– Из-за этого князь Орлов и прибыл сюда. Ее недоумение лишь усилилось.
– Откуда вы знаете об Алексе?
– Я знаю об этом больше, чем вы. У полиции есть агенты среди анархистов, но и у анархистов есть свои люди в полиции. Нам удалось узнать, что Уолден и Орлов ведут переговоры о соглашении, в результате которого Россия может оказаться втянутой в войну на стороне Британии.
Шарлотта собралась было возразить, что папа на такое не пойдет, но потом поняла, что Феликс прав. Теперь становились понятными реплики, которыми папа и Алекс обменивались, когда Алекс гостил у них, как и то, что папа, вызывая возмущение друзей, начал общаться с либералами вроде Черчилля.
– Зачем ему заниматься этим? – спросила Шарлотта.
– Боюсь, ему плевать на то, сколько русских крестьян погибнет, лишь бы Англия по-прежнему доминировала в Европе.
«Да, несомненно, папа бы рассматривал ситуацию именно в таком свете», – подумала она. Вслух же сказала:
– Это просто ужасно. Почему же вы не объясняете ничего людям? Об этом надо кричать криком.
– Кто меня услышит?
– Разве в России не захотят услышать?
– Возможно, но для этого нужно сделать что-то особенное, чтобы привлечь внимание людей.
– Что, например?
Феликс внимательно посмотрел на нее.
– Например, похитить князя Орлова.
Не поверив своим ушам, она сначала расхохоталась, затем резко остановилась. Ей пришло в голову, что, возможно, он просто шутит, желая сильнее выразить свою мысль; но, взглянув на него, поняла, что он говорит совершенно серьезно. Тут впервые она задумалась, а в своем ли он уме.
– Вы не можете на самом деле так думать, – произнесла она, потрясенная.
Он криво улыбнулся.
– Вы считаете меня сумасшедшим?
Она понимала, что это не так. Покачала головой.
– Вы самый разумный человек, которого я когда-либо встречала.
– Тогда присядьте, и я все вам объясню.
Она позволила ему усадить себя в кресло.
– Царь уже не доверяет англичанам из-за того, что они впускают в Англию политэмигрантов вроде меня. Если бы кто-то из нас похитил его любимого племянника, разразился бы настоящий скандал, и ни о каком военном сотрудничестве не могло бы уже быть и речи. А когда русские люди узнали бы, что замышлял Орлов, их гнев был бы столь силен, что царю ни за что не удалось бы погнать их на войну. Понимаете? Пока он говорил, Шарлотта внимательно изучала его лицо. Он вел себя спокойно, рассудительно, лишь чуть-чуть напряжено. Никакого фанатического блеска в глазах. Во всем, что он говорил, была логика, но логика сказки, а не того мира, в котором она в действительности жила.
– Я понимаю, – промолвила она, – но нельзя похищать Алекса, ведь он такой милый человек.
– Этот милый человек, если ему позволить, пошлет на смерть миллион других милых людей. Вот где реальность, Шарлотта, а не на этих картинах с битвами богов. Уолден и Орлов обсуждают войну, на которой гибнут люди, в крови и грязи. Безо всякой помощи. Половина зла в мире совершается милыми молодыми людьми вроде Орлова, считающими, что они имеют право затевать войны между народами.
Ужасающая мысль вдруг пронзила ее.
– Однажды вы уже пытались похитить его.
Он согласно кивнул.
– Там, в парке. Вы сидели в экипаже. Но тогда не получилось.
– О, Боже мой!
Отвращение и отчаяние нахлынули на нее. Он взял ее руку.
– Но вы ведь знаете, что я прав, не так ли?
Ей стало казаться, что он и в самом деле прав. Его мир был настоящим; это она существовала в сказочном Зазеркалье. Лишь в сказках дебютанток в белых платьях представляли Королю и Королеве, Принц отправлялся на войну, а Граф был добр со своими слугами, так любившими его, а Графиня была достойной старой дамой; лишь в сказках и речи не было о половых отношениях. А в настоящей жизни ребенок служанки Энни рождается мертвым, потому что маман прогоняет девушку без рекомендации, там люди спят на улицах, потому что у них нет дома, там существуют сиротские приюты, Графиня оказывается злобной старой ведьмой, а Шарлотту бьет в живот улыбающийся здоровяк в твидовом костюме около самого Букингемского дворца.
– Я знаю, что вы правы, – сказала она Феликсу.
– Это очень важно, – подхватил он. – Ведь вы главное лицо во всем этом деле.
– Я? О, нет!
– Мне нужна ваша помощь.
– О, пожалуйста, не говорите так.
– Видите ли, я не могу разыскать Орлова.
«Это несправедливо, – подумала она. – Все происходит слишком быстро».
Она почувствовала себя несчастной, загнанной в ловушку. Ей хотелось помочь Феликсу, она понимала, как серьезно все это, но ведь Алекс был ее кузеном и гостем их дома – как же могла она предать его?
– Так вы поможете мне? – спросил Алекс.
– Я не знаю, где находится Алекс, – ответила она уклончиво.
– Но вы могли бы это узнать.
– Да.
– Так вы сделаете это?
Она вздохнула.
– Не знаю.
– Шарлотта, но вы должны.
