– Нет, он не возвратился, – сказала леди Ривингтон, ответив на вопрос, прежде чем ее племянник мог ответить. – Господин Клик, тысяча фунтов – любая цена… что угодно, если вы сможете раскрыть эту тайну до его возвращения!
– Я смогу, леди Ривингтон, и… я это сделаю! – ответил Клик. – Подготовьтесь как можно быстрее возвратиться в Эмдон Корт, вы и господин Чарлок. Но не поездом, не в то время, когда можно ожидать вашего возвращения. Вы отправитесь со мной в красном лимузине, чтобы освободить землю доброй старой Англии от кровавой красной заразы!
БЫЛА НОЧЬ, КОГДА красный лимузин вынырнул из тьмы осенней ночи у задних ворот Эмдон Корта.
Клик вышел из машины, следуя за леди Ривингтон и господином Чарлоком в глубину парка, а Леннард – повинуясь приказу – скрылся во тьму, возглавив местных полицейских, которые были выделены им в помощь, по телеграфному запросу из Скотланд-Ярда.
– Быстрее, – напутствовал его Клик. – Окружите поместье и не ждите дальнейших приказов от меня. Перекройте все выходы и входы парка и вход в дом. Арестовывайте любого… Вы слышите? Любого! Кто пытается покинуть место!
– И теперь, господин Чарлок, – Клик обернулся к новому собеседнику, – мы взглянем на место, где сверток был похоронен; и если сверток еще там, мы осмотрим его!
Сверток был все еще там, как они убедились, когда пробились к месту сквозь заросли, и Клик, достав маленький ручной фонарик из кармана, осветил место; но этот сверток не покоился безмятежно; вскрик, который издали и тетя и племянник, явно свидетельствовал об этом.
– Посмотри, Валентайн, взгляните! – Ее светлость прошептала взволнованно: – Теперь тут два креста из веток, и они оба больше того, который был раньше. И посмотрите! Мох, камни и листья – все не так, как было!
Иллюстрация к рассказу «Загадка сиреневой комнаты», опубликована в газете «Вашингтон Геральд» 3 октября 1915 года. Художник неизвестен
– Совсем не так! – молодой человек пробормотал недоуменно и раздраженно, встав на колени и исследуя землю. – Господин Клик, кто-то был здесь; кто-то тут уже порылся.
– Я ожидал этого, – сказал Клик, вручая Чарлоку фонарик. Сыщик засучил рукава, склонился над тайником.
– Более чем вероятно, что эту яму раскопают и закопают третий раз, но сделают это не те руки. Светите сюда, господин Чарлок; и вы, леди Ривингтон, стойте так, чтобы из дома никакого света не было видно. Мы опередили противника, раскопав тайник раньше, я полагаю, иначе здесь было бы не два креста… Теперь посмотрим, что тут у нас…
С этими словами он принялся за работу, копая, пока содержимое тайника не оказалось перед ним на земле. Это было, как ему и говорили, платье женщины, смотанное в бесформенный комок. Но было и еще кое-что – листок бумаги, на котором что-то было написано буквами, похожими на греческие, на языке, что не могли прочитать ни леди Ривингтон, ни ее племянник.
– Русский язык! – пояснил Клик, вооружась фонариком и осмотрев записку.
И затем прочел вслух. Написано было следующее:
Дочь Героев: хорошо и решительно ты начала; ты верна клятве и Революции. Братство уже почти готово доверять тебе. После молодого лебедя – старый лебедь. В течение года – не дольше! И после этого – вы свободны. Хорошая работа, Мститель! С революционным приветом от Семерых…
– Малагоцкий! Клянусь Юпитером! – вскричал Клик. – Иван Малагоцкий в Англии. Сибирь, какая находка для тебя! Теперь посмотрим работу леди!
Сыщик схватил шнур, которым был связан сверток, расправил женское платье из бледного голубого шелка – платье, которое было заляпано бурыми пятнами крови, – и обнаружил среди его складок нож. Этот нож был копией того, что ему описали, но он был новым и чистым. Клик не уделил ножу особого внимания. Из записки он знал, кто и кого должен был поразить этимс ножом, и лишь мельком осмотрел кровавые пятна. Его внимание целиком поглотило крохотное зеленое перышко, кусочек птичьего пуха, прилипший к платью. Сыщик внезапно повернул голову и впился взглядом в леди Ривингтон.
– Скажите мне, был ли у жены сэра Мориса любимый попугай… зеленый попугай? И не умер ли он или не исчез ли он той же самой ночью, что и ребенок?
– Да, – недоуменно ответила ее светлость.
Клик бросил сверток в яму, встал, почтительно снял шляпу.
– Гениальная игра, леди Вера Ривингтон! – сказал он с прояснившимся лицом и нотками смеха в голосе.
– Ну, ваша светлость, господин Чарлок, идемте скорее. Для меня загадка решена.
ОНИ ПОСПЕШИЛИ К дому. И там их ждало нечто удивительное. Поскольку у дверей стояла двуколка деревенского извозчика с впряженной в нее лошадью, готовая тронуться в путь. Извозчик помогал грузиться в эту повозку сгорбленной старухе. И на каменной террасе выше жена сэра Мориса Ривингтона наблюдала за этим действом.
– Боже! Что тут происходит?! – воскликнула старшая леди Ривингтон. – Это же Берта, старая Берта, и она уезжает; в это время ночи, и она воспользовалась парадным входом вместо двери слуг!
