Сейчас, сидя за рулём, понимал, что на автомобиле по столице ездить совершенно бессмысленно. Железное стадо угрюмо громыхало, пешеходы легко обгоняли его. Водители, привыкшие ко всему, хладнокровно рассматривали картинки на своих смартфонах, слушали музыку, жевали бутерброды.
Только через час мы отыскали, что хотели: салон сотовой связи. Там Читарь купил телефон и сим-карту.
– Предупредим его.
– А как? – спросил я. – Он не ответит на звонок с незнакомого номера.
– Пошлём сообщение. “Это мой новый номер, жди, скоро будем, нас трое, все деревянные. Твой брат Читарь”.
– Отлично, – сказал я. – Очень информативно. Особенно для полиции. Если они будут серьёзно нас искать – они и до Москвы доберутся. Лучше ничего не пиши. Приедем незваными гостями. Если его не будет дома – подождём.
Дом отыскали только через два часа. Я не устал, разумеется, – но крутить руль и однообразно давить педали очень надоело; за это время я бы собрал дверь или кровать. Хорошо, что я рождён плотником, а не придатком к бездушному железному механизму, пожирающему бензин.
Направились к дому, огромному, семнадцати этажей, красивому, похожему на кондитерское изделие и, по-видимому, очень дорогому: на стоянке у входа сверкали полированными боками сплошь джипы премиальных марок. Вход, обложенный мрамором, свысока контролировали видеокамеры, аж целых три. Я обратил на них внимание скорее по привычке, и тут же грустно усмехнулся про себя: гляди, Антипка, ты понемногу становишься профессиональным злодеем: уже и навыки соответствующие поимел, уже сутулишься, уже жалеешь, что нет на башке кепчонки, чтоб поглубже на лоб надвинуть; ищут тебя, ай, ищут! – вот-вот найдут!
Читарь хромал, опирался на палку. Евдокия оглядывалась с любопытством и даже, как мне показалось, с восторгом.
Конечно, мы – посреди этого буржуазного, идеально чистого двора – выглядели пришельцами из другого мира, деревенщиной.
Внутри, в холле, сидел седой охранник в белой рубахе и галстуке, с волевым и значительным лицом, похожий на полковника в отставке.
– Мы в квартиру номер восемьдесят, – сказал Читарь, улыбаясь ласково и широко. – Там проживает Отщепенец Иван Иванович.
– Вас ожидают? – спросил охранник.
– Нет.
Он взял трубку, набрал номер.
– Как вас представить?
– Родня из деревни. Мы его братья, а девочка, – Читарь кивнул на Евдокию, – племянница.
Охранник выслушал из трубки ответ.
– Он спрашивает, что за родня, как фамилии?
Читарь улыбнулся ещё шире.
– Фамилия наша – Издолбленные. – И повторил по слогам. – Из-дол-блен-ные.
– Издолбленные, – повторил охранник в трубку.
Мы поднялись на лифте, скоростном, бесшумном, вкусно пахнущем пластмассой, и позвонили в дверь квартиры номер восемьдесят, и Щепа нам открыл.
Он был одет в длиннополый, наспех наброшенный банный халат. Глядел на нас с ненавистью.
Здесь, на своей территории, на пороге изумительно прекрасного жилья, он казался слабее и даже как будто ниже ростом; мы застигли его врасплох, смотреть на него – раздражённого, лохматого, с едва прикрытыми чреслами – было жалко.
– Предупредить не могли?
– Не могли, – резко ответил я, готовый к хамству и злобе. – Мы войдём?
Он отошёл в сторону, мы вошли в квартиру.
Спустя полминуты где-то в отдалённых глубинах сложно устроенного помещения хлопнула дверь, и мимо нас прошла женщина, ухоженная, дорого и со вкусом одетая, лет шестидесяти, с прямой спиной и идеальной осанкой, с лицом, хранящим следы многих пластических операций; она улыбнулась нам дипломатично и малость фальшиво, поздоровалась, и мы – трое деревенских – тоже кивнули и поприветствовали, и прижались к стене, чтоб не мешать.
В прихожей Читарь помог женщине облечься в пальто, открыл дверь и отвёл к лифту; вернулся, дверь закрыл на замок.
– Ну и чего вам надо?
Мы молчали. Он жестом показал, куда можно пройти.
В просторной комнате сели, утонули в мягком диване.
Против дивана на стене висела огромная, под самый потолок, картина в богатой раме, похабного сюжета: лежащая на подушках голая женщина с раздвинутыми ногами, толстыми бёдрами и разваленными в стороны громадными грудями, с блудливой улыбкой на круглом лице; промежность выписана во всех деталях, явно с умыслом. Евдокия смотрела на картину с любопытством. Ну и ладно, подумал я, пусть привыкает.
Всё рассказали. Говорили оба, по очереди, дополняя друг друга. Щепа слушал с брезгливым выражением лица, но когда рассказ дошёл до появления девочки – стал поглядывать на неё с осторожным любопытством.
Закончили рассказ, примолкли. Щепа поглядел на каждого из троих недовольно.
– Короче, – сказал он, кашлянув. – Я вам сейчас сниму номер в гостинице. Оплачу за три дня вперёд. Машина у вас есть. Валите отсюда, ребята. Вы мне тут не нужны. Я сам по себе, я вас знать не желаю. Сколько живу – от вас одни проблемы. Христом Богом умоляю – исчезните.
– Мы твоя родня, – мягко сказал Читарь. – Мы тебя подняли.
Щепа вспыхнул, дёрнулся, полы халата разошлись, обнажив сильные длинные ноги.
