апыхавшегося Шульгина тоже клонило к земле, и он был даже рад нагнуться, чтобы подобрать оружие.
– Кто вы такие? – спросил Илья.
– Мы ваша тень, командир, – улыбнулся атлет с широким, будто подрубленным снизу лицом.
Его маленькие, близко посаженные и чуть косоватые глаза смотрели на Илью добродушно. У этого был более располагающий к общению вид, но и с ним нужно держаться начеку.
– Это как понимать? – Шульгин пытался отдышаться, поэтому его слова прозвучали не очень внятно. Впрочем, их смысл дошел до всех.
– На Чупракова мы работаем. Вы на этого вышли, – парень с резкими чертами кивнул на Голованова. – И мы за вами… Вот, помогли вам.
– Да мы бы и сами справились.
– Так никто и не спорит…
– А если бы вы его насмерть сбили?
– Да мы аккуратно. Я так понимаю, это исполнитель, а нам заказчик нужен.
– Откуда вы узнали, как и на кого мы вышли? – спросил Илья.
Парень скромно промолчал, пряча в усах лукавую улыбку.
Эти ребята удивили Романова своим появлением, но никак не существованием. Он понимал, что служба безопасности Чупракова не дремлет, что его люди наблюдают за ходом расследования. И наверняка кто-то из отдела снабжает их информацией.
– Документики ваши можно посмотреть?
Шульгин не имел претензий к этим ребятам, но и просто так отпускать их не собирался. А они на рожон и не лезли, предъявили ему свои паспорта, хотя могли сказать, что забыли документы дома.
Дима переписал паспортные данные парней и вежливо попросил их убраться с глаз.
– Да мы уедем, не вопрос, – сказал атлет. И кивком головы показал на Голованова: – Только как с этим быть?
– Мы его с собой забираем, что тут непонятного?
– Да это понятно. Только нам информация нужна. Пусть он с вами едет, мы не против. Только если он колоться не станет, вы нам его отдайте, на пару дней. Мы с ним церемониться не будем, он все расскажет.
– Ну, все возможно, – хитроумно усмехнулся Шульгин.
Люди Чупракова уехали, а Илья пошел за машиной. Шульгин сидел возле Голованова, который по-прежнему лежал на земле и все так же стонал, правда, чуть реже и тише.
– Ребра у него, похоже, сломаны, – сказал Дима. – А может, и почки отбиты. В больницу его везти надо…
– Точно, в больницу отвезем, – усмехнулся Романов. – А Супрунова отпустим. Пусть укол ему с цианидом сделает.
Голованов громко простонал. Он понимал, что травить его никто не станет. Но в остальном его дела – дрянь. И свидетели против него есть, и улики, а еще братва имеет к нему большие претензии.
В больничной палате тихо, только слышно, как под потолком гудит неоновая лампа. Голованов говорить не хочет, делает вид, что ему плохо. И голову отворачивает. Глаза закрыты, губы поджаты.
– Голован, ты чего как невеста на выданье? – усмехнулся Круча. – Я тебе не жених, так что глазки свои от меня прятать не надо…
Голованов открыл глаза, повернул к нему лицо. Взгляд у него ледяной, тяжелый, но не было в нем той пронизывающей силы, которая заставила бы Кручу отвести взгляд. Что-то такое пытался изобразить Голованов, но ничего у него не получалось. Потому что нет у него твердой почвы под ногами и уверенность в себе в остром дефиците. Он понимает, что попал в безвыходное положение, отсюда и слабина.
– Супрунов говорит, что ты загипнотизировал его.
– Деньги его загипнотизировали, – презрительно скривил губы Голованов.
– Фальшивые деньги, – усмехнулся Круча.
– Ну, значит, я его загипнотизировал, если он повелся…
– Повелся. И даже укол пытался сделать. Еще бы чуть-чуть, и все. Что там за яд был?
– Какой яд?
– Который ты, Миша, Супрунову передал.
– Не было никакого яда. Я ему ампулу с витаминами передал.
– А-а, понятно, о здоровье дорогого Василия Георгиевича беспокоился! – саркастически усмехнулся Круча.
– Ну, конечно! – в тон ему отозвался задержанный.
– Как-никак он твой бывший бригадир, да?
– Ну, врать я не приучен. Да, было дело, работали мы с ним.
– Да нет, Миша, не с ним ты работал, а под ним. Работал, работал, кровь проливал, жизнью рисковал, а Чупраков тебя кинул. И тебя кинул, и всех остальных. Завод на общаковые деньги взял, а вам – шиш с маслом.
– Все-то ты знаешь, Волчара, – криво усмехнулся Голованов.
– Я смотрю, и меня ты знаешь.
– Да наслышан…
– А я о тебе, признаться, нет… По делу Зеленцова ты не проходил?
– По Зеленцову Курьян работал.
– А ты под Барином ходил, да?
– Что было, то быльем поросло.
– Быльем поросло и ядовитой плесенью. И эту плесень ты Чупракову попытался скормить. Только не надо говорить, что ты не собирался убить Чупрака. Зачем нам терять драгоценное время на бесполезные пререкания? Ясно же все.
– Ну да, хотел убить.
Задержанный отвернул голову, но глаза закрывать не стал.
– Зачем?
– А затем… Я десять лет отмотал, из зоны вышел – ни кола ни двора, зато у Чупракова все на мази. Я к нему подъехал, так и так, деньги на подъем нужны, работа, все дела. Так он меня и слушать не захотел. Типа, он мне ничего не должен, а на работу не взял, потому что ему люди с судимостью не нужны…
– Что, и киллеры не нужны?
