ительно – открытый взгляд на суровом лице, никаких признаков коварства и подлости во внешности, но в надежности она ему отказывала. Не смог он оградить Василия от снайперской пули и киллерского яда, какая тут может быть вера?
– Ты слышала! Ты назначаешься моим личным телохранителем? – Василию понравилось это решение.
– Ну, если ты не против, – скупо улыбнулась она.
– Я только «за».
– Тогда пошли. Тебе надо принять душ. И повязку потом сменим…
Хотела бы Диана иметь законное право считать этот роскошный дом своим, но и без того она почувствовала себя здесь хозяйкой. Она не просто подруга Чупракова, а его телохранитель и медсестра, и он обязан ее слушаться.
Он с готовностью подчинился ей и отправился в ванную комнату. И тут же в его спальне появилась Алла. Не глядя на Диану, она открыла шкаф, достала чистое нательное белье для него.
– Что ты делаешь? – спросила Диана, с недоумением глядя на нее.
– Белье для Василия Георгиевича, – не поднимая глаз, сказала девушка.
– Прямо в ванную подашь?
– Да. Если можно.
– Если можно? Это ты у кого спрашиваешь, у него или у меня?
– У него.
Алла выглядела смущенно и обескураженно, и это удивляло Диану. Если она такая боязливая, то зачем лезет не в свое дело? Зачем бросает ей вызов? А именно вызов и звучал в ее действиях.
– Что, прямо так в ванную к нему и войдешь?
Алла ничего не сказала, и голова опустилась еще ниже.
– А ты к нему раньше входила?
– Входила.
Ей показалось, что на губах у девушки выступило нечто вроде торжествующей улыбки. Дескать, и она посвящена в тайну хозяина, так что пусть Диана не задается…
– Может, ты с ним еще и спала?
Алла подняла голову и пристально посмотрела на нее. Правда, тут же отвела глаза, потому что не выдержала ответного взгляда. Слабенькая она изнутри, хлипенькая, и, зачем, спрашивается, хорохорится?
– Да, спала.
Диана возмутилась, но не настолько, чтобы выйти из себя.
– И что, он теперь обязан на тебе жениться? – ехидно усмехнулась она.
Алла пыталась ее уязвить, и Диана в ответ могла сделать ей больно. Могла сказать, что внешностью она, мягко говоря, не вышла, или спросить, сколько водки выпил Чупраков, когда лез к ней под юбку. Могла, но не захотела обострять ситуацию. И смерть в окно стучится, и на душе неспокойно.
– Нет.
– А претендуешь?
– А ты? – Алла снова предприняла попытку зацепиться за нее взглядом.
– Я медсестра, мое дело лечить Василия, – сказала Диана.
Но Алла тут же ее поправила:
– Василия Георгиевича.
– Ну, для кого-то он и Василий Георгиевич, – ехидно усмехнулась она.
– Я знаю, как ты его здесь лечила, – каверзно усмехнулась горничная.
– Тебе завидно? – Диана жестко посмотрела на нее, заставив спрятать глаза.
– Нет. Потому что Василий Георгиевич любит меня! – дрожащим от переживания голосом заявила вдруг Алла.
– И я должна это знать? – с наигранным равнодушием спросила Диана.
– Да, и ты должна это знать!
В это время открылась дверь из ванной, и в комнату вошел Василий. Алла переживала напрасно, и белье нательное у него было, и полотенце, и банный халат ему Диана приготовила.
– Алла, привет! – сконфуженно, как ей показалось, поздоровался он со своей горничной.
Но девушка вдруг закрыла лицо ладонями и выбежала из комнаты.
– Я, конечно, понимаю, скромность украшает человека. Но ведь скромность не должна доводить человека до состояния идиотизма, – сказала Диана, с насмешкой глядя ей вслед.
– Это ты про Аллу? – недовольно спросил он.
– А она, по-твоему, не скромная?
– Скромная. Очень скромная.
– Идиотка она. Скромная идиотка…
Василий открыл рот, чтобы возразить ей, но Диана не позволила ему ничего сказать.
– Ты спал с ней?
– Э-э… Кто тебе такое сказал? – растерялся он.
– Она сказала… Претензии на тебя предъявила. Жениться ты на ней должен. Ты что, жениться на ней должен?
– Нет, не должен…
– Но ты с ней спал?
– Ну, так вышло…
– И как с ней? Лучше, чем со мной?
– Нет, не лучше… И жениться я на ней не должен.
– А на мне?
– Ну-у… – завис в раздумье Василий.
– Да ты не напрягайся, нормально все. Не нужно мне от тебя ничего, – сказала Диана, пытаясь скрыть досаду.
Ни Алле Чупраков ничего не должен, ни ей. Ну да, он же большой и важный человек, а она кто такая?..
– Диана, я очень тебе благодарен…
– Я же сказала, не надо оправдываться, – сказала она, поворачиваясь к нему спиной. – Никто тебя силком под венец не тянет. И у меня ведь гордость есть. Да и парень есть.
– Рома?
– Я и к Роме могу вернуться. И еще есть соискатели. Ты за меня не переживай, я не пропаду. Да и не нужна я тебе.
– Почему не нужна?
– Это ты у меня спрашиваешь? – звонко возмутилась она. – Это ты у себя спроси!
– Нужна ты мне. Нет, правда нужна.
– Тебе Алла нужна.
