– Не стой на пути у высоких чувств! – пропел он тихонько. – А если ты встал, отойди.
Интересно, что придумает эта парочка. Если амбал предупредил их, они должны сейчас трястись от страха. Расчехляют пистолет с резиновыми пулями? Ищут газовые баллончики? Не похоже, что кто-то из них в панике.
А если амбал ничего не сказал, тем лучше – и для Кастора, и для них. Быстрая смерть – это, ребятки, по нынешним временам натурально подарок. Не верите, спросите у Артема Матусевича.
Его разбудил солнечный свет. Он устроил себе лежбище подальше от дивана, набросав ворох одежды на пол, и спал как убитый; велел себе проснуться в шесть – и не проснулся. Бросив взгляд на циферблат настенных часов, Кастор выругался. Прежде его внутренний будильник работал без перебоев. Должно быть, во вчерашней драке хрупкий механизм повредился, мрачно пошутил он.
Нужно было наблюдать за семейством с раннего утра. Как они заходят в уборную, как завтракают, когда выходят из подъезда… Впрочем, на часах всего восемь, они еще дома.
Кастор подошел к своему наблюдательному пункту и едва не выронил бинокль.
Занавески в квартире напротив были отдернуты, и во все стекло растянут ватман с огромной надписью: «ЕЕ ЗДЕСЬ НЕТ И НЕ БЫЛО». Прохожий остановился под окнами, удивленно покачал головой.
– Пошел на… – процедил Кастор сквозь зубы.
Квартира была пуста. Не ковыляла уточка, не сидел у окна бородач. Чутье подсказало ему, что эти двое уехали надолго. Можно до посинения пялиться на окна в свой бинокль: ему не покажут ничего, кроме финальных титров. «Ее здесь нет и не было».
Он швырнул бинокль в стену и едва не шарахнул кулаком в стекло. Остановил его дикий взгляд какой-то бабки, выпасавшей на газоне жирную таксу. Бабка таращилась на него, выпучив глаза. Только теперь Кастор сообразил, как он выглядит со стороны: полуголый мужик в окне, размахивающий кулаками.
Идиот!
Он задернул шторы. Напился воды из-под крана. Подобрал бинокль и зашипел сквозь стиснутые зубы, увидев, во что превратилась правая линза.
К нему постепенно возвращалась способность трезво мыслить.
Отчего он взбесился? Эти двое сэкономили ему время и усилия. Если Козлова и пряталась у них, она ушла. Но теперь он был уверен, что изначально совершил ошибку, сочтя ее дурочкой: только дурочка воспользуется самым очевидным укрытием.
Промах за промахом. Они преследуют его с тех пор, как в поле зрения появился этот амбал, бывший боксер, судя по перебитому носу.
Аня Козлова, Аня Козлова… Где ты, девочка? Отзовись! Твоя жизнь, если верить Матусевич, занята лошадьми…
Конюх конюху друг, товарищ и брат. В действительности он понятия не имел, так ли это. Могла ли девчонка поселиться на какой-нибудь конюшне?
Кастор залез в справочник и выяснил, что только конных клубов в Москве больше сорока.
Надо еще подумать, сказал он себе, надо подумать, вернее, наоборот: думать-то как раз надо перестать. Что-нибудь обязательно придет в голову, если освободить в ней место. А пока приступим к плану номер два. Девчонка всего лишь искала Кукловода, а второй дружочек достоверно знает, где он. Не может не знать.
Глава 15
В ту минуту, когда человек, называющий себя Кастором, разбил об стену бинокль, Макар Илюшин бросил карандаш в мишень. Карандаш отскочил, Сергей вскинул руку и поймал его. Он очень удивился бы, узнав, что напарник тренировался кидать предметы на меткость лишь затем, чтобы наблюдать за этим его молниеносным, практически неуловимым для взгляда движением. И хамелеона заводить не надо, думал Макар.
– Еще чуть-чуть, и я бы его скрутил, – с сожалением сказал Бабкин.
К своему второму поражению он отнесся спокойнее, чем к первому. Когда Балаклава промчался перед машинами, у Сергея окончательно открылись глаза. С этим парнем что-то было не в порядке, сильно не в порядке, и дело даже не в том, что он хотел убивать людей, просто его прыжок под колеса не был поступком нормального человека. Вменяемый убийца (прекрасное выражение!) свернул бы куда угодно, только не помчался под автомобиль. Суицидальный это был бросок, и Балаклаве невообразимо повезло остаться в живых.
– Что-то с ним не так, – вслух подумал Сергей. – Балуется препаратами?
– Я уже вертел это так и сяк, – откликнулся Макар. – Сначала у меня была мысль, что ты столкнулся со специалистом по рукопашному бою… ну, знаешь, какое-нибудь малоизвестное самурайское боевое искусство; опять же, шапка вписывалась в эту теорию. А потом вспомнил о стимуляторах. Ты знаешь, что во Второй мировой немцы экспериментировали с таблетками, в составе которых были кокаин и первитин? И еще морфий в качестве болеутоляющего. С них когда-то все и началось. «Таблетки бодрости»! Потом привыкание, само собой. А французы позаимствовали у аборигенов Африки орехи колы. Готовый стимулятор, срывай с ветки и ешь.
– Это вчерашний день. Я думал об актопротекторах… стимуляторы физической выносливости, слышал?
Макар повертел в пальцах карандаш.
– Может, все проще, и твой приятель жрет горстями амфетамин? У него расширены зрачки?
