Перегороженный континент
«Великая кроличья стена»
Долгое время считалось, что кролики, как и зайцы, как и пищухи, — грызуны. И ученые объединяли их вместе с другими животными в один отряд.
Но недавно люди поняли: и зайцы, и кролики, и пищухи настолько отличаются, скажем, от крыс, мышей, сусликов, бобров или белок, что оставлять их в одном отряде нельзя. И биологи-систематики выделили их в особый отряд, который назвали отрядом зайцеобразных.
Кролики действительно внешне похожи на зайцев, хотя при более близком знакомстве можно увидеть немало отличий. Например, у кроликов более короткие ноги. Уши тоже короче и без черных пятен внутри. Отличаются они кое в чем и по внутреннему строению, и по образу жизни. Например, у зайцев нет даже постоянного гнезда, а уж норы — тем более. Зайчата рождаются прямо на земле, в траве или кустах.
Зайчатам норы не нужны: едва появившись на свет, они уже почти взрослые; посидят день-другой тихонечко в кустах, окрепнут чуть-чуть и начнут обгрызать травку. А еще через несколько дней поскачут по лесу. Мама, конечно, нужна им: покормит новорожденного молоком, которым он будет сыт несколько дней, да еще разок-другой, может быть, прибежит к новорожденному. А не прибежит — покормит его другая зайчиха. Если же и другая не покормит — не беда, зайчонок обойдется.
А у кроликов все иначе. Кролики — норные животные. Норки они делают глубокими, удобными, со сложными лабиринтами и многими выходами, и далеко от них, как правило, кролики не уходят. Крольчата рождаются слепыми, беспомощными, даже иногда голенькими. И поэтому некоторое время лежат в норке, на мягкой пуховой подстилке (мамаша выщипала пух у себя на брюшке) и сосут молоко.
Эти очень существенные отличия привели ученых к мысли, что если зайцы и кролики в далеком прошлом и имели одного предка, то «разделились» они на самостоятельные группы давно и сумели приобрести характерные черты, значительно отличающие их друг от друга.
Может быть, потому, что зайцы более быстроноги, живут, как правило, в одиночку и стараются держаться подальше от человека, а кролики наоборот — живут обычно колониями и часто вблизи человека, бегают слабо, хоть и очень вертко, а возможно, и по каким-то другим причинам люди обратили внимание именно на кроликов, а не на зайцев и именно кроликов решили сделать домашними животными. Впервые, очевидно, одомашнили кроликов в Китае и в Испании. Возможно, что в Китае кролики были одомашнены раньше. Во всяком случае, как указывает Ч. Дарвин, еще в VI веке до нашей эры известный китайский писатель и философ Конфуций упоминал о кроликах как о животных, которых можно приносить в жертву богам, и рассказывал об уходе за кроликами.
О кроликах, живших в Испании, упоминает в I веке до нашей эры римский поэт Катулл. Он даже назвал Испанию «кроличьей страной». Правда, имел ли он в виду обилие диких кроликов в Испании или домашних, неизвестно.
Но так или иначе, домашние кролики довольно быстро распространились по Европе, и в средние века во многих европейских странах не только процветало кролиководство, но уже были выведены многие породы домашних кроликов.
Домашние кролики разделяются на шкурковых и пуховых. А те, в свою очередь, — на крупных, средних и мелких. Мясо всех кроликов не только съедобно, но и вкусно. Поэтому кроликов разводят еще специально для того, чтобы получать мясо.
Небольшая величина кроликов компенсируется их огромной плодовитостью.
С тех пор как человек занялся одомашниванием кроликов, стали более прочными и красивыми их шкурки, увеличилась плодовитость этих зверьков. И без вмешательства человека кролики давали (а дикие и сейчас дают) довольно большой приплод — по 10–12 крольчат в год.
В неволе же крольчихи стали приносить по 6–7 крольчат (а иногда и по 20!) в одном помете, причем в год таких пометов может быть 5, 6 и даже больше.
Во многих странах кролиководство стало важной статьей дохода. Так, например, только из Франции в 1952 году было вывезено в разные страны около двух с половиной миллиардов шкурок и на 600 миллионов франков пуха для изготовления фетра.
