— Съездите, — согласился старик, всё так же бесстрастно глядя на кончик сигары.
Куигби вышел, чувствуя себя немного глуповато.
Алек Вэггоман не сдвинулся с места, пока стук копыт не стих вдалеке. Тогда он встал, прошёл, тяжело ступая, к восточным окнам и долго смотрел на размытое пятно гор.
С беспокойством и тревогой думал он о Дейве, который вместе с Виком Хансбро и другими отправился на высокогорные пастбища, и о Локхарте, обосновавшимся теперь так близко, почти рядом, в «Полумесяце». И чем больше он думал, тем острее ощущал тупую, тянущую боль отчаяния.
Дейв мог рассчитывать теперь почти исключительно на себя. И он был не готов принять всю ответственность. Что будет с ранчо? И что ждёт Дейва?
О том же, но только немного позже, думал и Вик Хансбро, когда камешек, попав под копыто его коня, скатился с узкой тропы на спуске с Южного пика.
Оторвав взгляд от спины ехавшего впереди Дейва, Хансбро наблюдал, как камешек, набирая скорость, пролетел вниз по почти отвесному обрыву высотой в добрых пятьдесят футов и исчез, оставив после себя лишь облачко пыли. Хансбро знал — он упадёт на острые выступы и полетит дальше, пока не врежется в осыпь далеко внизу.
То же будет и с лошадью, и всадником, если они сорвутся с тропы. Вик и Дейв были вдвоём. Если Дейв последует за камнем, только один человек будет знать, что случилось.
Мысль эта, мучительная и соблазнительная, не выходила из головы с той самой минуты, как они с Дейвом оставили за спиной густые луга, подступавшие к лысой макушке Южного пика, и выбрали короткий путь вниз.
Взгляд Хансбро снова устремился к Дейву, когда его серый мерин едва не оступился, и под гладкой кожей проступили узлы напрягшихся мышц. Конь Дейва осторожно ступал по предательски узкой дорожке, прижимаясь боком к вертикальной стене. Сам Дейв уверенно держался в седле, откинувшись на заднюю луку и глубоко вогнав ноги в стремена.
Гипнотизирующий взгляд Хансбро прошёл над плечом и под широкой полой шляпы Дейва — к показавшемуся впереди крутому повороту направо.
Сразу за поворотом начинался длинный и глубокий, головокружительный обрыв.
На лбу выступили капельки пота, а у корней волос жёсткой чёрной бороды появилось неприятное ощущение, будто за них дёргали холодные пальцы. Один удар шпорами — и испуганный чалый рванётся вперёд, вклинившись между отвесной стеной и мерином Дейва. Оттеснённый с тропы, серый сорвётся и...
Воображение повторило недавнюю картину со скатившимся вниз камешком, место которого заняли лошадь и Дейв. Короткий вскрик... бьющие воздух копыта... беспомощное соскальзывание по склону... и отчаянное падение. Всё займёт лишь несколько коротких секунд. Ещё один несчастный случай в горах. И никто не виноват.
Медленно и осторожно Вик Хансбро продвинул ногу глубже в стремя. Пальцы стиснули поводья. Ладони стали вдруг скользкими от пота. Он посмотрел на руки — ничего подобного с ним ещё не случалось — и снова упёрся взглядом в спину ничего не подозревающего Дейва.
Глава 17
Оставалось только пришпорить коня, послать его вперёд, на лошадь Дейва, но Хансбро вдруг понял, что для этого требуется напряжение всей воли, усилие всего тела.
Казалось бы, такое лёгкое дело, такое быстрое: решись — и тебе откроется верный путь к владычеству над ранчо на долгие-долгие годы.
Но что-то, какой-то неведомый, но мощный инстинкт, проявившийся лишь сейчас, встал на пути непреодолимой преградой. Это же Дейв... Дейв...
И уже в следующий момент случилось то, что потрясло и напугало Хансбро. Словно почувствовав опасность, Дейв вдруг натянул поводья и, не оборачиваясь, бросил резко через плечо:
— Придержи-ка, Вик!
И Хансбро подчинился; все его инстинкты отозвались на команду Дейва с такой быстротой и готовностью, что удила едва не порвали чалому рот. В следующий момент он замер в седле, чувствуя, как раскатывается по телу слабость, как дрожат колени, как немеет воля. Он стрелял в людей, избивал их в кровь до полусмерти, бросал беспомощных — и ему это нравилось. Но здесь был Дейв, часть Алека, часть самого ранчо.
В этот страшный миг Вик Хансбро осознал вдруг с полной ясностью, что Дейв стал неотъемлемой частью его собственной жизни. Годами он делал всё, чтобы привязать Дейва к себе, чтобы после смерти Алека они остались единым, неразрывным целом — он, Дейв и ранчо. В памяти пронеслись полузабытые картины: маленький мальчик, доверчиво глядящий на него... всегда рядом с ним...
Да, эти годы накрепко связали их, наследника и управляющего. Хансбро сглотнул рванувшийся из горла стон и с опаской посмотрел на открывшуюся впереди, в конце тропы, пропасть.
Дейв напряжённо вглядывался в раскинувшуюся вдалеке долину.
— Подай трубу, — распорядился он, не поворачивая головы.
Хансбро неуклюже расстегнул висевший позади седла кожаный чехол и, осторожно тронув чалого вперёд, вложил потёртую, но мощную подзорную трубу в протянутую руку и ослабил поводья.