– Кто киллер?! Я киллер?! – возмутился Голованов.
– А разве нет?
– Нет… Я мужика чисто из-за бабы убил…
– В подъезде, из пистолета с глушителем.
Круча уже знал подробности дела, в которое в свое время вляпался Голованов.
– Ну а что я, по-твоему, на всю ивановскую должен был шум поднимать?
– И ствол ты сбросил, как это делают киллеры.
– Так менты и должны были подумать, что это киллер сработал.
– А покойник ваш в конфликте был с твоим бригадиром. С Барином у него из-за денег непонимание возникло, так? Правильно Чупраков сделал, что не взял тебя к себе. Плохой из тебя киллер. Ствол ты сбросил, а на внутренней части кожуха пальчик твой остался. Снаружи ты ствол протер, а изнутри не догадался. Зато сейчас ты все предусмотрел: ни одного пальчика на кейсе не оставил. А вот лицо засветил… Хотя вычислили тебя по пальцам, которые ты на рекламной листовке оставил. Она у тебя из машины выпала. Хорошо у тебя голова работает, Миша, только одной половиной, вторая почему-то думать отказывается…
– Не надо меня гнобить, начальник! – скривился Голованов.
– Так, может, я помочь тебе хочу.
– Это как?
– Может, ты правда думал, что в ампуле витамин был, а не яд. Может, ты действительно хотел Чупракову со здоровьем помочь. Ты желал ему только самого хорошего, а кто-то подло на этом сыграл.
– Кто?
– А кто тебе передал ампулу?
– Никто, сам достал.
– И что там, в ампуле?
– Витамин «В».
– Я слышал, Курьянов не так давно откинулся, поднялся очень хорошо, да?
– Курьян?! Ну, слышал я про него, да.
– Как не слышать, если ты на него работаешь.
– Я на него работаю? Нет, не работаю я на него.
– Миша, ты что, не понимаешь? Мы же сейчас землю рыть начнем. И на Курьяна выйдем, и на его фабрику.
– На какую фабрику?
– А которая деньги фальшивые печатает. Откуда у тебя фальшивые деньги на десять миллионов рублей?
– Да у азеров по случаю взяли.
– И кто тебе поверит? Я не поверю. И никто тебе не поверит. Фальшивые деньги – это удар по государственной безопасности, поэтому с тобой, Миша, плотно будут работать, пока станок не найдем, никто с тебя не слезет. И Курьяна под одну с тобой гребенку заметут, и всех, с кем он имеет дело. А Курьян с ворами дела имеет, сам на корону метит или нет?
Не хотел Сафрон раскрывать, чем занимается Курьянов, но у Степана Кручи свои каналы, и по ним он кое-что узнал об этом человеке. Действительно, Курьян хорошо поднялся, за целым районом в Подмосковье смотрит. По криминальным меркам он достаточно большой человек, чтобы поднять руку на Чупракова. Так что правильно подсказал Сафрон направление ветра.
– Слышь, начальник, ты волну не гони! – забеспокоился Голованов. – Не надо Курьяна сюда приплетать!
– А чего ты переживаешь? Боишься, что в тюрьме за Курьяна спросят? Так с тебя там и за Чупракова спросят. Или ты думаешь, что он тебя в покое оставит?
– Кто боится?! Я боюсь?! Ничего я не боюсь, – совсем не убедительно проговорил Голованов.
– Ну, тогда настраивайся на подвиг. Трудно барахтаться, когда с двух сторон зажимают, надеюсь, ты выстоишь. А если нет, то в зоне тебя петушиный куток будет ждать. Это страшнее смерти, да?
– Да Курьян здесь ни при чем! – не на шутку разволновался Голованов.
– Ну как же ни при чем. У него зуб на Чупракова…
– Да зачем ему Чупраков? У него и так все на мази. Не надо по нему рыть, он здесь не при делах!
Судя по его реакции, Голованов действительно боялся проблем с Курьяном. Сама по себе тюрьма его, может, и не пугала, но ведь там могли возникнуть осложнения на почве конфликта с очень серьезными людьми. Эта мысль и лишила его покоя.
– А кто при делах?
– Я не могу сказать… Но Курьян здесь точно ни при чем.
– Ты же помнишь, как тебя задержали. Кто тебя на машине сбил? Поверь, эти люди с тобой миндальничать не будут. Просто отожмут миндалины, и все. Я, конечно, не имею права допустить их участие в наших с тобой отношениях, но, знаешь, нехорошие мысли меня посещают. Наши с ними интересы совпадают, вот и думаю, может, помочь им встретиться с тобой… Ну, в камере изолятора, например. Надзиратель закроет глаза и заткнет уши, чтобы не мешать вашему общению.
– Ты точно Волчара! За глотку берешь! – сквозь зубы прохрипел Голованов.
– Кто Чупракова тебе заказал?
– Никто! Я сам!
– А яд кто тебе дал?
– Не скажу!
– Ну, не скажешь и не скажешь. Нам, в общем-то, все равно, кто заказчик, главное, что преступление раскрыто. Закроем тебя, а там пусть Чупраков с тобой разбирается. Сам пусть на Курьянова выходит.
– Говорю же, Курьян здесь ни при чем!
– Я это уже слышал. Сейчас следователь подойдет, под протокол ему все расскажешь. На себя все вали, я не против.