговоров. Как обрадуется Иван Прокопьевич.
В а с е н а. Порадуйте, порадуйте. Надышалась керосина с этим мытьем, до того устала, едва на ногах стою. Никуда не уйдете?
М а р и я Г а в р и л о в н а. Некуда. Да и собираться пора.
В а с е н а. Значит, отслужили свое, уезжаете?
М а р и я Г а в р и л о в н а. Уезжаю.
В а с е н а. Давно пора.
М а р и я Г а в р и л о в н а (тихо смеется). Васена, вы чудо!
В а с е н а. И не хочешь, да будешь им. Вот уехал, целый день нет, а зачем, спрашивается.
М а р и я Г а в р и л о в н а. Уже соскучилась?
В а с е н а. А вы как думаете? Была бы моя воля, с глаз бы его не отпускала. (Пауза.) Пойду. Устала. (Уходит.)
М а р и я Г а в р и л о в н а. А кто у тебя, Машка, есть, о ком бы ты так скучала? Эх, долюшка. Была бы лет на двадцать постарше, назвалась бы женой академика. Нет. Старше-то ему не надо. (Нараспев.) Старше ему не надо. Ничего, Машка. Верь в свою планиду, держи совесть чистой, а впереди еще столько долгих лет. (Задумалась.)
Подходит Т а н я.
Т а н я (подкравшись). Ам! Съем!
М а р и я Г а в р и л о в н а. Ох, Танюша. (Обняв, пытается ее кружить.) Я свободна. Еду домой. Можешь меня поздравить.
Т а н я. Поздравляю. Если хотите, так вот как это надо делать. (Обхватив ее, начинает сильно кружить.) Вот! Вот!
М а р и я Г а в р и л о в н а. Отпусти, тебе вредно, Танюшка! (Таня отпустила.) Разыгрались девочки. Кто бы видел!
Т а н я. Пусть. Значит, Иван Прокопьевич окончательно здоров. Выходили. Ура?
М а р и я Г а в р и л о в н а (тихо). Ура!
Т а н я. Ну и досталось вам с ним. В ту ночь, когда его привезли к нам, я взглянула на него и подумала — подняли на дороге какого-то беднягу. Доходит, сердешный. Уж лучше бы не таскали, не мучили. Честное слово.
М а р и я Г а в р и л о в н а. Ты веселая.
Т а н я. Дальше еще буду веселей.
М а р и я Г а в р и л о в н а. Как вел себя Краснощеков?
Т а н я. Он, должно быть, спятил. С ума спрыгнул. Хотел показать, как надо правильно задавать корм, и убежал. Закрылся в конторке и целый день что-то писал, писал. Вышел бледный, тихий. Мы тоже притихли, ждем, какую он опять руководящую ерунду сморозит. А он едва слышно говорит: «Вы все достойны орденов. Вы настоящие героини». Пока мы от удивления переглядывались, он как сквозь землю провалился. Клашка так и сказала: он, наверное, девки, оборотень. Может, его и не было совсем, а нам только казалось, что он есть. (Посмотрев в сторону.) Вот вам, пожалуйста, Славка тут как тут. (Тихо.) Придется его в мужья брать.
М а р и я Г а в р и л о в н а. Как ты сказала?
Т а н я. Замуж за него придется выходить. (Подошедшему Славке.) Тебя приглашали?
С л а в к а. Добрый вечер, Мария Гавриловна.
М а р и я Г а в р и л о в н а. Здравствуй, Слава.
С л а в к а (Тане). Не надо было требовать — приходи да приходи. (Марии Гавриловне.) Попробуй, говорит, не появись. А прибежал — вас застеснялась.
Т а н я. Так. Во-первых, застенчивость и тебе не помешает…
М а р и я Г а в р и л о в н а. А во-вторых, проводите меня до Казачьего кургана. Что-то захотелось на прощание посмотреть издалека на вспышки взрывов. На изготовление послушного Везувия.
Т а н я. Славка не возражает. Не возражаешь?
С л а в к а. Конечно нет. Я очень рад.
Т а н я. Я мигом переоденусь. (Убегает в дом.)
С л а в к а. Знаете, машина вернулась, а дядя Анисим остался там, в зоне. Водитель Петька — дружок, таиться не будет, а ничего толком объяснить не может. Вышел кто-то и велел ему уезжать обратно. Нечего, говорит, тебе ждать. К чему это?