аю, что ближайшее руководство полностью ожидало, что их требования будут отклонены Кремлем. Этот отказ, как вы все знаете, пришел вчера. За этим с огромной скоростью последовало политическое убийство. Генерал Степаков согласен со мной по этим пунктам, и мы оба ожидаем нового террористического акта от имени "Весов правосудия" - вероятно, в ближайшие сутки.
«Теперь вам очень важно понять, что в данный момент, что касается моих диспетчеров в Чашах Правосудия, я нахожусь не в России, а сижу в комфортабельном отеле Hesperia в Хельсинки, ожидая наших британских контактов. чтобы присоединиться ко мне. »Впервые он улыбнулся так, что указывало на то, что внутри сдержанной, серьезной, несколько самоуверенной оболочки в этом человеке был юмор.
«Британские новобранцы на самом деле спрятаны недалеко отсюда. Тем не менее, когда «Чаши-Правосудия» связывается со мной, а они это делают практически каждый день, они твердо уверены, что я все еще в Финляндии ». Он смело и заговорщицки подмигнул им. «Естественно, мы должны поблагодарить генерала Степакова за эти хитрые обманы, и я должен рассказать вам, что произошло, в некоторых деталях, потому что ваша собственная жизнь вполне может зависеть от того, что мы сделали, и извлеченных уроков».
«Итак, я приехал в Лондон в пятницу, 28 декабря прошлого года, через два дня после того, как Джоэла Пендерека похитили из Хоторна, штат Нью-Джерси. . . ’
Джеймс Бонд не дрогнул. Его разум, обученный подбирать ключевые слова на подобных брифингах, автоматически улавливал и фиксировал серьезные факты. В некотором смысле он шагнул вперед и уже мог предугадывать некоторые из произошедших событий. Он вслушивался в то, что теперь сказал Владимир Лыко, как будто вместе с ним пережил приключение маленького профессора.
Владимир Лыко получил толстый конверт, брошенный в почтовый ящик его квартиры в темное время суток рождественской ночи. Он не пытался следить за посыльным, хотя знал, что один из банды Степакова, вероятно, держал дом под контролем. Они делали это раньше, и без особого эффекта. Тех, кто нес послания для «Чаши Правосудия», обычно забирали на улице или в баре. Это были люди, выбранные наугад, как победители в лотерее, их приз в несколько рублей и уверенность в том, что они не нарушают закон. Людям Степакова еще предстояло собрать кучу достоверной информации о случайной сети связи. Ни один курьер никогда не выбирался дважды, и если сообщения приходили по телефону, разговор всегда длился менее двух минут. Благодаря средствам прослушивания телефонных разговоров КГБ в сочетании с московской телефонной службой требовалось добрых пять минут плюс, чтобы отследить источник входящего звонка.
Пакет содержал толстую пачку дорожных чеков, немного наличных в английских и финских банкнотах, действующую карту American Express, а также карту Visa, выпущенную одним из крупных немецких банков, авиабилеты, проездные документы и паспорт, в котором говорилось, что Лыкo был немецкий программист. Из других бумаг можно было предположить, что он направлялся в Лондон на курсы, которые должны были начаться в британском офисе многонациональной компании, занимающейся разработкой программного обеспечения, 2 января. Новое имя Лыко - Дитер Фроб. Как всегда, жена профессора, неряшливая, апатичная пьяница, оставалась в неведении относительно двойной жизни своего мужа. Она не задавала вопросов, пока в квартире был хороший запас Столичной. Активатор "Optimum" пришел по телефону в 2 часа ночи в пятницу, 28 декабря. Вылет вылетает в 8.40 утра.
Герр Фроб прибыл в Хитроу вовремя, прошел иммиграционный и таможенный контроль, не вызвав при этом ни единого звонка, и взял такси до одного из тех утилитарных отелей с богатыми названиями, которые разбросаны по лабиринту улиц на стыке Эдгвер-роуд и Оксфорд-стрит. . Этот, которым он никогда раньше не пользовался, находился за большим универмагом Selfridges. К полудню он вошел на саму Оксфорд-стрит и съел коктейль из креветок, бифштекс и выпил кофе в стейк-хаусе Angus возле Мраморной арки. В три часа дня он сделал свой первый телефонный звонок из общественной будки на Орчард-стрит.
Ответила женщина, ее он голос сразу узнал. В тот момент, когда он это услышал, Лыко стал одержим идеей, что может быть проблема.
«Могу я поговорить с Гаем?»
«Извини, Гая нет. Я возьму сообщение. . . Эй, это Брайан?
«Да, это Брайан. Я имею в виду, Гай, он будет долго? »
«Понятия не имею, Брайан. Где ты скрывался? »
«Хелен, мне нужно поговорить с ним, это так. . . ’
«Он у Биба. Что-то связанное с работой. Видеть какого-то продюсера, который говорит, что может его использовать. Это срочно? Это . . . ? ’
'Да. Очень срочно.'
Лыко знал, что Биб - это то, как люди говорят о Британской радиовещательной корпорации. Он тихо выругался. Если Гай был в «Бибе», только небеса знали, когда он вернется. Биб часто использовал внештатных операторов, таких как Гай, в зарубежных документальных фильмах или вторыми ролями в драматических сериалах. Они могут вызвать внештатного сотрудника, и через пару часов он окажется на другом конце страны. Лыко снова сказал Хелен, что это очень срочно. «Скажи ему, Лазарь». Это был активатор, согласованный со всеми британскими рекрутами. «Нам нужно идти завтра. Скажем, я звонил. Просто скажи ему, Хелен.