– Что значит должна? – вскипела она. – Все указывают мне, что именно я должна делать – а я-то думала, вы меня достаточно уважаете.
Он удрученно посмотрел на нее.
– Сожалею, что мне приходится просить вас об этом. Она сжала его руку.
– Я подумаю.
Он открыл было рот, но она приложила к его губам палец, не давая ему возразить.
– Пока что вам придется удовольствоваться этим.
В семь тридцать Уолден, в вечернем смокинге и шелковом цилиндре, выехал в своем «Ланчестере». Теперь он все время пользовался автомобилем, средством более мобильным и быстрым, чем экипаж, возникни вдруг опасность. Впереди сидел Причард с револьвером за пазухой. Казалось, нормальной жизни пришел конец. Они подъехали к заднему входу в дом номер десять по Даунинг-стрит. Сегодня собирался кабинет министров для обсуждения соглашения, выработанного Уолденом и Алексом. Сейчас Уолдену предстояло услышать, одобрит ли его кабинет министров или нет.
Его провели в небольшую гостиную. Там уже находились Черчилль с премьером Асквитом. Оба стояли, опираясь на боковой столик с напитками. Уолден пожал Асквиту руку.
– Добрый день, господин премьер-министр.
– Хорошо, что вы приехали, лорд Уолден.
У Асквита были серебристые волосы и гладко выбритое лицо. В его глазах светился юмор, но рот был маленький, тонкогубый и упрямый, а подбородок квадратный и широкий. В голосе его Уолден отметил слабый йоркширский акцент, сохранившийся несмотря на годы, проведенные в Оксфорде. У него была необычайно крупная голова, в которой, по мнению сведущих, находился мозг, работавший с эффективностью машины. Но, подумал Уолден, людям всегда свойственно наделять премьер-министров большими умственными способностями, чем они на самом деле обладают.
– Боюсь, что кабинет не одобрит вашего предложения, – проговорил Асквит.
У Уолдена упало сердце. Желая скрыть смущение, он решил прибегнуть к резкой, прямой манере.
– Почему же нет?
– В основном, возражает Ллойд Джордж.
Уолден недоуменно посмотрел на Черчилля. Тот кивнул.
– Вы вероятно думали, как, впрочем, и другие, что Ллойд Джордж и я всегда голосуем одинаково. Ну, теперь вы знаете, что это не так.
– На чем основано его возражение?
– Это вопрос принципа, – ответил Черчилль. – Он говорит, что мы раздаем Балканы, как предлагают коробку с конфетами: пожалуйста, угощайтесь, выбирайте, что вам по вкусу – Фракия, Босния, Болгария, Сербия. «У маленьких стран есть свои права», – утверждает он. Вот что происходит, когда в кабинет министров попадает валлиец. Валлиец и адвокат, не знаю, что хуже.
Его неуместная веселость вызвала раздражение Уолдена. «Это ведь настолько же его проект, как и мой, – подумал Уолден. – Почему же его это не огорчает так, как меня?»
Сели обедать. Их обслуживал один лишь дворецкий. Асквит ел очень мало. А Черчилль, по мнению Уолдена, слишком много пил. Мрачный Уолден с каждым глотком проклинал про себя Ллойд Джорджа.
В конце первой перемены Асквит проговорил:
– Нам необходим этот договор. Рано или поздно между Францией и Германией вспыхнет война, и если русские останутся в стороне, Германия захватит Европу. Нельзя этого допускать.
– Что же следует предпринять, чтобы Ллойд Джордж изменил свое мнение? – спросил Уолден.
Тонкие губы Асквита изогнулись в улыбке.
– Если бы я получал по фунту всякий раз, когда мне задают подобный вопрос, я стал бы богатым человеком.
Дворецкий подал каждому по куропатке и налил кларета.
– Надо предложить нечто умеренное, такое, с чем бы Ллойд Джордж согласился, – сказал Черчилль.
Спокойный тон Черчилля буквально взбесил Уолдена.
– Вы отлично понимаете, что это будет не так легко сделать, – резко бросил он.
– Конечно, нет, – мягко произнес Асквит. – Все же, следует попытаться. Что-нибудь вроде того, что Фракия будет независимой страной под протекторатом России.
– Я целый месяц потратил на то, чтобы уговорить их, – устало проговорил Уолден.
– Тем не менее, ситуация такова, что после убийства бедняги Франца Фердинанда все изменилось, – заметил Асквит. – Теперь Австрия снова проявляет агрессивность на Балканах, а русским, как никогда, нужна эта опорная территория, которую, собственно, мы и пытаемся отдать им.
Забыв о своем разочаровании, Уолден начал обдумывать услышанное.
– А как насчет Константинополя? – через минуту спросил он.
– Что вы имеете в виду?
– Предположим, мы предложим русским Константинополь – будет ли Ллойд Джордж против этого возражать?
– Он может сказать, что это все равно, что отдать Кардифф ирландским республиканцам, – отпарировал Черчилль.
Игнорируя его выпад, Уолден посмотрел на Асквита. Асквит отложил в сторону приборы.
– Что ж. После того, как он изложил свои принципы, ему может захотеться продемонстрировать разумную гибкость в случае, если ему предложат компромисс. Думаю, он может пойти на такое предложение. Но устроит ли это русских?
В этом Уолден не был уверен, но сама идея необычайно воодушевила его.