Друг или враг?
В самой Франции употребляется около 100 миллионов шкурок ежегодно и ежегодно вывозилось кроличьего мяса на 60 миллионов франков. В общем, домашние кролики — не только симпатичные, но и очень полезные зверьки, дающие людям мясо, шкурки, пух. А на диких к тому же можно еще и поохотиться на досуге, что и делают любители во многих странах.
Что заставило европейцев, переселившихся в Австралию, вспомнить про кроликов, неизвестно. Может быть, они считали, что кролиководство будет для них дополнительной статьей доходов, может быть, кое-кому захотелось поохотиться на этих зверьков вдали от родины, может быть, тут сыграли роль сентиментальные чувства: эти зверьки напоминали переселенцам их родину. Но так или иначе, в 1859 году на борту парохода «Молния» 24 кролика прибыли в Австралию. В Австралии кролики никогда не водились, но это не смутило переселенцев: они справедливо считали, что условия для этих зверьков тут вполне подходящие, хищников, кроме собаки динго, нет, и кролики приживутся.
К сожалению, не знали переселенцы истории колонии на Балеарских островах, описанной римскими историками Страбоном и Плинием.
Обосновавшись на Балеарских островах в Средиземном море, римляне-колонисты были очень довольны: прекрасный климат, плодородная земля. Но вскоре с островов стали поступать тревожные сигналы. А еще через некоторое время колонисты попросили римского консула прислать войска для борьбы с колоссальным количеством кроликов: зверьки очень быстро размножились, заселили все острова и стали уничтожать посевы.
Не знали европейские переселенцы и другой, достаточно печальной истории, которая произошла гораздо позже — в середине XV века — на небольшом острове Порту-Санту в Атлантическом океане.
Этот остров открыл в 1419 году португальский мореплаватель Хуан Гонзалес Зарко и, покидая его, оставил на этом острове крольчиху с крольчатами. Трудно сказать, что двигало капитаном каравеллы, вероятно, добрые побуждения. Однако португальские переселенцы, прибывшие на остров в 1456 году, вряд ли помянули добрым словом отважного капитана. Надеждам, которые возлагали португальцы на богатые земли острова, не суждено было сбыться: не только пастбища и посевы — все запасы, которые португальцы привезли с собой, были уничтожены кроликами — потомками тех нескольких зверьков, которых Хуан Зарко высадил на этом острове тридцать семь лет назад. В конце концов колонисты вынуждены были покинуть остров, так как оказались не в состоянии справиться с полчищами кроликов.
Да, очевидно, всего этого не знали люди, радостно встретившие кроликов, привезенных из Европы. Впрочем, даже зная эти печальные истории, европейцы-переселенцы вряд ли сделали бы какие-нибудь выводы. И действительно, как можно сравнивать небольшие Балеарские острова или тем более крошечный остров Порту-Санту с огромной Австралией? Кроме того, австралийские колонисты имели и капканы, и огнестрельное оружие, и многие другие средства, которые в крайнем случае могли использовать. Всего этого, конечно, не было у португальцев, а тем более у римлян.
И вот кролики выпущены на свободу в штате Новый Южный Уэльс на землях страстного охотника Томаса Августина.
Первый год-два кроликов берегли. Известен случай, когда браконьер, застреливший кролика на земле некоего Робертсона, был оштрафован полицией на 10 фунтов. Но уже через три-четыре года фермеры забеспокоились: кроликов стало очень много. Тот же Томас Августин за шесть лет на своих землях отстрелял 20 тысяч кроликов, а тот же Робертсон стал платить ежегодно по 5 тысяч фунтов охотникам за отстрел кроликов, наводнивших принадлежащие ему пастбища.
Кроликам была объявлена война. Но люди спохватились слишком поздно. Они не учли темпов, которыми размножаются кролики. Не учли они еще и того, что кролики, завезенные в Австралию, были уже изменены человеком. Если дикий кролик плодовит, домашние, благодаря стараниям людей, стали еще более плодовитыми. Причем сил, активно сдерживавших катастрофическое увеличение кроличьего поголовья, там практически почти не было. И теоретические расчеты, что от одной пары (с многочисленными детьми, внуками, правнуками и т. д.) через два года можно получить «стадо» в 100 тысяч штук, почти подтверждались на практике.
