— Оставьте вместе с портсигаром, — сказал, улыбаясь, Бэйнс.
— Спасибо, — генерал с ответной улыбкой спрятал портсигар.
Загудел зуммер. Тагоми нажал кнопку интеркома.
Раздался взволнованный голос Рэмси:
— Внизу в холле группа людей СД пытается захватить здание. Охрана «Ниппон Таймс» препятствует этому. — Откуда-то снизу, с улицы, донесся приглушенный расстоянием вой сирены. — Жандармерия и «Кемпетай» уже выехали.
— Благодарю вас, господин Рэмси, за столь своевременное предупреждение. Вы поступили совершенно правильно.
Бэйнс и генерал напряженно слушали.
— Господа, — обратился Тагоми. — Всех этих разбойников, несомненно, перебьют раньше, чем они попытаются добраться сюда. — И добавил уже для Рэмси:
— Прошу вас позаботиться об отключении электропитания лифтов.
— Слушаюсь, господин Тагоми, — ответил Рэмси.
— Что ж, будем ждать, — сказал Тагоми, открыл ящик стола и вынул коробку. Раскрыв ее, извлек «Кольт-44» — идеально сохранившийся экземпляр времен гражданской войны. Вещь, способную украсить любую коллекцию. Отложив в сторону коробочку с порохом, пулями и гильзами, принялся заряжать револьвер. Бэйнс и генерал следили за его действиями с величайшим изумлением.
— Из моей личной коллекции, — объяснил Тагоми. — В свободное время, от нечего делать, я много тренировался на скорость заряжания и степень готовности к стрельбе. И, признаться, сопоставление моих результатов с достижениями других участников этого рода соревнований всегда оказывалось в мою пользу. Однако по прямому назначению использовать его мне еще не приходилось.
Переложив револьвер в правую руку, он направил его на дверь и стал ждать.
Фрэнк Фринк сидел у работающего шлифовального ставка, прижимая к войлочному диску почти готовую серебряную сережку. Пыль от шлифовальной пасты запорошила очки, въелась под ногти и в кожу ладоней. Сережка в форме спиральной раковины разогрелась от трения, но Фрэнк лишь сильнее прижимал ее к диску.
— Не усердствуй слишком, — проговорил Эд Мак-Карти. — Пройдись по выступающим частям, впадины можно оставить такими, как есть.
Фрэнк в ответ лишь крякнул.
— Серебряные изделия пользуются большим спросом, если они не слишком отполированы, — продолжал наставления Эд. — У серебра должен быть налет старины.
«Тоже мне, спрос…» — подумал Фрэнк.
До сих пор им так и не удалось ничего продать. За исключением сданных на комиссию в «Американские Художественные Ремесла», у них не ваяли ничего — ни одного изделия, несмотря на то что они обошли еще пять магазинов.
«Мы не заработали ни гроша, — думал Фрэнк. — Делаем и делаем эту бижутерию, скоро утонем в ней…»
Сережка зацепилась застежкой о войлок, вырвалась из пальцев и, отскочив от защитного щитка, упала не пол. Фрэнк отключил станок.
— Поосторожней там, — бросил Эд, орудуя горелкой.
— Боже, да она не больше фасолины. Там и держать-то не за что.
— Подними сразу, а то забудешь.
«Да пошло оно все к черту», — подумал Фрэнк.
— В чем дело? — спросил Мак-Карти, заметив, что приятель и не собирается подымать заготовку.
— Мы только швыряем деньги на ветер, — сказал Фрэнк.
— Как же тогда торговать — без запаса?
— Но ведь мы же ничего не продали из сделанного.
— Подумаешь, пять магазинов! Это же капля в море.
— По мне, так достаточно и этого.
— Только не надо себя обманывать.
— А я и не пытаюсь, — сказал Фрэнк.
— Слушай, что, наконец, все это означает?
— Это значит — пора нам подыскивать скупщика утиля.
— Ну ладно, — проговорил Мак-Карти, — можешь выходить из дела.
— Охотно.
— Буду работать сам, — Эд вернулся к своей пайке.
— А как мы все разделим?
— Не знаю. Придумаем что-нибудь.
— Выкупи мою долю, — предложил Фрэнк.
— И не подумаю.
Фрэнк быстро подсчитал в уме.
— Отдай мне шестьсот долларов.
— Можешь взять половину из всего, что есть.
— Что, и полмотора от станка тоже?
Оба замолчали.
— Вот обойду еще магазина три, — наконец сказал Мак-Карти, — тогда и поговорим. — Опустив защитную маску, он вернулся к обработке латунной запонки.
Фрэнк поднялся с табурета, отыскал упавшую сережку и положил ее в коробку с готовыми изделиями.
— Пойду покурю, — сказал он и вышел на лестницу.
«Все кончено, — мрачно размышлял он, стоя у дома
и раскуривая «Тьен-ла». — И не нужен никакой Оракул, чтобы это понять. Мы проиграли».
И ведь толком не объяснишь, почему так произошло. А может, не стоит бросать это дело? Попытаться в других магазинах — снова и снова. Или даже в других городах. Однако… Что-то здесь не то. Видно, ничего тут не изменишь, сколько ни силься, сколько ни размышляй.
«Хотелось бы понять, почему, — думал он. — Наверное, этого он никогда не узнает.
Что же делать? В чем они ошиблись? А может, они не прочувствовали до конца момента? Не ощутили «дао». Их несло по течению в ложном, гибельном для них направлении. И вот — падение. Распад.