«Лазарь? Правда? - ее голос стал хриплым. «О, Боже, - подумал он, - нельзя было допускать Хелен к этому». Он сказал Степакову, что женщина, возможно, была слабым звеном. Он назвал ее «болтливой», что означало, что она неуверенна. Степаков сказал, что это проблема "Чаши Правосудия".
«Он может позвонить тебе? Я попрошу его позвонить вам, как только войдет ''. Она была явно взволнована, зная, что ее возлюбленный привержен делу новой коммунистической свободы. Вы могли почувствовать, что она чувствовала, что Лазарь тоже включил ее.
'Нет. Я должен уйти », - сказал он очень быстро. - Фактически, прямо сейчас. Но это срочно. Попроси его остаться с собакой, ладно? '' Лыко особенно гордился этим последним. Часто кто-нибудь из Южного Лондона называл собаку по телефону. Рифмующий сленг, собака и кость, телефон.
«Я прошел по Оксфорд-стрит, повернул налево и направился к Мэрилебон-Хай-стрит», - рассказал он молчаливой, слегка циничной аудитории в стерильной комнате под домом. «Дайте им факты», - наставлял его Степаков. «Не вдаваться в подробности. Они захотят услышать, что вы хорошо справились со своей работой. Эти люди верят в ритуалы. Они старые ветераны холодной войны, и их не впечатлит ваш обычный яркий стиль лекций. И никакой мелочи, Владимир. Понимаешь?'
Поэтому он ничего не сказал о том, что происходило в его голове. Ничего о боли приехать в Англию и проводить время только в Лондоне. Лыко учил, изучал и преподавал английский язык большую часть своей жизни. Он любил, жил и дышал такими писателями, как Чосер, Шекспир, Диккенс, Скотт, поэтами Вордсвортом и Шелли. Он даже привил любовь к Шелли генералу Степакову. В Англии он хотел посетить библиотеки, старые здания. Он хотел сесть на поезд до Стратфорда-на-Эйвоне и посмотреть виды, которые видел Шекспир. Когда он был в Англии, он всегда думал о великих писателях и поэтах, но ничего из этого никому не говорил.
Лыко пошел на Мэрилебон-Хай-стрит, где по другому телефону-автомату позвонил Джорджу. Джордж был в доме и сказал: «Да, да, конечно. Боже, я думал, этого никогда не будет. Когда мы уезжаем? »
«Как только я найду Гая».
«Я останусь дома. Дай мне знать, как только все уладишь».
«Я позвоню тебе сегодня вечером».
Лико вернулся на Оксфорд-стрит, поймал такси и попросил, чтобы его отвезли в «Хилтон». Он не заметил наблюдения, но знал, что оно будет там. Люди Степакова были хорошими, и они были везде. Он полагался на них, чтобы выследить любых наблюдателей, которые могли быть у «Чаши-Правосудия» за спиной. Никогда не было никаких признаков того, что за ним следовали люди, а мужчины и женщины Степакова почти усомнились в маленьком профессоре. Они определенно знали его места обитания и его нравы. Он не подавал никаких сигналов об успехе, так что они, вероятно, окажутся в районе Керзон-стрит / Шеперд-Маркет раньше него. «Все время, - сказал он им в стерильной комнате, - я возвращался дважды. Я задерживался у витрин. Я не обнаружил наблюдения. Я даже провел полчаса в универмаге Selfridges. Люди возвращали некачественные или сломанные подарки. Я видел, как многие женщины возвращают нижнее белье ». «Потом я снова проверил улицу».
Рассказывая эту историю, профессор был максимально честен, хотя следующие полтора часа он омрачил, просто грубо заявив: «Я пошел со шлюхой, чтобы скоротать время».
Раздался возглас Степакова, который прекрасно знал, как Владимир Лыко проводит время со шлюхами. Он делал это регулярно на деньги «Чаши Правосудия» всякий раз, когда уезжал из страны. Его фаворитом была высокая темнокожая девушка с огромной грудью, которая открыто работала в районе Шеперд-Маркет, не обращая внимания на законы, запрещающие проституткам выходить на улицу. Степаков знал о ней все. Как они называли ее Шайнер, и как она специализировалась на том, чтобы помогать таким мужчинам, как Лыко, воплощать в жизнь их фантазии. Люди Степакова прослушивали даже ее маленькую квартиру на Керзон-стрит и слышали, как она рассказывала о клиенте, который любил ползать на четвереньках, пока она забрасывала его апельсинами. Он даже принес с собой апельсины, а она - странное кожаное нижнее белье, на котором он настаивал. Степаков посчитал это пустой тратой апельсинов и был доволен, что сексуальные фантазии Лыко стали более понятными. Да ведь он мог снабдить Владимира ласточкой, у которой были кнуты и цепи, прямо здесь, в Москве.
К шести в тот морозный вечер профессор вернулся на Оксфорд-стрит и снова позвонил Гаю из другого телефонного киоска. На этот раз там был оператор, он был в восторге от новостей. На следующий день они назначили встречу в аэропорту Гатвик.