Среди фермеров началась паника. Ведь пять кроликов съедают примерно столько травы, сколько требуется, чтоб прокормить овцу. А если кроликов стало не пять тысяч и даже не пять миллионов, а миллиарды? Причем, оставив за собой европейскую «привычку» размножаться очень быстро, кролики приобрели и новые, «австралийские». Они, например, перестали рыть норы: в теплом климате и при отсутствии врагов норы оказались ненужными. Отрастив себе длинные когти, они научились прекрасно лазать по деревьям; когда полностью уничтожалась трава на больших участках, кролики взбирались по стволу и принимались за листья деревьев.
По всей Австралии загремели выстрелы. Стреляли фермеры, стреляли пастухи, стреляли специальные отряды охотников. Но поголовье кроликов практически не уменьшалось. Кроличье нашествие приняло размеры государственного бедствия. Правительство Австралии ассигновало крупные суммы на борьбу с кроликами, и суммы эти ежегодно возрастали. А в это же время государственный доход страны падал, не хватало корма и все меньше становилось овец, уменьшился экспорт шерсти и мяса.
К 1950 году статья расходов на борьбу с кроликами в государственном бюджете Австралии достигла 160 миллионов фунтов. Конечно, австралийцы не только стреляли в ненавистных им кроликов. Поняв, что отстрел почти не уменьшает число кроликов, люди срочно выписали из Европы лис, хорьков, ласок. Но от хищников кроликов спасали частично норы, частично колючие кустарники, где они находили убежище. Убедившись, что с кроликами у них не очень-то получается, завезенные хищники не стали больше стараться: попадется кролик — хорошо, нет — не надо, в Австралии оказалось достаточно другой пищи.
И вот тогда австралийцы пошли на крайнюю меру: решили поставить заслон — проволочную стену. Конечно, эта стена не уничтожит кроликов, но хоть предотвратит их расселение по всему континенту, хоть часть пастбищ и посевов будет спасена. Стену построили. Она пересекала поля и пустыни, горы и заросли колючих кустарников. Длина ее превышала 2 тысячи километров. Но кролики легко преодолели это препятствие, прорыв под стеной ходы. Тогда люди бросились строить вторую стену. Она протянулась уже на три с половиной тысячи километров, перегородив чуть ли не весь континент. Но и это не помогло — кролики продолжали расселяться.
Против них были брошены авиация, яды, отравляющие вещества, газы. И тем не менее кролики продолжали расселяться и в конце концов захватили почти весь континент.
Дикий кролик — бич Австралии. А ведь все началось с нескольких кроличьих пар, привезенных из Европы.
Тогда против кроликов решили использовать бактериологическое оружие. Это было очень опасно, но другого выхода люди не видели. Еще в 1896 году в Уругвае была зафиксирована странная эпидемия, погубившая почти всех домашних кроликов в этой стране. Но причина этой эпидемии была выяснена гораздо позже. Ею оказались вирусы болезни, которую разносят дикие кролики. Для самих диких кроликов эта болезнь не опасна, а для домашних — смертельна. Так как дикие кролики Австралии в прошлом все-таки домашние, миксоматозом (так называлась эта болезнь) решили заразить их. После тщательных проверок — не погибнут ли заодно с кроликами и другие животные — борьба началась. Результаты были обнадеживающие: из четырех миллиардов кроликов осталось полмиллиарда. Но у оставшихся уже успел выработаться иммунитет. Ученые решили не сдаваться и в 1950 году снова пошли в наступление на кроликов: в долине реки Муррея были выпущены комары, зараженные новым штаммом антикроличьего вируса. Снова успех: из 500 миллионов осталось только 50 миллионов. Но эти 50 опять приобрели иммунитет. А так как кролики размножаются быстро, то, несмотря на все меры борьбы, за двадцать лет количество их увеличилось вдвое. Конечно, это уже не те темпы, какие были в прошлом веке и в начале нашего. Но ведь и средства и методы борьбы теперь самые совершенные. И тем не менее кролики не только не исчезают, но продолжают хоть и медленно, но увеличиваться. 100 миллионов — это, конечно, не 4 миллиарда. Но ведь и эти 100 миллионов съедают столько корма, что им можно было бы прокормить 20 миллионов овец или 3–4 миллиона крупного рогатого скота.