«Инь» взяло верх, а «янь» — отвернулось от них и ушло неведомо куда.
Остается лишь покориться».
Он все еще. стоял у дома, нервно затягиваясь сигаретой с марихуаной, когда к нему подошел неприметный с виду человек средних лет.
— Вы Фринк? Фрэнк Фринк?
— Угадали, — ответил Фрэнк.
Мужчина извлек удостоверение.
— Я из Департамента полиции Сан-Франциско. У меня имеется ордер на ваш арест. — Он уже держал Фринка за руку.
— За что? — спросил Фрэнк.
— По подозрению в мошенничестве. Заявитель — господин Чилдан, владелец магазина «Американские — Художественные Ремесла».
Полицейский повел Фринка по тротуару, затем к ним присоединился еще один, и теперь его конвоировали уже с двух сторон. Они подтолкнули его к припаркованной «тойоте». Надписей «Полиция» на машине Фрэнк не увидел.
«Так вот оно в чем заключается, это веление времени», — подумал Фринк, когда его втолкнули на заднее сиденье, и полицейские сжали его с обеих сторон. Хлопнули двери, и автомобиль, управляемый третьим полицейским, влился в поток машин. — «Ну что за скоты правят нами…» — зло подумал Фрэнк.
— У вас есть адвокат? — спросил его один из полицейских.
— Нет.
— Вы получите их список в комиссариате полиции.
— Спасибо, — сказал Фринк.
— Куда ты девал деньги? — спросил другой полицейский, когда они уже подъезжали к зданию комиссариата полиции на Керни-стрит.
— Потратил, — сказал Фринк.
— Как, все?
Он не ответил.
Один из конвоиров рассмеялся и помотал головой.
Когда его выводили из машины, кто-то из полицейских спросил:
— Фринк — это ваша настоящая фамилия?
Теперь Фрэнку на самом деле стало страшно.
— Финк, — уточнил полицейский. — Ты еврей. — Откуда-то он извлек пухлую обшарпанную папку. — Беженец из Европы.
— Я родился в Нью-Йорке, — возразил Фрэнк.
— Ты бежал от нацистов, — настаивал полицейский. — Знаешь, что это такое?
Фрэнк рванулся от них и побежал через подземную автостоянку. Полицейские закричали, дорогу ему перегородила машина, а потом и другие вооруженные полицейские. Все они улыбались, а один, с наведенным на Фрэнка револьвером, выступил вперед и защелкнул наручники на его запястьях.
Рванув за наручники с такой силой, что они впились в руки чуть ли не до кости, полицейский вернул его туда, откуда он попытался бежать.
— С возвращением в Германию, — сказал один из полицейских, с интересом разглядывая Фрэнка.
— Я американец.
— Нет, ты еврей.
Когда его вели наверх, один из них спросил:
— Его что, здесь судить будут?
— Нет, — последовал ответ. — Мы просто подержим его здесь, пока за ним не явятся из консульства. Они требуют, чтобы он предстал перед германским правосудием.
Конечно, никакого адвоката в комиссариате не оказалось.
Господин Тагоми вот уже двадцать минут неподвижно сидел за рабочим столом, с револьвером, направленным в сторону двери. Господин Бэйнс нервно вышагивал по кабинету. Старый генерал уже успел позвонить в японское посольство в Сан-Франциско, однако поговорить с послом не удалось: барон Келемакуле, как сообщил дежурный чиновник, выехал из города.
Сейчас генерал Тедеки пытался добиться прямой связи с Токио.
— Я поговорю с Военным Советом, — пояснил он Бэйнсу. — Они свяжутся со штабом Императорской армии, дислоцированной поблизости. — Генерал отнюдь не выглядел обеспокоенным.
«Значит, нас освободят самое большее — через несколько часов, — подумал Тагоми. — Скорей всего, это сделает морская пехота с ближайшего авианосца.
Обращение к официальным каналам в случае необходимости — действие весьма надежное с точки зрения конечного результата… но, увы, требует времени. А внизу эти бандиты убивают сейчас беззащитных секретарш и служащих.
Но что я могу сделать?»
— Наверное, есть смысл обратиться к германскому консулу, — сказал Бэйнс.
Тагоми представил, как он вызывает сюда барышню Эфрейкян с магнитофоном и диктует решительный протест герру Райсу.
— Я могу позвонить герру Райсу по параллельному аппарату, — предложил Тагоми.
— Пожалуйста, — сказал Бэйнс.
Не опуская своего антикварного «Кольта», Тагоми нажал кнопку на столе. Сработала резервная линия, смонтированная на случай экстренной необходимости.
Он набрал номер германского консульства.
— Добрый день. С кем я говорю? — услышал он молодой энергичный голос. Мужчина говорил с явным акцентом. Наверняка какой-нибудь младший чин.
— Прошу соединить с его превосходительством герром Райсом. Срочно. Это господин Тагоми, начальник Японской Торговой Миссии, — сказал Тагоми жестким, не терпящим возражения голосом.
— Слушаюсь. Одну минуточку, пожалуйста. — Долгое молчание. Ни звука. Не слышно даже обычного треска. «Да он просто стоит там с трубкой в руках, — догадался Тагоми. — Водит меня за нос. Типично нордическое лукавство».
— Они явно пытаются от меня отделаться, — обратился он к генералу Тедеки, ожидавшему связи у второго аппарата. Господин Бэйнс в это время продолжал расхаживать по кабинету.