Здесь, в этом месте, ощетинившийся острыми скалами Южный пик срывался к зеленеющей внизу долине. Дальний край долины был пологий, с поросшими кустами склонами, по которым узкой серебристой змейкой сбегала речушка, именовавшаяся с давних пор Китайским ручьём.
— Что там? — прохрипел нетерпеливо Хансбро — голос от недавнего волнения сел, и он ничего не мог с собой поделать.
— Заткнись, — небрежно бросил Дейв, настраивая фокус.
Ещё год назад, с горечью подумал Хансбро, Дейв не позволял себе разговаривать с ним таким неуважительным тоном. Нет, ещё полгода назад всё было по-другому. Перемены в поведении начались с длительными отлучками Алека. Свойственная Дейву самоуверенность разрослась в отсутствии старика до невероятных размеров. А после того, как Хансбро втихомолку продал Фрэнку Дарраху нескольких бычков, в его манерах открыто проступило презрение.
После той сделки, с горечью думал сейчас Вик Хансбро, он оказался в полной зависимости от неблагодарного наследника. То, что делалось с расчётом ещё теснее привязать Дейва, в итоге окончательно развеяло надежду стать его доверенным другом. И вот теперь Хансбро молча барахтался в тисках грызущей его изнутри нерешительности.
Дейв опустил наконец трубу и обернулся.
— Угадай, кто спускается в долину? — Его глаза полыхнули злобой, рот сжался в тонкую, надломленную линию.
— Кто?
— Локхарт!
— Но ведь он же в тюрьме!
— Уже нет, — процедил Дейв, темнея от ярости. — И направляется к нашему стаду. Разъезжает по нашей земле!
Вспомнив о предупреждении старика, Хансбро неуверенно покачал головой.
— Алек сказал забыть о нём.
Дейв презрительно усмехнулся.
— Ты мне не нянька, Вик, так что не беспокойся. Если Локхарт ворует наш скот, мы его возьмём. — Он хитро подмигнул Хансбро. — Может, это Локхарт угнал тех бычков, которых недосчитался Алек. Тех, что ты сбагрил на сторону.
Укол достиг цели — Хансбро сердито нахмурился.
— Я могу доказать Алеку, что скот угнали.
— И кто же? — не унимался Дейв.
— Люди Кейт.
— Ты дуралей, Вик. Кейт тут ни при чём.
— Алек мне поверит.
— Чем докажешь?
— Не твоё дело.
Дейв с прищуром посмотрел на него.
— Ну, выходит, я тебя недооценивал, — признал он и, отвернувшись, снова поднял подзорную трубу. — Пусть Фиц возьмёт парочку парней и спустится по нижней тропе. Чтобы Локхарту некуда было уйти.
— Алек сказал не связываться с Локхартом, — неохотно напомнил Хансбро. — Хочешь, чтобы меня выставили?
Дейв снова ухмыльнулся.
— Плакать никто не станет. Боишься Локхарта — проваливай. Прямо сейчас. — Не дожидаясь ответа, он пришпорил серого и двинулся дальше.
Хансбро спешить не стал. Проводив Дейва взглядом, пока тот не скрылся из виду за поворотом, он смачно выругался, кляня себя за нерешительность. Какой дурак! Поддался слабости. Упустил свой шанс. И ради чего? Как только ранчо перейдёт к Дейву, новый хозяин после первой же размолвки даст ему пинка под зад.
Нет, пообещал он себе, больше такое не повторится. Но старик дал ему приказ насчёт Локхарта и, если что случится, церемониться не станет. Как-никак, пока хозяин Алек. Осторожно, взяв чалого на короткий повод, Хансбро развернулся на узкой тропе и поехал назад, к вершине.
В ожидании Чарли Юилла, который, получив письменные инструкции в Рокстоне, должен был приехать в «Полумесяц», Локхарт отправился осмотреть окрестности. Забираясь всё выше, в хвойные леса, состоящие в основном из белых и красных елей, он с интересом разглядывал расстилавшийся внизу пейзаж: выбеленные песчаные русла высохших ручейков и речушек, тёмные провалы широких лощин, напоминавших рваные рубленые раны.
Тропинки уходили всё дальше и дальше. Тут и там, на лужайках, в рощицах и на зелёных склонах, он замечал пасущихся животных. Позже, когда над вершинами завоют зимние ветры, этих полудиких бычков и подозрительного вида коров перегонят на нижние, согретые солнцем луга. Но там, на арендованном у «Полумесяца» огромном участке, уже сейчас паслись стада соседнего ранчо. «Неудивительно, — размышлял Уилл, — что Кейт обеспокоена и настроена так воинственно — ведь зимние пастбища понадобятся уже в ближайшее время».
Никаких разделительных знаков здесь не было. Поднявшись на вершину очередного холма, Уилл увидел внизу перед собой уходящую вдаль долину, по дну которой тонкой извилистой лентой бежала узкая речушка. Слева рвались в небо желтоватые, лишённые всякой растительности утёсы, справа сглаженные склоны покрывал редкий, с проплешинами, зелёный ковёр.
Вскоре он заметил и первого бычка со знакомым клеймом «Колючки». Рядом, настороженно глядя на чужака, стоял его собрат из «Полумесяца».
Именно здесь, догадался Уилл, владения соседей ничем не разграничены. Он поехал дальше по долине, проверяя клейма, оценивая численность скота и раздумывая над тем, кому может быть выгодно отсутствие границы. Ещё немного — и можно будет повернуть назад.