Ученые, очевидно, добьются своего и найдут способ полностью очистить Австралию от этих страшных иммигрантов. Но встает вопрос: чем все это может кончиться? За сто с лишним лет уже сложилось какое-то относительное равновесие в природе. Во всяком случае, кролики служили пищей завезенным хищникам и местным. Динго, например, питавшиеся почти исключительно кроликами, с уменьшением их количества активно стали нападать, на стада овец, утаскивать ягнят. Лишь за один год они зарезали полмиллиона молодых овец. Стали нападать на овец и лисы, и хищные птицы. Фермерам снова пришлось браться за оружие. Так в 1951 году, когда количество кроликов резко уменьшилось, было убито около 14,5 тысячи лисиц и 5 тысяч орлов. В следующем году количество лисиц, убитых фермерами, перевалило за 25,5 тысячи, а количество орлов — за 10 тысяч.
Количество хищников уменьшается и без того из-за отсутствия пищи. Люди также помогают хищникам исчезать. Но кроликов хоть и медленно, а все-таки становится все больше. И где-то может произойти новый экологический взрыв, тем более что увеличивается не просто число кроликов, но кроликов, имеющих иммунитет к миксоматозу.
Биологическое равновесие в Австралии в течение ста с небольшим лет нарушалось уже дважды.
И нет никакой гарантии, что оно не произойдет и в третий раз.
А ведь все началось с 24 кроликов, которые прибыли на пароходе «Молния» в маленький австралийский порт!
Почему у динго нет сумки?
Австралийцы перегородили свой материк не только для того, чтоб уберечь пастбища от полчищ прожорливых кроликов. Другая стена или забор — трудно даже придумать, как назвать это сооружение, — еще раз перегородила континент. Ее начали строить в 1954 году и закончили только в 1963 году. Стена эта, длиной в 9500 километров, построена по решению австралийского парламента и стоила огромных денег. Еще бы! Ведь все столбы у нее металлические, а между ними очень густо натянута колючая проволока. Высота этой стены почти два метра, а глубина — полтора. Да, она идет и вглубь, в землю, где между столбами, на протяжении всей длины стены, врыта прочная металлическая сетка. Каждые 50 километров — ворота, охраняемые специальным сторожем. В его распоряжении имеется машина, и дважды в день он объезжает свой участок. Построить такое сооружение стоило очень дорого. Но и содержать недешево: кролики то и дело подкапывают его, ветры вырывают распространенное в Австралии растение бук-буш и катят его по земле. Кучи этого растения задерживаются около стены, ветер наметает песок, и образуются высокие холмы.
И все-таки австралийские фермеры вынуждены следить за этим сооружением, поддерживать его в порядке, платить сторожам и ремонтным рабочим. Другого выхода нет: стена охраняет 160 миллионов овец — главное богатство Австралии, ведь эта страна дает на мировой рынок 45 процентов шерсти.
А охранять овец приходится австралийским фермерам от австралийской дикой собаки динго.
Динго — единственный хищник Австралии. Однако и одного этого хищника вполне достаточно, чтоб нанести чувствительный урон овцеводам. Подсчитано, что только за 11 лет и только в одном штате Квинсленд (правда, центральном штате овцеводства) динго уничтожили 600 тысяч овец, стоимость которых превышала 6 миллионов долларов.
Стена, конечно, помогла. Однако несмотря на это сооружение, несмотря на то, что в течение многих лет ежегодно отстреливают по нескольку тысяч этих животных, динго продолжают уничтожать каждый год свыше трех миллионов голов.
