– Значит, ты ее потерял…
– Что?.. – рассеянно спросил Дарси.
Ее сердце было преисполнено сострадания к нему.
– Стало быть, ваша последняя встреча с Джейн Остин так и не состоялась?
Он покачал головой, по-прежнему глядя куда-то вдаль.
– Нет, я больше не видел ее. И насколько мне известно, эта история никогда не обсуждалась в доме Остинов. Ни в семейном их архиве, ни в исторических записях мне не удалось обнаружить ни единого упоминания о том, что Джейн Остин встречалась с кем-то, хоть отдаленно напоминающим меня. Ровным счетом ничего. – Помолчав, он обернулся к Элизе. – Единственным намеком на случившееся может служить факт, отмеченный сразу несколькими биографами: сразу после двенадцатого мая тысяча восемьсот десятого года Джейн уехала из Чотона на несколько месяцев. Но если не считать ее первого письма ко мне, случайно приобретенного на аукционе два года тому назад, никаких других письменных свидетельств тому, что между нами произошло, обнаружить мне не удалось. – Дарси улыбнулся и добавил: – Вот почему на протяжении довольно долгого времени я сомневался в том, что с головой у меня все в порядке. И это первое письмо, оказавшееся на аукционе в Лондоне, в числе огромной коллекции прочих, не разобранных и никак не связанных с ним документов, уже прошло через несколько рук. И хотя проследить его источник не удалось, оно меня обнадежило. Потому как служило доказательством, что я действительно побывал в той эпохе. – Дарси снова улыбнулся. – А потом вдруг возникаешь ты, и у меня появляются достоверные доказательства того, что все это истинная правда.
– Что ж, по крайней мере, ты узнал, что она получила письмо, доставленное Симмонсом, – заметила Элиза.
– Да. И в том, нераспечатанном письме, очевидно, ее ответ. Теперь ты понимаешь, почему оно так много для меня значит?
Элиза вышла на балкон. Задумчиво посмотрела на розовеющее над горизонтом небо.
– Значит, это все-таки возможно – путешествовать во времени, – тихо и удивленно произнесла она.
Дарси подошел к ней, оперся о перила ручной резьбы, пожал плечами.
– Теоретически, да. Я и Джейн это объяснял – путешествия во времени возможны, по крайней мере, если верить Эйнштейну, Хокингу[7] и нескольким тысячам других выдающихся мыслителей. Другое дело, как их осуществить. Большой вопрос… Я провел целое исследование на эту тему, и выяснилось, что все зарегистрированные происшествия подобного рода носили чисто случайный характер. Как, собственно, и у меня.
– Невероятно!.. – протянула Элиза. И тут же зевнула и почувствовала, что веки ее тяжелеют и ей смертельно хочется спать. Сказывались усталость и напряжение последних суток. – Нет, я, конечно, верю тебе, Фиц! – сонно пробормотала она. – И все же, сознайся, выглядит все это совершенно неправдоподобно. Разум отказывается воспринимать…
Дарси кивнул, затем вдруг наклонился к перилам и нежно поцеловал Элизу в макушку.
– Ты, наверное, страшно устала, – тихо сказал он. – Тебе надо выспаться. Поговорим об этом после. У нас впереди весь завтрашний день.
– Завтра уже наступило, – напомнила она. И указала на поднимающийся из-за горизонта розоватый шар солнца. – Думаю, тебе и самому не мешало бы немного поспать. Впереди трудный день.
– О господи, да, конечно! Бал роз, как я мог забыть!
Дарси дотронулся до ее руки, потом прошел через спальню к двери и собрался открыть ее. В этот момент Элиза окликнула его:
– Фиц!
Он остановился, обернулся.
– Спасибо за то, что доверил мне свою тайну, – сказала Элиза и послала ему воздушный поцелуй.
Дарси улыбнулся, изобразил, что поймал его на лету и прижал к губам. Затем вышел и затворил за собой дверь.
Элиза торопливо разделась, сбросила всю одежду в кучу прямо на пол, рухнула на розовое шелковое покрывало и закрыла глаза.
Но сон не приходил. Несколько секунд спустя она открыла глаза и оглядела погруженную в полумрак комнату. С портрета вопросительно и испытующе смотрела на нее Роуз Дарси.
– Да, это ясно, я в него влюбилась, – тихо пробормотала художница. – Да и кто б на моем месте не влюбился, скажите на милость? И если это так важно для вас, я готова наполнить эту дурацкую старинную ванну на ножках розовыми лепестками, или взбитыми сливками, или чем угодно еще, что его заводит, и нырнуть туда в чем мать родила. Но неужели вы думаете, этого достаточно, чтобы он ответил мне взаимностью?..
Как и следовало ожидать, загадочная красавица на портрете не дала ответа на этот вопрос.
Элиза сердито перевернулась на живот, зарылась лицом в мягкую подушку и стала думать, что делать дальше.
Могла ли она – и вообще кто-либо – состязаться с Джейн Остин?..
Впервые за весь день оставшись в одиночестве, Дарси лежал на кровати, уставившись в сводчатый потолок спальни. Начав рассказывать о своих встречах с Джейн Остин, он руководствовался чисто меркантильными соображениями: хотел получить письма. Он знал, насколько это будет болезненно для него – в деталях описать произошедшее, однако, лежа в ожидании сна, с удивлением отметил, что ему стало легче. Он наконец-то смог поделиться своей тайной с человеком, который поверил ему. С Элизой.
