удто сбежали из дурдома… Я убедился, что там нет никакой задней двери, и уверен, что он должен будет выйти так же, как он вошел, так что я перебрался на другую сторону улицы и застыл в ожидании… Примерно через десять минут он вышел – он и еще кто-то из апашей. Они очень поспешно куда-то отправились, а я увязался за ними. Сначала они посетили парикмахерскую, где человек, за которым я следил, побрился, подстригся и умылся, а парень, который был с ним, принес ему чистую рубашку и черный костюм. Примерно через пятнадцать минут мой подопечный снова появился, имея довольно сносную респектабельную внешность, после парикмахерской, в чистом белье и приличной одежде. Он и его напарник долго разговаривали и ухмылялись, затем пожали друг другу руки и разделились. Мой поднадзорный отправился в западную часть Лондона… Сэр, я крался за ним как тень. Я проследовал за ним до Стрэнда и далее к отелю «Сесил». Там и скрылся этот жулик. Завалился в отель, как к себе домой, изображая джентльмена. Потом я подошел к гостиничному клерку и, показав значок, спросил, на какую вечеринку явился Змей, и мне сообщили: «Этот джентльмен шьет костюм для барона Родольфа де Монтравенна, австрийского дворянина, который остановился здесь на пару недель».
Клик моргнул и пристально посмотрел на Нэркома.
– Надежнее всего прятать вещи на виду, – процитировал он, улыбаясь. – Дорогой граф знает один или два приема, в этом ему не откажешь. Вы действительно очень хорошо справились, Кибблуайт. Вот ваш чек на десять фунтов, и большое спасибо за ваши услуги. Добрый вечер.
Агент забрал деньги и тут же ушел, но до тех пор, пока оставался в пределах слышимости – до тех пор, пока эхо его шагов продолжало звучать в коридоре, – Клик молчал, и любопытная кривая улыбка исказила его лицо. Потом он внезапно заговорил:
– Нэрком, не стоит искать меня ни в одном из моих обычных мест в течение следующих нескольких дней. Однако если я срочно потребуюсь, звони в отель «Сесил» и попроси капитана Малтреверса. Не представляйся своим именем. Наш друг граф имеет уши. Запомни имя: капитан Малтреверс. Или, что еще лучше, запиши.
– Но, господи! Ясно, такой риск, как этот…
– Нет, пожалуйста, не пытайся меня отговорить. Я хочу заполучить голову этого человека, и я заполучу ее, если это будет возможно. Это все. Спасибо большое. Пока.
И неслышно, словно тень, Клик выскользнул наружу, так что когда Нэрком обернулся, чтобы переспросить имя, он был в кабинете один.
Глава XXXIII
– Н-НУМЕР-Р-Р ДЕВЯТЬ – ДЕВЯНОСТО два – капитан Малтреверс, пожалуйста. Девять – девяносто два. Нум-мер-р девять – девяносто два!
Голос коридорного, изъяснявшегося в небрежной манере, свойственной породе гостиничной прислуги по всему миру, прозвучал мрачно, монотонно сквозь гул разговоров в многолюдной чайной без малейшего эффекта. Затем неожиданно джентльмен, сидящий в дальнем углу и читавший ежедневную газету – высокий светловолосый джентльмен, в котором за милю можно было опознать военного, – вздернул голову, прислушался, дождался четвертого объявления, после этого резко щелкнул пальцами, поднял номер и резко крикнул:
– Эй, парень, сюда, сюда!
Мальчик немедленно подошел к нему, протянул маленький металлический поднос с рукописной визитной карточкой на нем и, подняв большой палец, удерживавший ее, позволил взять визитку.
– Джентльмен ожидает вас в офисе, – объявил он.
«Капитан Малтреверс» взглянул на карточку, нахмурился, поднялся, все еще держа ее между пальцами, и через минуту вошел в фойе отеля и увидел невысокого, крепкого, бородатого мужчину-колобка с лицом, пышушим здоровьем, и в деревенском костюме джентльмена-фермера, который неловко угнездился на кожаном диване, нервно постукивая тяжелой тростью, в огромных тяжелых ботинках на толстой подошве.
– Мой дорогой друг! Я так рад видеть тебя! – воскликнул «капитан», накинувшись на маленького круглого человека и сердечно пожимая ему руку. – Гримшоу сказал мне, что ты скоро приедешь в Лондон, но я не позволил себе надеяться, что это будет так скоро. Господи! Сто лет прошло, как я видел тебя последний раз. Пошли в мою нору, раздавим бутылочку винца. Ключ от девяносто второго, пожалуйста. Спасибо большое. Давай сюда, старина!
С этими словами он схватил деревенского джентльмена за руку, потащил его к ближайшему лифту, а оттуда к двери номер девять – девяносто два, к себе в «нору». Он все еще весело болтал, когда лифт уехал. Потом он закрыл дверь, запер ее изнутри и остановился достаточно надолго, чтобы схватить полотенце и завесить им замочную скважину. И только тогда он постонал:
– Как! Разве у меня не будет даже двухдневной передышки, неутомимая машина? – поинтересовался он, проходя через комнату, и рухнул на стул со вздохом раздражения. – Смотри! Только сегодня утром я рискнул начать «случайное» знакомство с нашим подопечным, дорогим «бароном»; только сегодня на обеде мы впервые обменялись парой слов. Но лед был сломан, и я собирался заставить его «заскочить» на ужин. У меня все могло получиться. А теперь ты приходишь и гробишь мои надежды в зародыше. Ты замаскирован так «тщательно», что даже деревенский воришка сумел бы распознать в тебе полицейского.