– При чем здесь Алла?
– А при том, что ты помнишь, как спал с ней. Как у тебя со мной в клубе было, ты не помнишь, а как с ней, помнишь.
– Я помню? – озадаченно моргнул Василий.
– Что, память вернулась?
– Нет… Не вернулась.
– А может, ты с ней спал уже после больницы? Я в своей комнате ночевала, а ты в своей – с ней.
– Не было у нас ничего. До тебя не было…
– Откуда же ты знаешь, что спал с Аллой?
– Ну, ты спросила, и мне показалось, что спал… Мне и сейчас кажется, что спал. Есть такое ощущение…
Диана еле сдержалась, чтобы не назвать Чупракова козлом. Он этого заслуживал, но ведь и она должна знать меру.
Глава пятнадцатая
Мало снять отпечатки пальцев, надо еще выяснить, кому они принадлежат. И хорошо, если образец для сверки есть в дактилоскопической базе. Илье повезло, он смог установить личность человека.
– Голованов Михаил Евгеньевич, одна тысяча девятьсот семьдесят первого года рождения, место рождения – город Клин Московской области… Осужден в одна тысяча девятьсот девяносто восьмом году Хамовническим судом города Москвы, по статье сто пятой, на четырнадцать лет… Видно, по условно-досрочному освобождению вышел, – предположил Илья.
При обыске в кабинете у Супрунова был изъят кейс, в котором рядами лежали пятитысячные купюры в банковских упаковках – всего десять миллионов рублей. На эту сумму врач и купился, хотя мог бы догадаться, что деньги окажутся фальшивыми. Так и оказалось – все купюры сплошь подделка, хотя и высокого качества.
Развели Супрунова как последнего недотепу. Но и эксперты просчитались в надежде снять отпечатки пальцев с кейса и новеньких купюр. Не было там ничего такого. И на ампуле, которую получил Супрунов, не было пальчиков. Видно, преступник был в перчатках, когда передавал ее. Холодно было на улице, а разговор шел в беседке, на открытом воздухе, так что перчатки на руках незнакомого мужчины не могли показаться Супрунову подозрительными. Все просчитал преступник, но при этом прокололся на пустяке. Ну разве мог он предусмотреть, что из машины выпадет рекламная листовка, которая оказалась там по чистой случайности.
– Может, вышел, а может, сидит до сих пор, – усмехнулся Шульгин. – Может, у них полиграфическое производство в зоне.
– Полиграфическое производство? По-твоему, он там отпечаток на листовке оставил? Шутить изволите?
– Ну да, скорее шутка, чем всерьез. Видимо, Голованов этот раньше освободился. С работой для уголовников у нас всегда было туго, поэтому он подрядился листовки в торговых центрах раздавать. Он раздавал, а этот взял.
– Кто взял?
– Кто-кто… В кожаном пальто!
– А это?
Романов показал Шульгину фотографию Голованова. Тюремный снимок, в профиль и анфас, но выводы делать можно.
– Что это?
– Лоб широкий? Широкий. Переносица широкая? Широкая. И веки наполовину закрывают глаза… Что нам Супрунов говорил?
– Супрунов говорил, что взгляд у него гипнотический…
Взгляд у Голованова на фотографии внешне спокойный, но внутренне озлобленный, ожесточенный – не всякий человек мог выдержать его тяжесть.
– Он что, фотографа загипнотизировать пытался? – спросил Шульгин.
– А кто его знает, – пожал плечами Романов.
– Ты Супрунову фотографию показывал?
– Нет, собираюсь.
– Сам к нему в изолятор спустись и давай сюда, – стараясь скрыть свое нетерпение, сказал Шульгин.
Эксперты дали пока лишь предварительное заключение, но это позволило предъявить Супрунову обвинение. Следователь оставил его под стражей, и вряд ли ему изменят меру пресечения. Как-никак ведь он пытался убить человека. Его отправят на этап, в СИЗО, но пока что он находился в изоляторе временного содержания, в шаговой, так сказать, доступности. Илье даже не пришлось покидать здание ОВД, чтобы увидеться с ним.
Когда он вернулся, в кабинете, помимо Шульгина, находился подполковник Круча. И оба с нетерпением смотрели на него. Понять их можно, раскрытие заказного убийства – это показатель мастерства, большой плюс к деловой репутации. И совсем не важно, что исполнитель проявил неосторожность и попался на мелочи. Но ведь эта мелочь не укрылась от внимания старшего лейтенанта Романова, значит, он имел сейчас полное право чувствовать себя верхом на белом коне.
– Ну что? – спросил Дима.
– Еще не родился преступник, которого не мог бы найти старший лейтенант Романов! – с шутливым пафосом улыбнулся Илья.
– Давай, ковбой, доставай свой «кольт»! – подбодрил его Круча.
– Так я его уже достал… Этот Голованов и передал Супрунову ампулу с ядом.
– Хороший выстрел, ковбой. Вспугнул ты Голованова, – в раздумье, глядя куда-то в сторону, медленно проговорил начальник криминальной милиции.
– Почему вспугнул? Он еще ничего не знает.
– Я в том смысле, что ты заставил его открыться, обнаружить себя. Нужен еще выстрел, чтобы его добить. Голованов, Голованов… Что нам про него известно?
– Ну, сидел за убийство. На свободе гуляет. Работы нет, вот его и наняли…