Мистер Нэрком, услышав это, подошел поближе к Клику, с тревогой посмотрел на него и умудрился прошептать вопрос так, чтоб другие не услышали:
– Что-нибудь узнал, старина?
– Да. Из их слов ясно, что сэр Моусон никого не пустит в дом – даже своего сына Керзона – из-за потерянного ожерелья.
– Я не это имею в виду. Я намекаю на других. Узнали что-нибудь о них?
– Да, и очень важную вещь: они не Алмазный Ник и не Голландская Элла. Ни в малейшей степени не похожи на них и не замаскированы. Кроме того, похоже, что рана мисс Истман – легкое растяжение запястья. Вы замечаете, что она даже не пытается прикрыть ладонь. Боюсь, мистер Нэрком, мы лаяли не на то дерево.
Глава XXII
К ЭТОМУ ВРЕМЕНИ майор, его дочь и молодой Керзон Лейк, полные глубокой и серьезной заботы о давно заблудившемся Генри и изрядно изобилующие вопросами и мольбами, пересекли промежуточное пространство и оказались рядом с сэром Моусоном. Но поскольку подробности того, что было сказано и сделано в течение следующих десяти минут, не имеют отношения к рассматриваемому делу, то вполне могут быть исключены из этих записей. Достаточно того, что, сославшись на «очень важные дела с этими джентльменами, которые не допускают отсрочки ни на миг», и пообещав «обсудить все позже», сэр Моусон сумел избавиться от них.
А пока дело о пропавшем ожерелье оставалась не раскрытым.
– Конечно, я могу понять ваше нежелание общаться с этими индийскими парнями, доверять кому-либо в деле пропажи драгоценного ожерелья, сэр Моусон, – заметил Клик, как только остальные удалились. – Но иногда политика молчания мудра, а иногда это ошибка. Например, если кто-либо из слуг может знать что-то об обстоятельствах, которые могут иметь отношение к грабежу, он вряд ли упомянет об этом, если они даже не знают, что грабеж был совершен. Тем не менее мы узнаем больше об этом после того, как я войду в дом и огляжусь… Так что, если вы и ее светлость будете так добры, я бы хотел как можно скорее заглянуть в помещения, особенно в будуар леди Лейк.
При каких тривиальных обстоятельствах иногда происходят большие события! Говоря, он повернул на извилистую тропинку, чтобы вернуться к охраняемым воротам дома, которые он так недавно прошел, когда рука леди вцепилась в ткань его рукава.
– Не так! Не через парадный подъезд, с этими индусами на часах! – взволнованно воскликнула она. – Небеса знают, что они могут заподозрить, что могут сказать управляющему Рани, если увидят, что мы возвращаемся в дом, хотя они не видели, как мы покидаем его. Пойдемте! Есть другой и более безопасный путь. Через парк, к двери музыкальной комнаты, в задней части здания. Следуйте за мной.
Они последовали за ней «другим путем», протискиваясь через густые заросли, пересекли огород. Потом тропинка прорезала фруктовый сад и стала петлять среди деревьев, пока, наконец, не уперлась в нагромождение искусственных скал, которое препятствовало их продвижению к гладкой, подстриженной лужайке, за которой стоял сам дом. Этот каменный сад леди Лейк собиралась обойти, но Клик, отметив, что по его середине проходит тропинка, указал на этот факт.
– Секундочку! Поскольку время имеет значение, разве так не будет короче и быстрее? – спросил он.
– Да, – согласилась она, не останавливаясь, однако обходя вокруг высоких скал, которые сформировали границу необычного сада. – Но если мы это сделаем, мы обязательно должны встретиться с Бевисом. Знаете, это его игровая площадка, и если он увидит отца и меня, мы не сможем так просто от него избавиться. Нет! Не поймите меня неправильно, мистер Клик. Я не из тех матерей, которые находят своих детей неприятностью на стадии воспитания. Бевис самый дорогой человечек! Но он, источник радости и нелепых вопросов, так полон жизни, и одно его присутствие улучшает настроение – и я не смогу вынести его этим утром. Кроме того, сегодня ему не с кем играть. Мисс Минивер полдня отсутствует… Да, это его гувернантка. Она не вернется до трех. Я только надеюсь, что он останется в каменном саду и до трех будет развлекаться в своей пещере пиратов.
– Его…
– Пиратская пещера. Однажды мисс Минивер сводила его на киносеанс. Он увидел в кино пиратов и их пещеру, и ничто не смогло успокоить его, пока отец не позволил ему соорудить себе такую же. Садовники соорудили пещеру для него в альпинарии, и он развлекается тем, что отправляется на то, что он называет «набегами за сокровищами», и несет туда свои трофеи.
– Отважный пират? Гм! Понимаю! Простите меня, леди Лейк, но как вы думаете, возможно ли, что это дело, в котором мы погрязли, может быть всего лишь погоней за собственным хвостом? Другими словами, а что если, не зная ценности ожерелья Рани, ваш маленький сын мог сделать это частью своей добычи и унести его в свою пещеру пиратов?
– Нет, мистер Клик, нет. Такая вещь совершенно невозможна. Во-первых, дверь будуара была заперта, помните? А с другой стороны, Бевиса уже искупали и уложили в кровать, прежде чем ожерелье было потеряно. Он не мог встать и покинуть свою комнату, поскольку мисс Минивер сидела с ним, пока он не заснул.
