Никто не видел Джоэла во время праздников, которые в Соединенных Штатах, в отличие от британских праздников, длятся только на Рождество, но в ночь на среду, 26-е, Пендерек хорошо поел, выпил небольшой графин своего любимого красного вина, оплатил его счет, и оставил ресторан около девяти вечера. Это был последний раз, когда его видели, хотя никто не заявлял о его пропаже до следующей ночи, когда Дебби Мэнселл забеспокоилась, не услышав ни звука из дома своего соседа и заметив, что жалюзи оставались опущенными. Это было странно, потому что обычно она слышала радио старика каждый день.
Когда к нему ворвалась местная полиция, они уверенно рассчитывали найти его тело. Вместо этого дом Джоэла Пендерека был почти ненормально опрятным, почти не к месту, кровать заправлена и на ней не спали, кухня чистая и аккуратная, без кастрюли или сковороды, неуместных, и россыпи нежелательной почты, не собранной в ящике.
Никто не видел ничего странного, и так и было запланировано. То, что произошло в среду вечером, так и не было полностью объяснено, но на самом деле факты были просты. Старик вышел на стоянку рядом с домом Осси, от холода поднял воротник шинели и натянул на уши шерстяную шляпу: бело-голубую вязаную, которую он носил, как служебный значок, потому что никто не видел его без это зимой.
Плохо слышащий, Джо полностью заглушил звуки толстой шапкой, поэтому он осознал, что машина выезжает из других припаркованных автомобилей, только когда она приближалась к нему. Водительское окно было опущено, и человек за рулем крикнул: «Привет, дружище. Вы указываете нам дорогу к Пармели-авеню? Он размахивал картой, и Джо стянул шляпу с правого уха, сделал два шага к машине и пробормотал что-то вроде: «Что хочешь?»
Затем другой мужчина прыгнул на него сзади, задняя дверь машины распахнулась, и менее чем через тридцать секунд автомобиль превратился в еще одну группу задних фонарей, направляющихся обратно в сторону Манхэттена, но Джоэл Пендерек уже потерял сознание сзади, где бывший Санитар проткнул иглу через три слоя одежды в его правую руку.
Никто не мог предположить, что похищение старика в Нью-Джерси станет прелюдией к драме, разыгрываемой на мировой арене. Или что это был первый шаг в заговоре, столь изобретательном и искусном, что стабильность наций дико раскачивалась в соответствии с его ловким планом. Один пропавший старик - и на кону будет судьба свободного мира.
Даже когда они знали, что он пропал, никто из его знакомых в Хоторне не связал его с большой новостью, появившейся в пятницу утром.
Она поступила по телеграфным службам и была подхвачена большинством национальных газет, в то время как основные телеканалы представили его в качестве третьего канала. Если бы российское правительство хотело сохранить это в тайне, оно не могло бы этого сделать, поскольку «Весы правосудия», как они сами себя называли, убедились, что все телеграфные агентства получили текст в то же время, что и Кремль. Сообщение было коротким и по существу.
Коммюнике номер один: 50 лет назад, в июне, еврейское население Киева было жестоко истреблено в Бабьем Яру. Главный палач уже давно привлечен к ответственности, но его помощник Иосиф Воронцов, человек русского происхождения, так и не был взят под стражу. Теперь у нас есть преступник Воронцов, маскирующийся под гражданина Соединенных Штатов Америки. Мы держим его в безопасности в Восточной Европе и готовы передать властям. Новый дух, который живет на нашей любимой земле, обещает истинную и полную справедливость. Мы требуем, чтобы правительство взяло на себя обязательство провести полный и беспристрастный суд над Воронцовым. Правительство должно доказать, что оно по-прежнему готово исправить зло, причиненное в прошлом, и мы передадим преступника, как только мы будем уверены, что над ним будет проведен полный судебный процесс, открытый для мировой прессы. У правительства есть одна неделя, чтобы подчиниться.
Он был подписан просто «Весы правосудия»
Похоже, никто не слышал о Весах Справедливости, но мировые СМИ смогли воспроизвести и повторить факты, касающиеся Бабьего Яра. Они также указали на это новое событие как на возможность полностью проявить истинный дух перестройки и гласности. Судебные процессы в старой Российской империи часто были показными или оставались секретными. Теперь, когда наступила гласность, правительство могло продемонстрировать свою беспристрастность, привлекая к ответственности помощника убийцы стольких российских евреев.
СМИ также обратили внимание на то, что коммюнике, по всей видимости, содержало неуказанную угрозу, давая судебным властям предельный срок для того, чтобы заявить о своей готовности и способности привлечь к ответственности массового убийцу.
Кремль объявил, что они рассматривают этот вопрос полностью и дадут ответ до крайнего срока, установленного "Весами правосудия", кем бы они ни были.
Это не была громкая история, привлекающая заголовки, но в ней было много интересного, чтобы поддерживать ее жизнь.
Никто, даже средства массовой информации, не знал о дилеммах, которые существовали за кулисами политики. Они никак не могли узнать о контролируемой панике, которую "Весы правосудия" вызвали в КГБ, или о тайном и тревожном интересе, внезапно проявленном израильским Моссадом, или даже о множестве сигналов, которые прошли между площадью Дзержинского в Москве и Британской секретной разведывательной службой в Лондоне.
Если бы средства массовой информации уловили хоть малейший намек на путаницу, эта история быстро сбила бы большинство других тем с первых полос, и глубокие исследователи зарылись бы в те секретные шабаши, которые все еще существуют во всех странах.