Элиза… Он лежал с закрытыми глазами и видел перед собой ее лицо, вспоминал каждую ее черточку и движение, спадающие на плечи чудесные блестящие темные волосы. Следует признаться: в присутствии этой женщины он испытывал какую-то особую уверенность в себе, спокойствие и радость. Вообще-то это ощущение возникло с момента самой первой их встречи, но прежде он считал, что такое возможно только с Джейн. Вздохнул и вспомнил теплые губы Элизы. Потребовалось нешуточное усилие воли, чтобы не сгрести ее в объятия и не покрыть страстными поцелуями, не зарыться лицом в шелковистые волосы.
Что же его остановило? Ощущение, что это будет предательство, или же боязнь потери? Да, именно страх полюбить и потерять вновь заставлял его сдерживать чувства. До сих пор Джейн была единственной, кому он раскрыл свое сердце. Но, как и с Джейн, с Элизой ему оказалось трудно сдерживать свои чувства, и это его пугало.
Но вот мысли начали путаться в голове, и с воспоминаниями о нежных поцелуях и прикосновениях Элизы Дарси погрузился в глубокий сон.
ГЛАВА 33
Элиза проснулась и увидела, что лежит под розовым шелковым покрывалом, а из алькова с портрета, освещенного солнцем, на нее смотрит Роуз Дарси. Она покосилась на маленький дорожный будильник, стоящий рядом на тумбочке, и поняла, что проспала все утро и день уже в разгаре.
– И нечего на меня так смотреть, – сказала она, обращаясь к Роуз Дарси. – Готова поспорить, сама ты никогда не вставала раньше полудня.
Привлеченная звуками голосов, топотом и суетой внизу, Элиза поднялась с постели и вышла на балкон. У входных дверей она увидела множество рабочих и одетых в стиле девятнадцатого века волонтеров, которые деловито сновали в дом и обратно, перенося целые охапки цветов, корзины и стулья.
Чуть поодаль, на лужайке, как и вчера, были накрыты столы и подготовлены закуски и напитки.
– Что ж, – пробормотала Элиза, – похоже, все у них тут налажено.
Потянувшись, она отправилась в оборудованную по последнему слову техники ванную, где долго стояла под душем, а потом тщательно вымыла волосы.
Час спустя Элиза прошла через дом, где царила суета и никто не обращал на нее внимания. Кругом носилась целая армия слуг и помощников, все были заняты последними приготовлениями к балу. Остановившись у дверей в бальную залу, Элиза чуть приоткрыла их в надежде увидеть Дарси. Но взору ее предстали лишь рабочие, которые стояли на высоких лестницах и были заняты тем, что вставляли свечи в люстры и настенные канделябры. Другие усердно натирали паркетный пол, накрывали белоснежными льняными скатертями небольшие столики, расположенные по периметру залы.
Она искала Дарси везде: и в кухне, где тоже царила суета, и в уставленной цветами галерее, куда при входе должны были попадать гости, но хозяина дома нигде видно не было. Тогда Элиза толкнула входные двери и вышла на залитые солнцем широкие ступени.
Она прошла половину лужайки на пути к фуршетным столам, когда заметила, что завтракать вышли только Харв и Фейт Харрингтон. Брат с сестрой сидели за одним столиком и оживленно болтали о чем-то.
– Чудненько, – пробормотала Элиза и стала придумывать, куда бы свернуть, чтобы не попадаться этим людям на глаза.
Но было поздно. Харв заметил ее и радостно махнул рукой.
– Ага! Вот и еще одна спящая красавица встала! Привет, Элиза!
– Привет, – ответила она и осторожно приблизилась к столу.
Фейт, в открытом ярко-желтом платье с оборками являвшая собой карикатуру на роковую соблазнительницу, сдвинула на бледный лоб огромные солнечные очки и, щурясь, устремила на Элизу взгляд воспаленных глаз.
– А, вот и ты, Элиза! – воскликнула блондинка фальшиво-доброжелательным тоном, словно увидела после долгой разлуки любимую подругу. – Харв только что рассказывал мне, будто я вчера ночью угрожала убить тебя, прирезать прямо в постели, бедняжка ты моя.
– Ну, точного места убийства ты тогда не назвала…
И с этими словами Элиза отошла к столу с закусками, давая возможность страдающей от похмелья Фейт окончательно прийти в себя. Взяла тарелку и стала накладывать себе весьма аппетитный на вид салат из морепродуктов и свежие фрукты.
Фейт медленно поднялась, прошла мимо стола с закусками неуверенной походкой, остановилась и легонько сжала руку своей соперницы.
– Знаешь, ни черта не помню из того, что вчера было, – с улыбкой заметила она. – Вот ужас, правда?
Элиза изобразила на лице печаль.
– Действительно ужас, – сквозь зубы выдавила она.
– Увы, но мне пора бежать, – сказала Фейт, игнорируя язвительный ответ. – Иначе у поставщика продуктов случится нервный срыв.
– Почему бы тебе не поделиться с ним своим прозаком?[8]