Овцеводы, воюя с динго, не задумываются, очевидно, что это за животное. Ученых же интересует не только сам образ жизни динго, хотя изучен он еще все-таки недостаточно полно, и это в какой-то степени мешает найти наиболее эффективные способы обезвредить хищника. Ученых интересует и то, откуда взялась эта дикая собака.
Конечно, появилась она на материке задолго до появления тут белых переселенцев, возможно, и раньше австралийских аборигенов. Но вот когда, как и откуда?
Вопрос этот, по-видимому, не вызывал бы таких споров и разногласий, если бы не одно обстоятельство. Когда образовался австралийский материк, животные еще были очень примитивными. Такими они были повсюду, но в течение многих тысячелетий на других материках животные изменились, «повзрослели», стали «более усовершенствованными» и «интеллигентными», как образно сказал Бернгард Гржимек. На Австралийском континенте они почему-то остались на более низком уровне. Таким образом, все животные Австралии — примитивные, имеющие сумки, в которых вынашивают своих детенышей. И вдруг среди них такое «интеллигентное» существо, как динго. Динго быстро вытеснила своих «устаревших» соперников — сумчатого волка и сумчатого дьявола и полностью завладела континентом. Но вот откуда она взялась, эта дикая собака, не имеющая положенной всем австралийским животным сумки?
По этому вопросу ученые не пришли к единому мнению. Однако большинство склоняется к тому, что динго — одичавшая домашняя собака, некогда завезенная в Австралию случайными мореплавателями или охотниками и брошенная там или сбежавшая от них. Возможно, собаки эти уцелели при кораблекрушениях и вплавь или на обломках судов добрались до материка. В пользу того, что динго — одичавшая домашняя собака, говорит строение ее зубов и скелета, которые почти не отличаются от зубов и скелета домашней собаки, и отсутствие сумки, делающее ее единственным «истинным» млекопитающим в Австралии.
Против говорит то, что кости динго найдены в очень глубоких слоях земли, когда ни о каких мореплавателях не могло быть и речи. Но сторонники происхождения динго от домашней собаки считают: динго роет норы, и кости могли оказаться так глубоко именно поэтому.
Очевидно, динго действительно произошла от домашней собаки, хотя нрав ее очень отличается от нрава наших верных друзей. Впрочем, и тут среди ученых и знатоков динго нет общего мнения.
Австралийцы-переселенцы настолько ненавидят диких собак, что само слово «динго» для них стало ругательством. Это понятно: слишком много неприятностей доставляет она людям, чтобы они могли быть объективными. Однако трудно заподозрить в необъективности директора зоосада в городе Брисбене Аллана Рейда. А он считает динго очень опасным и очень кровожадным животным, способным убивать не для того, чтоб насытиться, а просто ради самого убийства.
Австралийцы считают, что динго не только нельзя приручить и заставить служить человеку — даже выкормленный человеком щенок, став взрослым и не проявляя никакой агрессивности, в любой момент может напасть безо всякой причины и предупреждения на своего хозяина.
Во всяком случае, в Австралии имеется закон, запрещающий частным лицам держать у себя динго.
Однако местные жители совсем иного мнения об этом животном. Они специально воспитывают щенят, которые, став взрослыми, помогают им на охоте. Как пишет Б. Гржимек, из-за того, что динго не умеет лаять, местные охотники привязывают собаке на шею деревянный колокольчик, чтоб он оповещал, где находится собака.
Динго
Сам Гржимек тоже считает, что динго — одичавшая домашняя собака, при соответствующем обращении и воспитании может быть приручена и не будет представлять никакой опасности.
Итак, большинство сходится на том, что динго — в далеком прошлом домашняя собака.
Но, попав в Австралию, размножившись и одичав, она стала врагом человека.
Что ж, значит, не только кролики, но и такие преданные друзья, как собаки, в определенных условиях могут стать опасными вредителями. Кстати, об условиях. Несмотря на всю ненависть к динго, даже австралийцы поняли, что в борьбе с кроликами динго стали их союзниками.
Но вот кроликов стало гораздо меньше, и вред динго пропорционально увеличился. И с новой силой принялись фермеры уничтожать диких собак. Сколько их уничтожено, пожалуй, подсчитать хоть и с трудом, но можно. А вот сколько осталось, никто точно не знает. Одни говорят, что они уже на грани истребления, другие считают, что в Австралии живет еще по крайней мере 200 тысяч этих хищников.