– Гм! – протянул Клик. – Итак, лаю не на то дерево во второй раз. И все же, конечно, ожерелье не могло исчезнуть само по себе. Хм-м-м! Именно так! Другой вопрос, ваша светлость: вы говорили о том, что побежали к подножию лестницы с бинтом для мисс Истман, а потом в панике бежите назад, когда вспомнили об ожерелье. А как же, в конце концов, бинт для мисс Истман?
– Я послала его ей с извинениями за то, что не смогла сделать перевязку лично.
– Послали ей с кем, ваша светлость? С кем?
– Дженнифер – один из слуг.
– Ага! – сказал Клик, меняя тон голоса. – Итак, вы отперли дверь своего будуара во второй раз, и кто-то другой, не сэр Моусон и не ваш пасынок, заглядывал внутрь комнаты?
– Прошу прощения, мистер Клик, но вы ошибаетесь в обоих предположениях. Дженнифер в то время работал в нижнем зале. Именно он сказал, что видел, как Генри вышел из дома в десять минут восьмого. Когда я добралась до подножия лестницы, подумала об ожерелье и позвала Дженифера, отдала ему письмо с приказом немедленно доставить его горничной мисс Истман с упомянутым сообщением, а затем повернулась и побежала к моему будуару.
– Гм! Понимаю. Полагаю, ваша светлость, возможно, что Дженнифер…
– Нет! Я помню: дверь будуара была заперта. Поэтому, даже если бы кто-то смог опередить меня, поднявшись по другой лестнице… Понимаю, что вы имеете в виду! – заявила она, когда они достигли края лужайки и направились к дому. – Но, мистер Клик, понимаю, о чем вы говорите… Но Дженнифер! Он честен до глубины души, с одной стороны. А с другой стороны, он не смог бы опередить меня, как вы сказали, если бы я передвигалась со скоростью улитки. Он очень стар и близорук. Там! Смотрите! Это он, сметает листья с террасы. Вы можете сами убедиться: невозможно, чтобы он побежал наверх.
Клик действительно видел.
Взглянув в указанном направлении, он увидел пожилого мужчину, работавшего с метлой в руках, чья спина была согнута, а забавная походка выдавала травму, которая, видимо, оставила его безнадежно хромым до конца жизни.
– Ему пришлось ампутировать ногу, когда на одной из лондонских улиц его сбил омнибус, – объяснила ее светлость. – И, как следствие, он носит деревянную ногу. Он работает в семье более сорока лет. Первоначально он был садовником, а после несчастного случая сэр Моусон готов был уволить его с сохранением жалованья, чтобы он мог закончить свои дни в тишине и комфорте. Но Дженнифер ужасно расстроился при мысли о том, чтобы покинуть старое место, и, поскольку он не стал бы слушать разговоры о плате за то, чтобы ничего не делать, мы уважили его желание и позволили ему остаться своего рода подручным. Мне грустно говорить, что Бевис, маленький жулик, часто насмехается над его хромотой. Но старик обожает мальчика и никогда не жалуется.
Клик, прищурившись, пристально изучал старика, а потом вспомнил, что было сказано о навыке Алмазного Ника в искусстве подражания, когда они пересекали газон, потом решительно встряхнул головой.
– Последний вопрос, ваша светлость, – сказал он. – Думаю, вы сказали, что Дженнифер убирал зал в то время, когда ваш пасынок вышел из дома; и, поскольку, по-видимому, вы бы не переутомляли такого искалеченного старика, как так получилось, что он продолжал работать в десять минут восьмого вечера? Уже поздно убирать зал, не так ли?
– Да, слишком поздно, – признала она. – Но в данном случае ничего не поделаешь. Газовщики, проводившие ремонт, провозились много дольше, чем мы надеялись, и поскольку Дженнифер не мог начать, пока они не закончили, он задержался с уборкой.
– Газовщики, а? Ого! Значит, у вас вчера в доме были эти парни?
– Да. В течение двух или трех дней в музыкальной комнате и в главном зале происходила неприятная утечка газа, и поскольку газовщикам пришлось использовать лестницы, чтобы добраться до места утечки, Дженнифер использовал возможность почистить люстры, и, конечно, он не мог начать убирать беспорядок, который устроили рабочие, пока они не закончили и не ушли. Но, мистер Клик! Они не могли иметь никакого отношения к делу, потому что они покинули дом по крайней мере за десять минут до того, как принесли Лестницу Света… Вот!.. Это дверь музыкальной комнаты, джентльмены. Входите, пожалуйста.
Приглашение было сразу же принято, и через полминуты Клик и мистер Нэрком оказались в прекрасной бело-золотой комнате под огромной сверкающей люстрой из серебра и хрусталя и смотрели на арочный стрельчатый вход, обрамленный сероватыми драпировками, ведущий в своего рода баронский зал, увешанный доспехами и гобеленами, и достаточно широкий, чтобы проехать на автобусе без опасности для его содержимого.
Из этого зала леди Лейк незамедлительно провела их к месту таинственного исчезновения ожерелья: через широкий короткий лестничный пролет с богато украшенной коврами лестницей, к квадратной площадке, а оттуда вел еще один и более длинный пролет, под прямым углом. Он выходил в коридор, по которому можно было пройти в будуар ее светлости.