– А я не просил, чтоб ты меня поднимал! – крикнул он, содрогаясь от гнева. – Нахер мне такая жизнь? Я – деревяшка! Всю жизнь прячусь! Берегусь! Вдруг кто узнает! Вдруг опять на куски порубят? Идите отсюда, пожалуйста. Я в ваших деревянных делах не участвую.
– Конечно, – сказал Читарь. – У тебя свои дела. Удовлетворять старух деревянным удом и брать за это деньги.
– Да, всё так, – гордо ответил Щепа. – А в чём проблема? Клиентура обширная, всем всё нравится. У меня нет проблем. Вы – моя единственная проблема.
Читарь слушал спокойно, улыбался.
– Ладно, – сказал он, – мы твоя проблема. Но мы никуда не уйдём. Просто побудь с этим.
Щепа хотел что-то возразить, он был серьёзно настроен нас выставить.
– Почему ты нас гонишь? – вдруг спросила Евдокия.
Мы все обернулись к ней.
– Мы ехали к тебе всю ночь и весь день, – продолжала она, глядя на Щепу с укоризной. – Если ты деревянный, как мы, – ты дашь нам приют, ты обязан.
Щепа ухмыльнулся.
– А кто ты, милая? – спросил он. – Кто ты, чтобы говорить, кому и сколько я обязан?
Тут я понял, что пора перехватить инициативу. Поднял руки. Посмотрел на Щепу враждебно.
– Хватит ругани. Мы останемся здесь, пока во всём не разберёмся…
Он всё-таки не выдержал: бросился на меня, толкнул, попытался опрокинуть; злобы в нём было довольно, силы тоже, а вот духа – мало, и мне удалось быстро уложить его на пол, мордой в ковёр, стиснуть и обездвижить.
– Угомонись, прошу тебя.
– Я охрану вызову! – процедил Щепа, прижатый к полу.
– Не вызовешь. Мы тебя свяжем, и рот заткнём. Хочешь?
Он не ответил.
Пока шла потасовка, Читарь встал, опираясь на палку, отошёл в сторону, не обращая внимания на нашу возню, извлёк телефон, недавно купленный, и сделал звонок – я не знал, кому, и не расслышал его слов, но после недолгого разговора лицо Читаря разгладилось, телефон он сунул в карман штанов, и мне подмигнул.
– Скоро всё решим. Сюда уже едут.
– Кто едет? – спросил я.
– Кто надо, – ответил Читарь. – Отпусти его.
Я ослабил зажим, Щепа тут же вскочил. Евдокия смотрела на него брезгливо. Я чувствовал досаду. Драка не входила в мои планы. Особенно неприятно было устраивать побоище при невинном ребёнке.
– Кто едет? – вслед за мной спросил Щепа.
Однако Читарь ответом его не удостоил, подошёл к Евдокии, присел перед ней на корточки.
– Дуняша, – сказал он. – Мы обещали купить тебе помаду и духи. Я помню. Вот этот недовольный дядька, – он показал на Щепу, – твой родственник. Считай, что старший брат. Он кричит и ругается, но ты его прости за это. К нему сюда в гости ходят женщины… Зачем ходят – он потом тебе объяснит. Может, у него завалялись какие-нибудь духи или прикрасы. Серьги, допустим. Когда он малость охолонёт, ты его попроси, он тебе покажет, что́ у него есть.
Однако Евдокия не отреагировала на посулы.
– Кто едет? – спросила она.
Часть четвёртая
Через два часа негромко загудел сигнал: не дверной звонок, а снизу, с поста охраны. Щепа пошёл отвечать, вернулся:
– Сюда идёт некий Николай Можайский. Сказал, что он мой дядя.
– Иди штаны надень, – велел Читарь, – для при- личия.
– Ишь ты, – враждебно ответил Щепа, – о приличиях вспомнил!
Однако совету внял, удалился в частные глубины своей безразмерной квартиры и вскоре предстал облачённым в широкие домашние брюки из жатого шёлка и в майку с надписью “Sexy and I Know It”.
– А кто такой Николай Можайский? – спросил он.
– Сейчас узнаешь, – пообещал Читарь. – Открой дверь, он ждать не любит.
– А чего ты командуешь? – взвился Щепа. – “Штаны надень”, “дверь открой”! Ты у меня в гостях!
– Я везде в гостях, – мирно ответил Читарь. – Не психуй. Раз он приехал, уже можно успокоиться.
Спустя минуту в комнату вошёл, широко шагая, невысокий человек с мощным плечевым кряжем и круглой большой головой. Высокий, выпуклый лоб, волосы только на макушке и на висках, глубоко посаженные бесцветные глаза, аккуратно подстриженная полукругом седая борода, внешние углы глаз опущены, нижние веки – тяжёлые, набрякшие; он весь производил впечатление тяжёлого шара, не вошёл – вкатился; встанешь на пути – подомнёт и не заметит. То ли чиновник при большой власти, то ли успешный бизнесмен; костюм нов, дорог, явно сшит на заказ по фигуре, туфли сверкают, на запястье часы драгоценно поблёскивают. Руки длинные, кисти огромные, хваткие.
Я впервые видел деревянного человека такой комплекции: все мы, истуканы, примерно одного роста и одинаковой ширины плеч, среди нас нет ни слишком высоких, ни слишком низких, ни толстяков, ни гигантов. Древние мастера изготовляли нас по одной мерке.
Дух вошедшего незнакомца был огромен и горяч: меня опалило жаром, как будто в печь заглянул.
Не говоря ни слова, он оглядел комнату, потом каждого из нас. Читарь поспешно встал и поклонился. Я помедлил и сделал то же самое.