Сказал младший сын, – получить мою долю».
И вышел он прямиком со двора,
И полной грудью хлебнул он воли.
О, блудный сын мой!
Хлебнул он вина и продажной любви,
Но кончилось то, что отец ему нажил.
И голод пришел в Палестину, увы!
Такое случалось уже не однажды.
О, блудный сын мой!
И вот он один, вдали от родных,
Пасет свиней, ест свиную похлебку,
В слезах вспоминает родных своих,
Один на один с судьбой нелегкой.
О, блудный сын мой!
«У них от яств ломится стол —
В сыте живут, незнакомы с тревогой,
А мне постелью служит пол
В свином хлеву на подстилке убогой».
О, блудный сын мой!
«Вернусь я к отцу, притащусь домой:
“Прости мне, отец, мой грех безрассудный,
Пусть будет тебе последним слугой
Несчастный сын твой, сын твой блудный!”»
О, блудный сын мой!
Домой он бросился со всех ног
Сквозь дождь и ветер и холод ненастья,
И вот показался родимый порог,
И старый отец рыдает от счастья:
О, блудный сын мой!
«Отец мой, нет хуже на свете меня,
У ног я сидеть твоих недостоин!»
Отец же сажает его у огня
И плащ дает – плащ отлично скроен!
О, блудный сын мой!
В честь сына устроил пир отец,
И стол от яств роскошных ломился.
«Я счастье нынче познал наконец —
Мой сын пропавший домой явился!»
О, блудный сын мой!
Но старший сын – он сердит на отца:
«Ведь я неизменно все эти годы
Трудился на пашне в поте лица,
С тобою я честно делил все невзгоды.
И я – не был блудный сын.
Меня же ты так никогда не встречал,
И пир не устраивал радостный, пышный.
Я слова тебе поперек не сказал,
А вышло, как будто не он, а я – лишний.
Ведь он же – блудный сын!»
«Мой сын, ты всегда был один со мной,
И все, что мое, твое отныне.
А брат твой вернулся к нам – живой,
Хоть думал я, сгинул он на чужбине.
Я счастлив его, живого, обнять.
И счастливо мы заживем опять.
Страданием он искупил свой грех,
Судьба его будет примером для всех!
Отныне – не блудный сын он!»
– Матфей! – сказал Иисус, когда песня закончилась. – Обещаю: я покажу тебе небеса. Может быть, тебя будут ненавидеть не меньше, чем ненавидят сейчас. Но будут и любить. Ты тоже явился домой – пропал, а потом вернулся.
Глава 4
У Иисуса было уже шесть учеников. Симон и остальные удивились тому, как изменился Матфей: тот уже не брился до синевы, как это делают римляне, а отпустил жиденькую бородку; из своих роскошных одежд он переоделся в простой хитон, перевязанный поясом. Он избавился от всего, что имел, и заодно от ненависти, которую к нему питали окружающие. И с прошлой жизнью Матфей расстался легко – со своим чиновничьим статусом, картинами, скульптурами… Симон больше Матфея ворчал: вот, дескать, ему, Симону, пришлось оставить лодку, сети и дом (хотя все это принадлежало не ему, а его матери). Бедняки, проживающие в Капернауме, неплохо поживились за счет имущества бывшего мытаря; присоединились к ним и бывшие слуги Матфея. Теперь в городе собралось гораздо больше нищих, чем было до этого; резко пошло вверх также количество больных, слепых и умирающих. Однажды утром, на восходе солнца, стоя с учениками на берегу озера, Иисус заметил приближающуюся к ним огромную толпу убогих и калек, которые все как один надеялись, что новый пророк избавит их от бедности и немощей телесных.
Иисус же печально покачал головой и сказал:
– Увы, я не могу этого сделать. Их слишком много. Кроме того, я явился не для того, чтобы лечить их больные тела. Нам нужно добраться до противоположного берега.
Неподалеку был паромщик на лодке, и они бросились туда. Неожиданно рядом с ними оказался красивый молодой человек, который появился так быстро, что едва не столкнулся с Иисусом.
– Позволь мне присоединиться к вам. Я хочу быть твоим последователем. Куда вы идете? И где я вас найду?
– Ты меня уже нашел, – ответил Иисус. – Видишь, мы торопимся к парому. Ты можешь последовать за мной прямо сейчас.
– Нет, сейчас я не могу, – печально сказал молодой человек. – Вчера умер мой отец, и я должен его похоронить. Это – мой сыновний долг, причем основной.
Иисус же на эти слова сказал сурово:
– Оставим мертвым хоронить своих мертвецов. Следуй за мной!
Говоря это, Иисус по мелкой воде шел к лодке паромщика, приподняв хитон. Войдя в лодку, он обернулся и вновь увидел молодого человека, который в отчаянии заламывал руки и вскоре был поглощен толпою страждущих, которые, бросившись в воду и увидев, что лодка с их целителем устремилась к другому берегу, издала единый вопль отчаяния.
Паромщик был стар и угрюм.
– Платите за переправу, – потребовал он. – Прямо сейчас. Вы ведь бежите от толпы, так? А один из вас – сборщик податей, верно? Я тебя узнал, ублюдок! Ты что, переоделся, чтобы легче проникать в дома людей? Я, дескать, пришел, чтобы попросить воды напиться. А сам: а ну-ка, платите подати! Ну-ка, доставай денежки. Все вы негодяи.