– Да не разберешь, – сердито отозвался Бабкин. – Я пытался сорвать с него маску, но ощущение и впрямь такое, будто он на веществах. Ты бы видел, как он сиганул на дорогу.
– Хорошо, что арендаторы уехали. Жаль только, что Козлова у них не появлялась.
Илюшин подошел к окну. Во дворе его пожилая соседка ругалась с дворником, сгребавшим опавшие листья. Она вцепилась в огромный черный мешок и тащила его на себя. Макар задумался, а когда вновь опустил глаза, старушка уже разбрасывала по газону отвоеванную листву. Дворник удрученно стоял в стороне.
– У меня ощущение, будто я где-то видел этого чувака, – подал голос Сергей.
Илюшин обернулся.
– Уверен?
– Не уверен. Но что-то смутно знакомое… Ты же знаешь, у меня память на лица неплохая, но вспомнить пока не могу.
Макар снова бросил взгляд на соседку, которая шла по газону с охапками листвы в руках, словно осенний сеятель, укрывающий землю от холодов.
Укрывающий, укрывающий… Удобная вещь – шапка-балаклава, скрывающая лицо. «Как у этих девок, что плясали в храме», – сказала Валентина Ивановна.
– Ты дрался с парнем? – внезапно спросил Илюшин.
– Что?
– Ты точно дрался с парнем? Это не могла быть женщина с мужским типом фигуры? Плоская грудь, узкие бедра…
Бабкин изменился в лице.
– Я вот о чем подумал, – неторопливо продолжал Макар, – лицо Сенцовой было обезображено, ее опознавала бабушка. Что, если…
– Это был парень, – твердо сказал Сергей.
– …если Люба решила избавиться от своего прошлого. Стереть не только бывших друзей, но и себя, начать не с нуля, а с минуса…
– Это был парень! – рявкнул Сергей.
– …вычесть саму себя…
– Не бывает баб такой силы!
– Да ты махровый шовинист! – озадаченно сказал Макар.
– Ничего подобного!
– Представитель мерзкого патриархата!
Бабкин сделал жест, будто сворачивал шею цыпленку.
– Может, все-таки девушка? – настаивал Илюшин.
– Один шанс из тысячи. Из двух тысяч! И зачем Сенцовой потребовалась бы такая сложная многоходовка? Найти подходящую жертву, выдать ее за себя…
– Не знаю. Просто предположил.
Бабкин скрипнул зубами и сбежал на кухню. Маша подала ему идею завести корзинку для яблок и всякий раз, когда его будет охватывать желание причинить Илюшину физический ущерб, съедать по штуке. Яблоки продаются круглый год, долго не портятся, от них не толстеешь. Последний аргумент стал решающим: Сергей предчувствовал, что яблок ему потребуется много.
– Между прочим, она девица с формами, – крикнул он из кухни, вгрызаясь в кислый плод.
– Что же ты раньше не сказал, – укорил Илюшин, возникая в дверях. – Кстати, ты хрустишь на всю квартиру. Итак, Сафонов по-прежнему не выходит на связь, и жив ли он, мертв ли, – неизвестно. – Макар загнул палец. – Кроме нас, его ищет неизвестное чучело в балаклаве, и с учетом его методов шансы у него выше, чем у нас. До парочки из козловской квартиры он не добрался только благодаря тебе…
– Теперь уже и не доберется.
– А кстати, где они?
– Смылись куда-то в область, к друзьям.
Илюшин одобрительно кивнул и загнул второй палец.
– Мы проверили всех людей, у которых может прятаться Сафонов. Оставляем в стороне версию с поддельным паспортом: если он купил с рук документы, уехал в другой город или даже просто поселился в затрапезном отеле на окраине, мы его не найдем. Но против этой версии по-прежнему говорит его молчание. Он не звонит сестре и вообще никак не дает о себе знать. Ты сегодня проверял больницы?
– Два раза в сутки проверяю, – флегматично ответил Сергей. – Ни в больницах его, ни в моргах. В Кузьминках появилось неопознанное тело, подходившее по описанию, но Татьяна приезжала туда вчера: это не Сафонов.
– Хорошо.
Макар уставился на огрызок в его руке, как будто из сердцевины вот-вот должен был показаться червяк.
– А мог бы и морковку грызть, – без всякой связи с предыдущим заметил он. Взгляд у него по-прежнему был странно сосредоточенный.
– Я не люблю морковь.
– Каротин полезен для глаз…
– С моими глазами все в порядке. Например, прямо сейчас отлично вижу извращенца, который хочет сожрать огрызок моего яблока.
Макар потер нос и перевел взгляд на Бабкина.
– Слушай, а к абсолютно слепым людям может вернуться зрение?
– Ну, может, наверное, – осторожно начал Сергей, не очень понимая, к чему этот вопрос.
И тут до него дошло.
– Полное восстановление зрения в случае тотальной слепоты? – спросил врач. – Не думаю, что это возможно…
Он сцепил пальцы, положил на них подбородок и стал похож на преданного бульдога, ждущего хозяина под дверью. Был он низенький, с непропорционально тонкими кривыми ножками и широким, почти квадратным торсом, из которого росла большая грустная голова. «Это лучший офтальмолог-хирург Москвы, – предупредил Макар, пока они сидели в коридоре. – Не вздумай задавать ему глупые вопросы». Бабкин сначала с трудом удержал в себе желание дать Илюшину по шее за такие предостережения, потом подумал, что не нужно было удерживать, зря он взял себя в руки, эдак Макар совсем распоясается, но тут их позвали в кабинет.