Я же думаю о том, какую выгоду можно извлечь из его присутствия здесь. От того, что я никак не могу исправиться, уже начали уставать и мать, и сестра, да и я сама… Как ни крути, а перемены мне всё-таки нужны — и уже не важно, в какую сторону.
— Понимаю, что на фоне твоих страданий это звучит смешно, однако поверь: в нынешней ситуации и мне работать в комбини жуть как непросто! Новый директор все пытается выведать, почему я больше никогда нигде не работала, и мне то и дело приходится сочинять отмазки, чтобы он поверил. Сегодня, кстати, я снова искала какую-нибудь новую легенду. Может, как раз для неё ты бы мне и пригодился?
— Пока я здесь, рабы деревни будут тобой довольны. Для тебя в нашей сделке — сплошные плюсы.
Сираха держался очень уверенно. Конечно, вся эта идея изначально была моя, так что настойчивость, с которой он вдруг стал предлагать её мне же, выглядела странновато.
Но я вспомнила реакцию сестры, которая никогда ещё так себя не вела, а также лица Михо и друзей, когда призналась им, что никогда ещё не была с парнем, — и всё-таки решила попробовать: хуже уж точно не будет.
— Я говорю «сделка», но никакого вознаграждения не требую. Просто оставляй меня здесь да корми иногда, этого вполне достаточно.
— Хм-м… Что ж, пока у тебя нет дохода, выставлять тебе счета бесполезно. Я тоже нищая, так, что денег не жди, но если устроит тот корм, что я буду тебе приносить…
— Корм?!
— Ох, прости! Просто я в доме ещё никого не держала, вот и подумала про питомца…
Сравнению этому, похоже, Сираха не рад, но в итоге всё-таки выдыхает:
— Ладно, договорились… Я, кстати, с утра ничего не ел!
— В морозилке рис, в холодильнике варёные овощи, угощайся.
Я достала тарелки с готовой едой, расставила на столе. Варёные овощи с соевым соусом и отварной рис.
— Это что? — сдвинул брови Сираха.
— Редька, соевые ростки, картошка, рис….
— И ты что же, всегда ешь вот это?
— Что — «это»?
— Но это же не еда!
— Ну не знаю. Разогреваю и ем. Вкус мне особо не нужен. Если кажется несолёным, поливаю соевым соусом.
Я стараюсь объяснить как можно доходчивей. Но до Сирахи, похоже, не доходит.
— И правда корм… — выдавливает он, приступая к трапезе.
«О чём тебя и предупреждали», — отзываюсь я мысленно, цепляю редьку на вилку и отправляю в рот.
Заселяя к себе Сираху, я почти уверена, что имею дело с мошенником. Но слова его начинают сбываться с поразительной точностью. Держать его в доме выгодно. Это я понимаю довольно быстро.
Рассказать о нём ещё кому-нибудь, кроме сестры, удаётся на вечеринке у Михо. Выждав, когда все готовы наброситься на пирожные, я невинным тоном объявляю, что теперь в моём доме поселился Сираха. Они, конечно, приходят в такой экстаз, будто у всех в одночасье поехала крыша.
— Да ты что? И давно?! Когда, когда?
— И что он за парень?
— Вот это класс! А я уже изволновалась, как же ты дальше-то… Ну слава богу!
От всеобщего восторга мне делается не по себе, и я просто говорю каждому «спасибо».
— Ну и кто он? Где работает? Чем занимается?
— Да ничем. Говорил, что хочет открыть свой бизнес, но, похоже, просто языком чесал. Сидит себе дома, валяет дурака…
Друзья, изменившись в лице, подаются вперёд и навостряют уши.
— Да-да, бывают и такие… Но именно среди них и попадаются серьёзные, добрые и привлекательные, правда? У моей подруги такой. Уж не знаю, что она в нём нашла, но втрескалась по уши!
— Вот и моя подруга, когда ей муж изменил, нашла себе тунеядца. Ладно бы хоть по дому помогал — считался бы «домохозяином». Так ведь и этого не делает! А она, представьте, от него забеременела, смотрит на мир как-то вообще по-своему — и просто светится от счастья!
— Вот да! От таких лучше просто беременеть — и дело с концом!
В отличие от вечеринки, на которой я объявила, что «ещё ни с кем не была», сегодня мои друзья очень приветливы и говорят со мной на удивление понимающим тоном. Люди, в упор не понимавшие меня прежнюю — ту, что не знала ни любви, ни секса, ни нормальной работы, — теперь, когда я поселила у себя Сираху, раскладывают моё будущее чуть ли не до гробовой доски.
Они болтают о нас с Сирахой, словно о незнакомых мне людях. Сочиняют истории, в которых от нас остаются лишь имена героев, не имеющих к нам ни малейшего отношения.
Когда же пытаюсь вставить слово я сама, рассказчики и слушать ничего не хотят:
— Да ладно! Вот лучше тебе мой совет…
— Ты, Кэйко, на любовном фронте пока новичок! А уж мы про таких, как твой, наслушались по самое не хочу!
— Вот и Михо вляпалась как-то по молодости…
Я решаю не портить друзьям веселья — и открываю рот уже только для ответов на вопросы.
Лишь теперь я, похоже, впервые стала для них «своей». Лишь теперь они чуть не хором кричат мне: «Добро пожаловать в нашу тёпленькую компанию!» Я слушаю их возбуждённую болтовню, киваю их шуточкам, поддакиваю с интонацией Сугавары — «О да!.. Ну ещё бы!» — и с нарастающей болью осознаю, каким чужаком была для них все эти годы.
