Мы используем слово крещение для описания двух вещей: либо погружаем тело в святую воду, либо окропляем его водой. В этот момент, момент соприкосновения плоти со святой водой, и происходит очищение души. В греческом языке есть слово баптисма, которое означает окунаю или полное погружение, и от этого слова пошло наименование баптизм, означающее сообщество, члены которого совершают обряд крещения по вере; священник же их именуется баптистом. Слово же сакраментальный, или сакральный, слово латинское, которое относится к торжественной воинской присяге, в обряде крещения приобретает совершенно иной смысл. Ибо в обряде крещения само погружение в воду или просто окропление есть событие наиважнейшее, в то время как сама клятва, будь она произнесена вслух или про себя, публично или в узком кругу единоверцев, в этой новой форме религии имеет не столь важное значение.
Существуют религии, как, например, та, что исповедуют люди, живущие на берегах Мертвого моря, утверждающие, будто земные формы и сама плоть человеческая есть нечто ничтожное и не стоящее внимания по сравнению с духом. Есть и иные верования, обосновывающие почти дьявольский характер материи, с которой божественный дух ведет ожесточенную и ни на минуту не прекращающуюся борьбу. Иоанн же, а вслед за ним и Иисус полагали, что и душа, с одной стороны, и плоть человеческая, с другой, есть в равной степени продукты творческой деятельности Всевышнего. И вино, и хлеб, и вода, и кровь – все в равной степени несет на себе признаки святости, и уж если сам Господь не погнушался явиться миру в человеческой плоти, то и Святой Дух, это связующее звено между сознанием Бога и воплощенным Словом, особо не переживал оттого, что ему придется стать обычным голубем, главные заботы которого, как правило, сводятся к поеданию крошек да воркованию с хорошенькими голубицами на крышах наших домов. Но я немного отвлекаюсь.
Иоанн несколько раз перечитал фрагмент из Книги пророка Исайи, уловил его провидческий смысл и понял, что он сам и есть та таинственная личность, что скрыто представлена в строках Писания. И именно этот пассаж из священной книги имел в виду Иисус, когда в споре с учеными раввинами из Храма в Иерусалиме совсем забыл о том, что разыскивают его отец и мать и что караван его отправляется домой, в Назарет:
Утешайте, утешайте народ Мой, говорит Бог ваш; говорите к сердцу Иерусалима и возвещайте ему, что исполнилось время борьбы его, что за неправды его сделано удовлетворение, ибо он от руки Господней принял вдвое за все грехи свои.
Глас вопиющего в пустыне: приготовьте путь Господу, прямыми сделайте в степи стези Богу нашему; всякий дол да наполнится, и всякая гора и холм да понизятся, кривизны выпрямятся, и неровные пути сделаются гладкими; и явится слава Господня, и узрит всякая плоть спасение Божие; ибо уста Господни изрекли это.
Поначалу Иоанн воспринял сигнал слишком буквально – удалился в пустыню и принялся оглашать ее просторы воплями: «Покайтесь, ибо грядет Господь наш!», причем борода и волосы его действительно стали отрастать и спутываться, сам он стал тощим и грязным, а желудок немилосердно болел, терзаемый скудной пищей, что его хозяин собирал по кустам и деревьям. И тем не менее настал момент, когда желудок Иоанна уменьшился и притерпелся к той провизии, что давала пустыня, а тело, прикрытое лишь двумя дурно пахнущими козлиными шкурами, подсохло и окрепло. Поначалу он страдал от кашля и насморка, что подарили ему холодные ночи под открытым небом и дожди, от которых он не искал укрытия, расхаживая под струями и призывая всех покаяться. Правда, вокруг было пусто и каяться некому. Но постепенно Иоанн обжился в пустыне, и часто, вооруженный суковатой палкой, которая служила ему одновременно и посохом, и жезлом, достойным истинного пророка, появлялся на окраине какой-нибудь деревни и, веселя жителей диким видом и очевидно безумными речами, призывал всех покаяться и совершить обряд крещения в водах Иордана, чтобы смыть с себя грехи и подготовиться к новой жизни. Старики в деревнях смеялись, молодежь бросалась камнями, собаки лаяли и норовили укусить. Иоанн уходил из деревни, и долго еще слышался его грустный зов:
– Покайтесь, ибо грядет Господь!
Но, как мы хорошо знаем, отвергали Иоанна не все. Тот, кто помнил, что новоиспеченный пророк рожден на свет самым чудесным образом, верил, что он и есть давно обещанный Мессия. Нечасто, но такие находились. Иные, которым были близки исповедуемые зелотами тайные надежды и которые жили не только в Иерусалиме, но и в иных городах Палестины, видели в нем исполненного харизмы вождя, который поднимет народ Израиля на восстание и поможет ему сбросить тиранию римлян. Не вызывало удивления, что Иоанн мало-помалу привлек к себе все взгляды, особенно после того, как начал проводить обряд крещения на берегах Иордана. Многие сомневались и вопрошали: что, этот тощий, одетый в лохмотья сумасшедший с горящими глазами и есть долгожданный Мессия? И мы будем верить его невнятным речам, слетающим с запекшихся уст? Но разве в Писании сказано, в каком обличье явится Мессия? Или он будет толстым, облаченным в яркие одежды фарисеем? Послушаем, что он говорит.
