Въехав через ворота в город, Иуда направился к Храму, но замедлился в своем движении – улицы заполнились людьми и солдатами. Неподалеку он заметил парочку молодых священников, чью принадлежность к священнической профессии можно было определить по строгим, но очень дорогим плащам и широкополым шляпам, которым в этот ветреный день священникам приходилось придерживать, дабы не утратить присущего их сану достоинства. Иуда спросил их о месте жительства досточтимого отца Зеры, быстро получил нужный ответ и направился в квартал к югу от Храма и к северу от старого рынка.
Его попросили подождать на террасе, и он едва успел насладиться пением птиц и ароматом только что политых розовых кустов, как к нему вышел Зера – красивый, улыбающийся, как всегда аккуратно одетый. Конечно же, он помнил своего однокашника, и, протянув к нему для приветствия обе руки, Зера сказал:
– О, Иуда! Как давно мы не виделись!
– Очень давно! Как мне тебя теперь звать? Отец Зера?
– Неважно. Важно то, что я должен позвать слугу, чтобы принес нам вина.
Тратить время на долгие воспоминания они не стали, и Иуда очень быстро перешел к цели своего визита. Зера слушал его со всей серьезностью.
Наконец он сказал:
– Итак. Когда нам его ждать?
– В любой день. В любой момент, – ответил Иуда. – Я оставил его со всей компанией в Вифании, в доме Лазаря. Я особенно не распространялся о его последнем деянии. В конце концов, такие знаки нужны тем, кто без знаков просто не может. Нам же более важно само учение.
– Значит, ты полагаешь, что он – тот, о ком сказано в Писании.
– Я знаю, что это именно он.
– Чудеса! – задумчиво проговорил Зера. – Воскресение из мертвых. Ничего сложного, если исходить из того, что смерть есть форма сна. У нас, в Иерусалиме, таких чудес случается немало. Исцеление больных и немощных? Скажи такому погромче, что он здоров, и он встанет. Именно так утверждают скептики. Моя служба внушила мне изрядную долю подобного скептицизма. Что же касается его доктрины… Ну что ж, мы о ней наслышаны. У нас есть специальные люди, которые изучают разные группы верующих. Они много путешествуют и много знают об этом. Есть у нас отчет и о его учении. В нем много нового. Даже, я бы сказал, революционного. И тем не менее оно очень прочно связано со Старым Заветом. Даже, я бы сказал, оно вырастает из Старого Завета. Кстати, фарисеям непросто вступать в спор с тем, кто их бьет их же аргументами, взятыми из Священного Писания.
– Так ты его еще не слышал? Услышишь, и скоро. И увидишь. Он огромного роста, с мощными легкими и большими глазами. В нем, я бы сказал, надежда Израиля. Царь среди священников, священник среди царей. Синедрион примет его. Синедрион должен…
– Должен?
– Послушай, Зера! Отец Зера, то есть. Ты меня знаешь. Я не дурак…
– Конечно, не дурак, Иуда, – улыбнулся Зера. – Хотя излишне доверчивый. И слишком невинный…
– Если под словом невинный ты подразумеваешь способность уверовать в то, что… Отец Зера! Ты же знаешь Писание лучше, чем я. Там ведь ясно сказано о приходе Мессии. В это верил даже тот негодяй, который до этого правил Иудеей и уничтожил тогда всех малолетних детей в Вифлееме – настолько он боялся его прихода!
– Но ведь тогда же погиб и будущий Мессия, насколько нам известно.
– Теперь я понимаю, что ты имеешь в виду под скептицизмом, – улыбнулся Иуда Искариот. – И если скептицизм есть естественное следствие принятия священнического сана, я рад, что не сподобился этого, и это я говорю тебе, Зера, как старому другу.
– Ты говоришь, что хочешь верить?
– Я говорю, что не могу не верить, – сказал Иуда, и в голосе его зазвучали нотки ярости. Впрочем, он быстро смягчился и продолжил: – Я здесь, собственно, ни при чем. Важно, чтобы его принял Синедрион и нашел возможность представить римлянам.
Отец Зера медленно сложил перед собой ладони – палец к пальцу, так, что получилось некое подобие клетки, и в ней, казалось, были заключены слова, которые он искал. Затем он произнес, глядя в эту клетку:
– Итак, что мы имеем? Нового правителя, принадлежащего к дому Давидову, который сами римляне признали домом царской династии. Мы полностью доверяем этому новому правителю. Он проповедует терпимость и любовь, причем и в отношении римлян. Мы можем попросить кесаря вывести свои войска. У нас не будет более нужды в миротворческих легионах.
– Как ты хорошо все сформулировал!
– Я должен это сформулировать, чтобы убедить римлян убрать солдат, прокуратора и всех сборщиков податей.
Иуда Искариот глубоко вздохнул и спросил:
– Зера! Отец Зера! Но веришь ли ты в то, что Мессия, наконец, явился народу Израиля?
– Конечно, верю! Если бы я не верил, я был бы еретиком. Израиль всегда верил в явление Мессии и всегда будет верить.
– Понимаю. Верить в приход того, кто никогда не придет. Но ведь есть люди в Галилее, которые считают, что именно сейчас мы как никогда нуждаемся в Мессии, и Бог ответил нашему желанию. По всей Галилее я слышу такие разговоры. И он явился – он, нареченный Христос! Позволь ему, по меньшей мере, предстать перед святыми отцами Израиля!