С тех пор как я завела себе Сираху, дела на работе идут ещё лучше, чем прежде. Но для прокорма Сирахи требуются деньги. Я работаю всё плотней — и всерьёз подумываю, не отказаться ли мне от моих обычных выходных по пятницам и воскресеньям.
Убрав мусор у входа в магазин, направляюсь в подсобку. Вижу там директора, который только что отстоял ночную смену и теперь составляет рабочее расписание. И говорю ему словно бы невзначай:
— А что, шеф, вы уже поставили кого-нибудь на пятницу и воскресенье? Хотелось бы денег подкопить. Буду рада, если увеличите мне нагрузку…
— Что случилось, Фурукура-сан? Конечно, похвально, что вы так рвётесь в бой! Но хотя бы раз в неделю вы должны отдыхать, иначе мы нарушим закон. Может, спросите в других магазинах? Рук сейчас везде не хватает…
— Ладно, попробую!
— Только смотрите, не надорвитесь… Кстати, вот ваша ведомость за этот месяц.
Я беру у него платёжную ведомость, прячу в сумку.
— Ох… — спохватившись, вздыхает директор. — Сирахе ведь тоже надо отдать! А он мало того что вещи свои оставил, так ещё и на связь не выходит!
— Что, и гудков никаких?
— Гудки-то идут, да не отвечает он. С этим типом всё наперекосяк. Говорил же ему забрать свои вещи, а ими вон до сих пор весь шкафчик забит…
— Так, может, я отвезу? — вырывается у меня.
Завтра в ночь должен заступить новичок. Будут проблемы, если шкафчик окажется занят, подумала я — и невольно проговорилась.
У директора отвисла челюсть.
— Кому отвезёте? Сирахе? Фурукура-сан… Так вы с ним на связи, что ли?
Вот же чёрт, думаю я и киваю.
А ведь Сираха просил меня: «Тому, кто меня не знает, можешь болтать что хочешь, но на работе не говори обо мне ни слова. Прячь меня от всех, кто со мной знаком. Сам я никому не мешаю, но все вокруг так и норовят сунуть нос в мою жизнь. А я хочу дышать так, чтоб меня не слышал никто…»
Вспоминаю, как Сираха говорил это — так, словно обращался к себе самому, — но тут из динамиков монитора доносится звон курантов над входной дверью.
Бросив взгляд на экран, я вижу, как в магазин заходит группа мужчин. Зал тотчас оживает. За кассой — один лишь Туан, нанятый на прошлой неделе. Я тут же разворачиваюсь чтобы ринуться ему на подмогу.
— Куда это вы? Сбежать захотели?! — хохочет директор.
— На кассах не хватает людей! — отвечаю я, указав на экран, и тут же улепётываю в зал.
Добираюсь до касс. В очереди — три человека. Туан растерянно зависает над клавишами.
— Тут… это!
Он понятия не имеет, что делать с подарочным купоном.
Быстро оформляю покупку за него.
— С такого купона положена сдача. Выдай остаток! — подсказываю Туану и бегу за соседнюю кассу. — Простите за ожидание! Работают обе кассы!
Один из мужчин подходит ко мне с недовольным видом.
— Он что у вас, новенький? Я вообще-то спешу! — раздражённо ворчит он.
Я тут же склоняю голову.
— Прошу прощения!
Туан ещё не освоил работу за кассой, поэтому в паре с ним должна была стоять Идзуми-сан. Оглядевшись, я вижу, что она по уши занята приёмом напитков в пакетах и просто не видит, что у кассы столпилось столько народу.
Когда очередь рассасывается, я замечаю, что сегодняшний «товар дня» — куриные шашлычки в кляре — до сих пор не выставлен на распродажу, и бегу за ним к морозильнику, то есть обратно в подсобку.
Там я снова вижу директора, который на редкость весело болтает о чём-то с Идзуми-сан.
— Шеф! Сегодня план продаж — сто шашлычков, так? — тараторю я. — А у нас даже обеденная партия не готова, я уж про баннер не говорю!
Я ожидаю, что они всполошатся, закричат «о ужас!» и бросятся мне помогать. Но Идзуми-сан вдруг склоняется надо мной и говорит совсем о другом:
— Слушай, Фурукура. Ходят слухи, вы с Сирахой встречаетесь. Это правда?!
— Э-э… Идзуми-сан?.. Я говорю — шашлычки…
— Погоди-погоди. И давно это у вас? А что, вы друг другу даже подходите! И кто из вас первый признался? Неужто Сираха?
— Да вы её так засмущали, что она язык проглотила! — снова хохочет директор. — Ну что ж, Фурукура-сан! Закатим отдельную вечеринку? И Сираху с собой приведёте!
— Но, шеф… Идзуми-сан… Шашлычки…
— Ну хватит увиливать. Признайтесь уже!
И тут я взрываюсь:
— Да ничего между нами нет! Просто сейчас он у меня дома! Шеф, мы тут болтаем всякие глупости, а у нас до сих пор ни шашлычка не готово!
— Что? Уже вместе живёте?! — восклицает Идзуми-сан.
— Серьёзно? — весело вторит ей шеф.
Я вижу, что говорить с ними сейчас бесполезно, распахиваю морозилку, сгребаю упаковки с шашлычками в охапку и срочно тащу их на кассу.
От реакции этой парочки я в полном шоке. Неужели для таких ветеранов комбини, как они, сплетни о шащнях сотрудников важнее того, что обычные 130-иеновые шашлычки мы распродаём по 110? Да что это с ними обоими, чёрт побери?!