– Это лучшее, что я мог сделать, Клик. Я не специалист по искусству макияжа. – Голос мистера Нэркома, как и его вид, был несколько извиняющимся. – Кроме того, я торчал снаружи, пока не увидел, как твой подопечный вышел, прежде чем рискнул войти, хотя и чертовски устал ждать. Я должен был увидеть тебя, старый мошенник. Мне это просто необходимо, причем каждая минута на счету. Я не пришел бы вообще, если бы не обстоятельства.
– Я уверен в этом, дружище, – вздохнул Клик, к которому вернулось хорошее настроение. – Не бери в голову мой ужасный плохой характер сегодня, друг. Конечно, досадно, что моя затея сорвалась, но… Дело прежде всего, во все времена и при любых обстоятельствах. Личные дела не в счет, когда я нужен тебе. Всегда помни об этом.
– Да, старина. Именно поэтому я пошел на то, чтобы пообещать мисс Лару, что я передам это дело в твои лапы.
– Мисс Лару? Минуточку, пожалуйста. Уж не идет ли речь о мисс Маргарет Лару, знаменитой актрисе? Той, что по-скотски обошлась со мной в августе прошлого года, в этом деле насчет исчезновения парня, как там его, Джеймса Колливера?
– Да. Он ее брат, помнишь. И… не волнуйся об этом, Клик. Я знаю, что в том случае она очень плохо к тебе отнеслась, но…
– Она относилась ко мне отвратительно! – вставил Клик с нескрываемым негодованием. – Сначала втянула меня в дело, а потом отозвала, как только я ухватился за нить и нащупал ответ. Я не могу этого простить; и никогда не мог понять причин ее подобного поведенния. Если она боялась дурной славы, которую она, вероятно, обрела бы, узнай изумленный свет, что Джимми Перевертыш – ее родной брат, ей следовало бы подумать об этом вначале, когда она признала это открыто, вместо того чтобы оскорблять и унижать меня, снимая с расследования в самый его разгар, как будто я был щенком, причем у нее на поводке. Я не согласен быть дураком дважды, мистер Нэрком. Нельзя отрицать тот факт, что мисс Лару очень плохо отнеслась ко мне в том случае с Джеймсом Колливером… В самом деле очень плохо и очень высокомерно.
Несомненно, это было именно так. Даже мистер Нэрком должен был признать это, поскольку это было пусть и эмоциональное, но изложение непреложных фактов. Которые были таковы: девятнадцатого августа предыдущего года Джеймс Колливер исчез, столь же внезапно и столь же бесследно, как кадр фильма, когда экран погас.
Отметим, что мир в целом никогда не слышал о Джеймсе Колливере до тех пор, пока тот не исчез, и крайне сомнительно, что услышал бы даже тогда, но обстоятельства, связанные с его исчезновением, были столь поразительны, что приковали к себе всеобщее внимание! Человек, который был известен завсегдатаям половины публичных домов низшего класса в Хокстоне под кличкой Джимми Перевертыш, развратник и опустившаяся вконец пародия на человека, был не кем иным, как некогда популярным актером мелодрам Джулианом Монтейтом и, в дополнение к этому, родным братом мисс Маргарет Лару, выдающейся актрисы, которая в тот момент наэлектризовала Лондон своим чудесным исполнением главной роли в «Покойной миссис Кавендиш».
Причины, побудившие мисс Лару дать публике понять, что ее настоящее имя – Мэгги Колливер и что Джимми Перевертыш был связан с ней такими тесными кровными узами, заключались в следующем: постановки «Покойная миссис Кавендиш» приближались к концу, на смену должна была прийти новая пьеса. Этой пьесой должна была стать специально переписанная версия пьесы «Екатерина Говард, или Гробница, трон и эшафот», с мисс Лару, конечно же, в роли амбициозной и злополучной Екатерины. Шла подготовка к постановке, которая была великолепно проработана с точки зрения декораций и эффектов, абсолютно точна с точки зрения деталей. Например, костюм, который носил Генрих VIII во время его брака с Екатериной Говард, был точно скопирован театральными портными, вплоть до безвкусной строчки на тыльной стороне перчаток и носках обуви. Было получено разрешение на создание обручального кольца, которое Генри наденет на палец Екатерины, точной копии настоящего, сохранившегося среди исторических жемчужин нации. Чтобы не отставать в вопросе точности, мисс Лару, естественно, стремилась, чтобы платья и безделушки, которые она носила, были почти такими же, как у оригинальной Екатерины, насколько это было возможно в наступившем ХХ веке.
Фирме, которая полностью отвечала за подготовку платьев, предметов и аксессуаров для великого шедевра драматургии, было также поручено изготовление «слепка» черт мисс Лару и изготовление на его основе восковой головы, с помощью которой предполагалось придать поразительную реалистичность финальной сцене казни Екатерины на Тауэр-Хилл, но впоследствии от этой идеи отказались, как от слишком эстетически отвратительной.
Именно тогда, во время финальных репетиций этого грандиозного спектакля, актриса пришла в ужас, обнаружив в рядах неудачников, нанятых рабочими сцены, своего беспутного братца Джимми.