– Конечно же, он предстанет! – сказал Зера. – Я обещаю.
– Понимаю.
– Тем не менее я должен с ним познакомиться поближе. Мы не имеем права полагаться на случай. Нынче так много лжепророков.
– Именно это он и говорит.
– Будь же ты благословен, Иуда! – сказал отец Зера, улыбаясь. – Приятно видеть человека, горящего надеждой. Таких совсем немного в наши дни.
– Не только надеждой, но и верой, – отозвался Иуда.
И, помолчав мгновение, он продолжил, при этом лицо его омрачилось:
– Могу я говорить совершенно открыто, отец Зера?
– Конечно! Иначе бы не стоило и приходить.
– Есть одна вещь, которая меня беспокоит, – начал Иуда. – Он постоянно говорит о своей скорой гибели, о врагах. Нужно каким-то образом избавить его от этих мрачных предчувствий. Думаю, Синедрион и святые отцы должны и могут это сделать. У него так много дел впереди!
– Синедриону это вполне по силам, – сказал Зера. – Не беспокойся ни о чем.
Тем временем Иисус с учениками добрался до Виффагии. Глядя на гору Елеонскую, он ласково трепал за уши терпеливо стоящую рядом с ним ослицу, чей юный отпрыск чуть поодаль щипал свежую травку.
Подошедший Фома с трудом сдерживался:
– У них мечи и копья, копья и мечи. И они нас поджидают, будь уверен!
– Нет, – покачал головой Иисус. – Ни сами начальники израильские, ни римляне не рискнут арестовать невинного. Во всяком случае, пока. Наоборот, они ждут меня, они хотят меня видеть и слышать. Предсказанное в Писании должно свершиться, царь должен войти в Иерусалим. Ты же помнишь эти слова из Исайи: Скажи дщери Сиона – царь грядет к тебе, смиренный и кроткий, сидящий на осле, на молодом осле, сыне ослиц… Как видишь, речь идет не о взрослом животном, на котором уже ездили люди, а о молодом, еще не знавшем ездока.
– От тебя ждут многого, – сказал Матфей, и в голосе его прозвучало сомнение.
– Увы, того, что они ждут, они не получат, – покачал головой Иисус. – По их мнению, я должен сорвать со стен римских орлов, изгнать чужака, сесть царем во дворце и править, как велит наш закон? Не будет этого. Будет совсем иное. Те, кто сейчас поет нам осанну, станут нас же забрасывать камнями. Идемте.
– Как мне кажется, – вмешался в разговор Симон-Петр, – этот осленок вряд ли выдержит вес одного из нас, не говоря уже о тебе.
– Сразу виден практически мыслящий человек, – сказал Иисус и улыбнулся. – Дело в том, чтобы исполнить сказанное в Писании. Достаточно будет пары чисто символических шагов, и ты сможешь отвести и ослицу, и ее потомство назад, к хозяину. Но, думаю, он, несмотря ни на что, потянет мой вес.
– Конечно, – кивнул Петр. – Я совсем забыл, с кем он имеет дело.
Книга V
Глава 1
Официального запрета на въезд Иисуса в Иерусалим не было. Римские легионеры, которые стояли рядом с небольшой толпой, встречавшей Иисуса у городских ворот, готовились столкнуться с толпой израильских бунтарей, которые набросятся на них и отсекут несколько римских голов, прежде чем будут обезглавлены сами. Иуда Искариот уже распространил весть о приходе Мессии, но постарался – для малопонятливых – сделать особый упор на его таланте врача, способного избавлять от болезней и даже поднимать из гроба. И римляне, и евреи были немало разочарованы, когда увидели громоздкую фигуру, с трудом поместившуюся на маленьком осленке, в сопровождении одиннадцати оборванцев в лохмотьях. Так это и есть Мессия, о котором в Галилее трубили на каждом углу?
Иисус спешился и передал ослика Иакову, который, подхватив за уздцы и ослика, и мать его, повел назад, к хозяину.
Иуда же провозгласил:
– Это он! Усыпьте его путь цветами, листьями пальмы и своими одеждами. И вознесите осанну сыну Давидову. Благословен грядущий во имя Господне!
Реакция была так себе. Дело, по всей видимости, заключалось в осле и лохмотьях.
Тогда Иуда завопил громче:
– Вы что, ослепли? Сбылось предзнаменование! Разве не читали вы у Исайи: Скажи дщери Сиона – царь грядет к тебе, смиренный и кроткий, сидящий на осле, на молодом осле, сыне ослиц…
Теперь толпа воодушевилась несколько больше. Раздалось нестройное «Осанна!». Какие-то мальчишки забрались на близко растущие пальмы и стали отламывать ветви, сбрасывая их вниз. Толпа между тем прибывала. Появились привлеченные осанной фарисеи, пожелавшие узнать, что происходит.
– Это новый пророк, – сказал кто-то. – Иисус из Назарета.
Фарисеев было четверо: Элифаз, Самуил, Иона и Эзра. Услышав, кто перед ними, они дружно ухмыльнулись, после чего нахмурили лбы и пробились в толпе вперед. Ученики, которым на флейте аккомпанировал Фаддей, пели. Вел мелодию песни Филипп.
– Благословен грядущий во имя Господне! Мир на небесах, слава Всевышнему! Пойте! Пойте!