Трудно сказать, будут ли они полностью истреблены: динго — зверь хитрый, очень выносливый (может бежать в течение довольно долгого времени со скоростью 60–65 километров в час), с прекрасно развитым чутьем. Несмотря на свою агрессивность, достаточно осторожный. Но какой зверь может соперничать с человеком? И вполне вероятно, что рано или поздно сбудется мечта австралийских фермеров и динго будут полностью уничтожены. Но не нарушит ли это снова равновесия? Ведь кролики-то пока еще существуют. И никто не знает, какую часть из них в свое время уничтожили динго, сколько было бы в Австралии кроликов вообще, если бы не эти хищники?
У американцев есть опыт: в свое время они уничтожили койотов, которые таскали новорожденных ягнят. Но исчезли койоты — и в огромных количествах расплодились мышевидные грызуны. Когда подсчитали убытки, то убедились: вред, приносимый койотами, был во много раз меньше вреда, приносимого мышами, появившимися после того, как не стало койотов.
Дикая собака динго, конечно, вредит, конечно, убытки австралийских фермеров от этого хищника велики. Очевидно, количество диких собак должно быть значительно уменьшено (если действительно их еще осталось в Австралии 200 тысяч). Но полностью уничтожать их рискованно. Люди ведь знают, что значит уничтожить целый вид, даже если он по их мнению или в действительности опасен.
Гораздо опаснее хищников может оказаться их полное истребление.
Коз — в зоопарк?
Когда Робинзон Крузо — герой романа Даниеля Дефо — был выброшен на необитаемый остров, он, конечно, был в отчаянии. Еще бы! На его месте любой пришел бы в ужас. Но, оглядевшись, Робинзон понял, что на этом острове можно жить. Прекрасный климат, пышная растительность, множество животных. И он прожил там чуть ли не тридцать лет: возделывал поля, устроил виноградники, приручил коз.
Лет сто назад великий натуралист Чарлз Дарвин посетил этот остров. Остров действительно существует, потому что приключения Крузо Даниель Дефо не выдумал, он положил в основу своего романа приключения матроса Александра Селькирка, оказавшегося на острове Хуан-Фернандес. Посетив этот остров, Чарлз Дарвин собственными глазами убедился в богатстве его растительности, особенно восхитили его сандаловые деревья, которых было очень много на острове.
Но если бы такое несчастье случилось с Александром Селькирком (или Робинзоном Крузо) сейчас и он очутился на том же острове, ему пришлось бы очень плохо. Ни великолепной растительности вообще, ни прекрасных сандаловых деревьев в частности на острове нет. Все здесь погубили козы.
Козы? Но ведь это очень нужные домашние животные. В их полезности, кажется, никто не сомневается.
Да, как будто бы так. Козы действительно нужны, их разводят, выводят новые породы, их выращивают и о них заботятся. Мало того: козы издавна назывались «коровами бедняков» — они выручали тех, кто не мог купить и содержать корову. Коза же давала молоко.
Хоть и не так уж много молока, но зато козье молоко гораздо полезнее коровьего.
Коза, видимо, играла немаловажную роль в жизни древних народов. Среди многочисленных мифов Греции есть и такой, где главную роль играет коза. Молоком этой легендарной козы выкормили заброшенного в детстве на остров Крит Зевса. Зевс, став самым могучим богом, в благодарность превратил один из рогов козы в рог изобилия. Из него все время сыпались всякие отборные земные плоды — для смертных или лились нектар и амброзия — для бессмертных богов.
Однако греки очень скоро изменили свое мнение о козе — она не только не способствовала изобилию, а обрекала целые районы на голод и нищету, козы принесли несчастье всему государству.
Коза была не в чести и у многих других народов. У монголов, например, считалось оскорблением, если человеку дарят козу. На Руси коза не считалась скотом, а значит, и не особенно ценилась. Мало того, злые силы (черти или дьяволы), как утверждалось, имели козьи рога, копыта, бороду, а то и просто представлялись в облике козла.