– Это, – говорил Иоанн стоящей на берегу небольшой группе людей, – называется крещение. Церемония очень простая. Вы должны очистить душу от греха, а знаком того, что душа ваша чиста, будет чистота вашего тела, которое вы омоете в реке. Вы можете сказать: а разве вода обязательна? И я скажу – да, потому что мы очень хорошо запоминаем ритуал, но забываем то, что произносят уста. Идите за мной, идите в воду.
– А что потом? – спросил один из стоящих на берегу. – Что будет после того, как мы совершим омовение и покаемся?
– Вы будете готовы к встрече с тем, кто грядет вслед за мной и кто введет вас в новое царство.
Царство! Ничего себе словечко! И как его понимать? Как метафору, говорящую о царстве духа, или же в буквальном смысле, как новую форму государства, со всем тем, что при этом подразумевается – восстание против римлян и учреждение новой, священной монархии? С самого начала во всю эту историю с миссией Иисуса вкралась некая двусмысленность, которая могла увести простачков, даже обладающих политическим складом ума, в ненужную сторону.
– Что же это за новое царство? – спрашивали Иоанна.
– В этом царстве будет все, чего нет в империи кесаря. Любовь, а не страх. Не будет ни рабства, ни тирании, ни стяжателей, ни богачей, нажившихся на неправедном. Это будет царство свободных душ, и править ими будет сам Бог.
Опасные слова. Желающие покаяться становились в очередь, и с каждым днем очередь все росла.
– Совершаю крещение сие от имени Всевышнего, – произносил над каждым Иоанн. – Да очистит святая вода тебя от желания грешить в будущем и смоет все грехи прошлого.
Но кто-то скажет, если ты очищаешься от желания совершать зло, ты одновременно очищаешься и от желания творить добро! Непростые слова, непростая теория. И тут, конечно, нужен толкователь – тот, кто все разложит по полочкам.
Как мы грешим?
– Я жульничал. Недовесил товару, когда работал в лавке…
– Я украл пять талантов у соседа и все свалил на его сына…
– Я позарился на соседку, хотя ничего и не сделал, чтобы добиться ее расположения…
– Я часто кричал на свою жену, да успокой Господь ее душу, и несколько раз бил…
– В прошлом году я пропустил Песах…
– Совершил я грех Онана…
И так целый день. Исповедовать и отпускать грехи. А потом – холодная ночь в пещере. На рассвете же – завтрак из жаренной на костре саранчи, запитый водой из Иордана. И вновь – выслушивать грешников, крестить, наставлять на путь истинный, пророчествовать о том, что грядет тот, кто грядет…
– Я ненавидел свою невестку и рассказывал сыну лживые истории о ее неверности…
– Я ел запрещенную пищу и запивал ее козьим молоком…
– Я совершила грех прелюбодеяния. А ночью, полная ненависти к храпящему рядом мужу, лежала и думала, как бы мне согрешить еще и еще…
Однажды Иоанн обратился к огромной толпе, в которой, помимо жаждущих очиститься от греха и приобщиться к новой жизни, оказалось много сомневающихся, а еще и тех, кто вечно искал повода побрюзжать, и проповеди Иоанна в этом смысле были поводом отменным. Виднелись в толпе и фарисеи, а также явные шпионы, которых власти иерусалимские подослали, чтобы спровоцировать пророка на преступные речи.
– Чего вы ждете от меня? – воскликнул Иоанн. – Чтобы я провозгласил конец царства чужаков в нашем святом городе? Объявил освобождение Иерусалима от того, что кто-то называет римскими путами? Не это обещано нам! Не об этом станет проповедовать тот, кто грядет. Ибо путы, от которых страдает человек, созданы им самим.
Из толпы раздался голос фарисея:
– Зачем нам нужна новая вера? Разве вера наших отцов плоха?
– Слышу голос фарисея! – вскричал Иоанн. – Да, среди вас много фарисеев, которым довольно мыть руки перед едой – в этом вся их вера! Много среди вас и саддукеев, для которых величие Господне – в богатстве, что они стяжали! И вам, фарисеи, и вам, саддукеи, я говорю: вы – порожденье ехидны!
И только эхо разнесло по округе: идны, идны…
Опасные слова. Самый верный путь нажить врагов.
– Ехидны! Ехидны! – продолжал между тем Иоанн. – Если идете вы ко мне, сотворите же достойный плод покаяния. И не думайте говорить в себе: отец у нас Авраам, ибо говорю вам, что Бог может из камней сих воздвигнуть детей Аврааму. Уже и секира при корне дерев лежит: всякое дерево, не приносящее доброго плода, срубают и бросают в огонь. Бойтесь секиры, что срубит вас и бросит в огонь.
Иоанн продолжал говорить в таком же духе, и во время проповеди его подошли к нему с обеих сторон два офицера Синедриона и вежливо предложили пройти с ними в местный суд, где собрались раввины из местных синагог, которым страшно хотелось допросить новоявленного пророка. Глаза их широко открылись, когда они увидели Иоанна, который держался скромно, но всем видом своим давал понять, как ему хочется побыстрее разделаться с допросом и вернуться к своим проповедям и крестящимся. Перед раввинами стоял высокий худой человек в драной верблюжьей шкуре (козьи шкуры давно истлели и пришли в негодность), лохматый и неухоженный. Раввины подавили улыбки на своих физиономиях, и их председатель приступил к допросу, отмахиваясь от мух отделанным слоновой костью веером (римский подарок, предположительно из Египта).