– Держи! – сказал Матфей. – Это все, что у меня есть.
И он протянул паромщику пару потертых монет.
– Я вам не доверяю, – покачал тот головой. – Не нравитесь вы мне.
– Успокойся, – сказал ему Иисус. – И делай свою работу.
– Я-то работаю, – сердито произнес паромщик. – И делаю полезное дело, не то что некоторые.
– Что ты все брюзжишь? – возмутился Симон. – От твоего брюзжания даже небо потемнело.
Небо действительно стали закрывать темные клубящиеся тучи. Подул сильный ветер.
– Похоже, будет буря, и сильная!
– От всего спасает молитва, – сказал Иисус. – Только нужно найти правильные слова.
– Ты что, – отозвался Иаков, – хочешь, чтобы мы прямо сейчас начали молиться?
Иисус не ответил и продолжил:
– Не следует молиться во весь голос, как это делают лицемеры в синагогах или на углах улиц, желающие показаться перед людьми. Молитесь в тишине и уединении, ибо Отец наш Небесный не глух.
– А какими словами молиться? – спросил Иоанн.
– Простыми словами просите то, что вам нужно…
Ветер крепчал, и Иисусу приходилось напрягать голос, чтобы перекрыть его вой.
Симон же сказал паромщику:
– Давай-ка я возьму второе весло.
Иисус же продолжал:
– Молитесь так: Отче наш, сущий на небесах! Да святится имя Твое; да приидет Царствие Твое; да будет воля Твоя и на земле, как на небе; хлеб наш насущный дай нам на сей день; и прости нам долги наши, как и мы прощаем должникам нашим; и не введи нас во искушение, но избавь нас от лукавого. Ибо Твое есть Царство, и сила, и слава вовеки. Аминь. Как-то так! И слова эти, я думаю, согреют ваши уши. А посплю-ка я немного!
– Поспишь? – переспросил Андрей. – Когда на озере такая буря?
Иисус улегся на дно лодки и, улыбнувшись, сказал:
– Учитесь спать в любое время и в любой обстановке.
– Отдыхай, – проговорил Иоанн. – Мы тебя разбудим, если что.
– Конечно, разбудите, – отозвался Иисус и тотчас же забылся сном, который не смогли перебить ни ревущий ветер, ни бьющиеся о борт лодки волны.
– И что теперь? – стараясь перекричать ветер, спросил Иаков, крепко ухватившийся за борт лодки. – Что все это значит? Сидим тут, он спит, а мы и толком не знаем, во что влезли.
– Давай не все проблемы сразу, – проговорил Матфей. – Пока, как я понял, мы влезли в хорошую бурю.
Лодку между тем швыряло по волнам как игрушку. Молнии расчерчивали тучи своей причудливой вязью, а те отвечали им голосом грома. Из-за стены дождя не видно было ни зги.
– О, как я сглупил! – кричал в отчаянии лодочник. – На борту у меня – сам Иона!
– Прекрати пугаться сам и пугать остальных! – рявкнул на него Симон. – Не справляешься – освободи место для других. Мы с братом справимся. А ты иди и тоже поспи.
– Отец наш Небесный! – начал молиться Иаков. – Что ждет нас дальше?
Молитву подхватил Матфей:
– Да святится имя Твое, да приидет Царствие Твое… Но лучше, конечно, попозже, а не сейчас…
– И не введи нас во искушение… искушение… искушение… И избавь нас от лука…
И тут на Симона, произносившего слова молитвы, накатила волна, и он, заглотив хорошую порцию воды, замолчал.
– Нужно его разбудить, – предложил Иоанн. – Мы должны это сделать.
И он принялся трясти Иисуса за плечо, приговаривая:
– Учитель! Мы тонем! Проснись и спаси нас!
Иисус спокойно открыл глаза, потянулся, зевнул, глянул на кипящие вокруг воды и, кивнув, словно брату, молнии, прорезавшей небо, спросил:
– Ну и чего вы боитесь? В вас что, мало веры?
– Это в природе человека – бояться, когда вода наполняет лодку, – сказал Филипп, который, вычерпывая воду, держал в руке ведро. Лицо его было зеленым, Филиппа мутило.
– Разве я не говорил вам, сколь бессмысленно это словосочетание – человеческая природа? Не волнуйтесь, скоро буря исчерпает самое себя.
– Хороши же у тебя шуточки! – воскликнул дрожащий от ужаса лодочник. – Исчерпает! Как бы не так!
И вдруг он открыл рот от удивления: прямо над ними небо перерезала синяя чистая полоса.
– Да с нами отличный предсказатель погоды! – только и вымолвил Матфей.
Ветер стих, поверхность воды, словно ее полили маслом из огромных чанов, выровнялась. Воздух прояснился, и глазам путешественников открылись приветливые берега земли Гадаринской.
– Никогда ничего подобного не видел, – произнес лодочник, кивая на Иисуса. – Кто он? Волшебник? Великий фокусник?
Филипп только покачал головой – он уже отдал свой завтрак местным рыбам, но его по-прежнему мучила тошнота, и говорить он был не в состоянии.