Животные — самые популярные персонажи русского лубка. Коза-пакостница.
В чем же дело? Почему козу человек все-таки приручил и до сих пор не отказался от нее (хотя более ценные домашние животные исчезли из списка домашних), а в то же время приравнял к нечистой силе, и многие ученые считают ее чуть ли не одним из самых страшных зол на земле?
Мы не можем сказать, было ли ошибкой приручение коз много тысячелетий назад в Передней Азии, Средней и Восточной Азии и Юго-Восточной Европе. Но в дальнейшем ошибки, которые совершали люди, разводившие и содержавшие коз, привели к очень тяжелым, а порой просто к катастрофическим последствиям.
Издавна у моряков был обычай высаживать на вновь открытые необитаемые острова домашних животных, которых они возили с собой на кораблях. Конечно, моряки не имели никакого представления о биологическом равновесии и выпускали животных с самыми благородными целями: они хотели обеспечить мясом потерпевших кораблекрушение, если их выбросит на этот необитаемый остров.
Но, к сожалению, благие намерения часто оборачиваются совсем не благими последствиями. Так, высадив кроликов на острове Порту-Санту, люди сделали его совершенно непригодным для жительства. Высадив коз на острове Хуан-Фернандес, Кюрасо и многих других, люди полностью или частично превратили некогда цветущие острова в пустыни или полупустыни.
Особенно показателен в этом отношении остров Святой Елены — последнее прибежище императора Наполеона Бонапарта.
Остров этот был открыт португальцами в 1502 году. В 1513 или в 1514 годах кто-то решил завезти на остров коз и свиней и выпустить их там, благо ухода за ними не нужно, а запас мяса — если кто-то окажется в бедственном положении — всегда обеспечен.
Козы — не кролики, размножаются не так быстро. Поэтому прошло не меньше двухсот лет, пока люди поняли, что грозит острову. В 1745 году губернатор Святой Елены (остров уже был заселен и почти полностью освоен) понял, что черное (эбеновое) дерево, которое росло там и очень ценилось, под угрозой полного уничтожения. Он решил истребить коз и запросил на то разрешение. Однако разрешение было получено только 55 лет спустя — в 1810 году. К этому времени козы съели не только эбеновые леса, но и вообще всю растительность; затем дожди смыли плодородную почву, и Наполеон Бонапарт, прибывший на остров в 1815 году, застал здесь лишь, как писал М. Ю. Лермонтов, «пустынный и мрачный гранит».
Сибирский козерог вполне освоился в необычной обстановке.
На Мадагаскар коза была завезена, очевидно, не для того, чтобы стать помощницей потерпевших кораблекрушение. Видимо, люди решили обогатить животный мир острова или дать беднякам «по корове».
В результате леса Мадагаскара уменьшились в десять раз. Их съели козы.
Однако не только острова страдают от нашествия коз.
Турция — гористая страна, пахотных земель там не так много, и население занимается скотоводством. На 26 миллионов жителей в Турции имеется 24 миллиона коз. Но, к сожалению, они не приносят богатства крестьянам, — объедая леса, козы создают в стране очень тревожную ситуацию.
Греция. На 9 миллионов жителей она имеет 9 миллионов коз. Но греки уже не ждут от коз какого-либо изобилия. Голые, без единого кустика горы, бесплодные долины — это «работа» коз.
Еще в V веке до нашей эры козы стали настолько опасны, что греки вынуждены были издать «закон против коз». Но закон не помог, и сегодня они продолжают свирепствовать.
Ливанский кедр — гордость Ливана. Его изображение красуется на флаге государства. Но, к сожалению, в самом Ливане кедр этот увидеть очень трудно — его съели козы.
Козы уничтожили кедровое дерево в Марокко, превратили в пустыни некогда цветущие плоскогорья Кастилии.
Свою разрушительную деятельность козы начали давно. Попав в Африку примерно две тысячи лет назад, они за пять веков уничтожили всю растительность на горах Северной Африки, стада коз способствовали и способствуют до сих пор наступлению Сахары: при помощи коз, уничтожающих всю растительность в саваннах, пустыня за последние триста лет продвинулась на триста километров (по километру в год!).