Пожилая леди кинулась к главному входу, пока ее невестка не видела ее. Но, как только молодая леди обернулась к свекрови, пламень в глазах ее светлости угас.
– Вера! Вера, что все это означает? – спросила ее светлость с удивлением и упреком в голосе.
– Берта покидает нас, мама, – ответила жена сэра Мориса. – Уезжает навсегда. Только что она получила известие, что племянник в Уэльсе умер и оставил ей небольшое наследство. До свидания, Берта, до свидания, и удачи вам, верная старая душа!
Берта не заметила ни ее вдовствующей светлости, ни Клика, сгорбившись и видя только землю у своих ног. Но увидев на своем пути пару лакированых мужских ботинок, она отступила в сторону. Но ботинки опять оказались у нее на пути, и владелец их сказал безмятежным, благостным голосом:
– Уезжаете, Берта? Не согласитесь ли задержаться на ночь-другую, Берта?
Но Берта не слушала, пытаясь отступить от настырного хозяина блестящих ботинок. Без толку. Ботинки опять и опять преграждали путь согбенной старушке!
– Пожалуйста, убедите ее остаться на ночь, ваша светлость, – распорядился Клик, обратившись к вдовствующей леди Ривингтон.
Но тут вклинилась жена сэра Мориса.
– Нет, нет! Она не может остаться, она не должна оставаться! – тараторила Вера в панике. – Берта, вы должны поспешить, вы опоздаете на свой поезд.
– Да, да… Я не должен опаздывать, не опоздать на поезд… Не опоздать! – донеслось неразборчивое бормотанье из-под старушечьего чепца.
Старуха метнулась в сторону, и лакированные ботинки метнулись следом, и стало ясно, что они действительно преградили ей путь.
Старуха затряслась, словно у нее начинался припадок.
– В чем дело, Берта? – ехидно поинтересовался Клик. – Подхватили простуду, Берта? В Москве, Берта? Это – город, откуда родом София Морроветская, не так ли? София Морроветская, нигилистка, давшая клятву Семи Тайным, что отомстит сэру Морису Ривингтону за провал их заговора, уничтожив его и весь его род!.. Ну куда же вы!..
Старая Берта с неожиданной прытью бросилась в сторону, а жена сэра Мориса, отчаянно закричав, побежала в дом.
– Не уйдешь, Малагоцкий! Не уйдешь, пес смердящий! Вот тебе подарочек от Клика!
Щелкнули наручники, раздался грохот сапог, поскольку пара констеблей выскочила из тьмы по сигналу свистка. Закрутился в пыли клубок сплетенных тел. И вот уже мнимая старушка в кандалах сыпала отборным русским матом, извиваясь в руках старого доброго английского закона.
А Клик повернулся и вбежал в дом следом за женой сэра Мориса Ривингтона. Он промчался за ней по коридорам, добежал до дверей ее комнаты, из-за которых доносилось всхлипывание. Дверь была заперта изнутри.
И тут сыщик сделал странную вещь! Вместо того чтобы пытаться вышибить дверь, он встал на колени и начал тихо шептать в замочную скважину:
– Леди Ривингтон, леди Вера Ривингтон, София Морроветская мертва! Она умерла, когда я нашел запачканное кровью платье и перо, которое рассказало, как и почему зеленый попугай был убит. Сэр Морис никогда не слышал о ней. Сэр Морис никогда не узнает о ней от меня. Это была любовь, в конце концов… Настоящая любовь, не правда ли? Любовь сделала это! Вы приехали, чтобы обмануть и убить. Вы остались, чтобы спасти и сохранить!
Из-за двери донесся всхлип:
– Боже! О, ужас! Морис отшатнется от меня в ужасе и отвращении когда узнает.
– И от кого он может узнать? Я никогда не предам вас. Его мать никогда не предаст вас, когда она узнает правду. Я знаю, что так будет. Чарлок будет нем как рыба. Он – добрый малый в душе, в конце концов. Кто предаст вас, если мы трое будем молчать?
– Малагоцкий, – донесся из-за дверей отрывистый шепот.
– Россия заткнет ему рот. Он отправится в Россию, я обещаю вам. Он был удовлетворен, что вы оказались лояльны: что вы сделали половину работы и вовремя сделаете все. Он никогда не предаст вас. Кровь попугая на платье и ноже обманула его, как вы и планировали. Он приехал, чтобы держать вас под контролем, превратив вашу жизнь в ад. Если бы отец или сын не были убиты к определенному времени, как доказательство вашей преданности организации, он сделал бы все сам. И тогда вы устроили ту уловку со спрятанным ребенком и намазали кровью попугая платье, чтобы избавиться от надзирателя. Так?
– Да! Он любит меня, дорогой маленький Эрик! Как разрывается мое сердце из-за того, что я должна быть строгой с ним, чтобы он молчал, когда я пробираюсь в сиреневую комнату с едой и питьем для него.
– Он там?
– Да. Сначала я отнесла его сюда, в мою комнату, и спрятала в гардеробе. Позже я забрала его туда.
Щелкнул замок, дверь распахнулась: Вера предстала перед ним, как воплощение сострадательной женственности. Клик поднес ее руку к губам и поклонился ей, словно придворный королеве.
– Нет ничего среди творений бога столь же благородного и достойного, как истинная женщина, – сказал он, – и да помогут Небеса сэру Морису Ривингтону быть всегда достойным его жены.