В Лондоне полные факты не были представлены до 2 января, через шесть дней после первого коммюнике «Весы правосудия». Но как только мяч начал катиться, ЛЕСОПОВАЛ, как они стали его называть, набирал обороты.
2
ЛЕСОПОВАЛ
Джеймс Бонд предпочитал старые методы, особенно когда дело касалось файлов реестра. Он чувствовал, что было что-то твердое и честное в том, чтобы пойти в реестр со своим делом, обменять его на файл, заключенный в папку с делами, подписать файл, прочитать его и затем передать толстый пакет бумаги обратно одной из милых молодых женщин, которые раньше следили за тем, чтобы Реестр работал гладко.
Все это исчезло, когда Служба «стала десятичной», поскольку на жаргоне описывалась компьютеризация ее файловой системы. Симпатичные молодые женщины были историей, и, хотя он был знаком с компьютерными системами, Бонд никогда не относился так положительно к файлам, которые, казалось, приходили из ниоткуда по команде нескольких нажатий клавиш. Он считал это дешевым фокусом фокусника. Он любил фокусников, потому что ловкость рук и тела были частью его запаса, но его не волновали низкопробные и дешевые разновидности. Он думал, что их уловки обычно можно купить за несколько фунтов стерлингов, и это не способ управлять железной дорогой, не говоря уже о Секретной разведывательной службе.
Он чувствовал все это сейчас, когда сидел в мерзких белых и гигиенических кабинках рядом с основными рабочими местами Регистратуры.
Бонд вернулся на действительную службу только с начала декабря, после выздоровления от серьезных травм, полученных в Соединенных Штатах Америки во время его последней операции, и с тех пор все сильно изменилось. Теперь, в начале нового года, у него не было желания уходить в свои старые европейские прибежища, пока игра наций не вернется к некоторой форме статуса-кво. Он верил в происходящие изменения, но не в то, что мир видел смерть коммунизма. Он даже казался довольным сидеть за своим столом, перетасовывая документы или следя за газетами, хотя подозревал, что это первоначальное чувство удовлетворения продлится недолго.
Он прибыл на рабочие места Регистратуры через прихожую М. Манипенни, личного помощника шефа, чей уровень допуска ограничивался прихожей, позвонил вниз и сказал, что у их общего лорда и хозяина есть кое-что, что он хочет, чтобы агент 007 прочитал. У него даже не было своего обычного разговора с мисс Манипенни, которая, бросив на него обычный взгляд коровьих глаз, вручила небольшой синий бланк (синий - это цвет реестра для Most Secret и Above), на котором были напечатано: ЛЕСОПОВАЛ.
«В этом месяце мы участвуем в боях», - Манипенни одарила его блестящей улыбкой. «Лакхнау, Марна, Сомма, Арнем, Бленхейм,Лесоповал. Вы, наверное, никогда об этом не слышали, но это битва. Много воинственности ...».
Бонд приподнял бровь, в уголке его рта появилась улыбка.«Надеюсь, не для меня, Пенни?»
Она издевательски вздохнула и протянула руку, чтобы достать синий листок, который она с сунула в небольшой настольный измельчитель. - Думаю, ссора с тобой может быть вознаграждена. - Она последовала за вздохом с легким мычанием, и Бонд наклонился через стол, чтобы поцеловать ее в лоб.
«Ты мне как сестра, Пенни», - улыбнулся он, зная, что ее замечание о том, что ЛЕСОПОВАЛ - это битва, должно было дать ему понять, что файл был секретным. Новый. Не какое-то старое дело, с которым можно поиграть, пока Москва и старый Восточный блок переживали свои разнообразные агонии.
«Я не чувствую себя твоей сестрой». Манипенни даже не потрудилась скрыть глубокую страсть, которую питала к Бонду.
«Да ладно тебе, Пенни, я не хочу добавлять инцест к травме», - и, широко подмигнув, он покинул офис.
На рабочем месте в реестре Бонд набрал номер пропуска, за которым следовали слова «ЛЕСОПОВАЛ». Безличный экран велел ему подождать, а затем сообщил, что файл выдан. Через несколько секунд принтер начал выплевывать листы бумаги. Всего их было семьдесят, и на титульном листе были обычные самые секретные шифры и предметный заголовок «Весы правосудия»; Ссылка на Иосифа Воронцова, этот файл.
Большинство фактов, содержащихся на трех десятках и десяти страницах, были предысторией: подробности о прошлом Воронцова и недавнем похищении человека по имени Джоэла Пендерека из какого-то малоизвестного городка Нью-Джерси в, как считалось, безымянную точку в Восточной Европе. (Были приложены фотографии, что означало, что либо кто-то делал домашнее задание, либо фотография уже некоторое время находилась в Реестре.) Затем последовали некоторые скудные подробности об организации, которая называла себя "Весами Справедливости". Последние были, пожалуй, отрывочными, даже противоречивыми. Но, наконец, основное внутри файла лежало не посередине, а в конце. Он содержался в двух отдельных отчетах. Один от КГБ, который выглядел немного запутанным и нерешительным, второй от израильской службы, Моссада, которое был кратким, по существу, фактическим и никоим образом не смущающим. Бонду оставалось только гадать, какой отчет был более точным, поскольку рассеянная нерешительность могла в скрытом мире быть прикрытием для ясности.