Можно перечислить еще немало преступлений коз — они все зафиксированы специальной комиссией ЮНЕСКО и Международным союзом охраны природы.
В чем же все-таки сила коз, таких, в общем-то, безобидных и симпатичных на вид животных?
Козы обладают огромным аппетитом.
Основная еда их — трава. Но травой питаются и коровы, и лошади, и многие другие животные. Однако если все они щиплют траву, давая возможность через некоторое время на этих же местах появиться новым всходам, то козы вырывают траву с корнем.
Они живут в одном доме.
Козы не только вырывают траву, но и выгрызают из земли семена, если не находят достаточно пищи. И на этих местах уже не прорастет ничего.
Однако козы не удовлетворяются травянистыми растениями. Деревья, кустарники — все, что встречается на пути, годится для коз. Они обгладывают кору, они обгрызают ветви и листья и губят деревья и кустарники. Мало того: козы способны забираться, казалось бы, на самые неприступные скалы и поедать там все, что более или менее годится в пищу. А так как козы очень непривередливы, — им годятся в пищу и зеленая трава, и колючий кустарник. Съев все в зоне относительной досягаемости, коза взбирается на дерево. Когда-то такие козы очень удивили Альфреда Брема, путешествовавшего по Африке.
Но козы-акробаты живут не только там, и в Европе можно видеть коз, взбиравшихся почти по прямому стволу и лихо перескакивающих с сучка на сучок, чтоб добраться до листьев и веток.
Уничтожение растительности — само по себе явление страшное. Но в природе все взаимосвязано. Вслед за сведением лесов, уничтожением травяного покрова начинается эрозия почвы — бич земледелия. Козы сводят леса на склонах гор, водяные потоки смывают плодородный слой почвы, и горы превращаются в безжизненные скалы.
На равнинах суховеи срывают плодородный слой, который предохраняла растительность, начинаются пыльные бури, маленькие склоны скоро размываются дождевыми и вешними водами и превращаются в овраги, отнимая у людей огромные площади, пригодные для посевов.
В свое время китайцы, заметив, что козы легко поднимаются по крутым склонам, решили использовать их на постройке Великой китайской стены. Собирая коз, они привязывали к их рогам камни и кирпичи и гнали их к месту строительства. По дороге козы объедали всю растительность.
С тех пор прошло более двух тысячелетий, а в окрестностях бывшей Великой стены до сих пор голая пустыня.
На счету коз миллионы гектаров уничтоженных лесов, превращенных в пустыни плодородных некогда равнин. Вот почему французский академик Р. Фюрон с полной ответственностью заявил, что «коза — злейший враг человека».
Фюрон считает, что козам надо объявить решительную и беспощадную войну. Его поддерживает немало ученых. Многие из них считают, что козы должны остаться лишь в зоопарках. Как пример необходимости избавиться от коз, ученые приводят Новую Зеландию, Венесуэлу, Кипр — страны, в свое время очень страдавшие от обилия коз, потерявшие огромное количество плодородных земель и лесов. Избавившись от коз, они смогли вновь восстановить леса, вновь на многих опустошенных козами землях зазеленели травы.
Однако вряд ли стоит думать о такой крайней мере. Козы-то, в конце концов, не виноваты. Виноваты люди. И те, которые предпочитали отправлять коз добывать себе еду самостоятельно, не следя, куда они направляются и что едят, и те, кто бездумно расселял их по островам и материкам, не представляя последствий этих переселений и те, кто позволял козам дичать, и, наконец, те, кто сознательно выгонял коз на плодородные земли, позволял объедать все подчистую — и травы, и листья деревьев. В выпасах коз безусловно должен быть наведен порядок, так же, кстати, как и в количестве этих животных. Продовольственная и сельскохозяйственная комиссия ООН считает, что во многих странах должно быть значительно уменьшено количество коз (иногда до 80 процентов в таких, например, странах, как Турция). Только тогда будут спасены и леса и плодородные земли и не понадобится отправлять коз в зоопарки.