— За этот, как ты говоришь, пьянящий момент.
А затем сделала глоток. Вино было идеальной температуры и быстро опьяняло. София закрыла глаза. На мгновение она почувствовала руку того мужчины у себя на плече, его пронизывающий взгляд, его улыбку. Но она не вспомнила ни единой фразы, ни одного его слова. Лишь желание, которое она испытала на той лестнице. Потом она открыла глаза и посмотрела на Андреа. Он пил своё белое вино маленькими глотками, совершенно невинно. София прикончила своё вино и налила ещё. Сделала глоток, а потом поставила бокал на комод и сняла с себя жакет и блузку. Затем туфли и брюки. Взяла стул и села рядом с кроватью. Андреа созерцал это зрелище, обеими руками сжимая бокал у рта. Она улыбнулась. Её голос зазвучал чуть ниже.
— Пьяняще... Тебе нравится это слово?
— Да...
София стала гладить свои ноги. Она медленно поднималась от колен до бёдер, сначала правой рукой, затем обеими. Позже они медленно оказались между ног, и она немного развела их в стороны, глядя ему в глаза. Андреа отметил, что на ней милые черные кружевные трусики. София нежно ласкала их, закрыв глаза и вздыхая. Девушка отпила ещё немного вина. Поставила бокал на комод и засунула правую руку под одеяло. Она решительно, смело смотрела на Андреа, который сжимал свой бокал руками. Она нашла его под одеялом, поднялась по ноге Андреа и пролезла под его пижаму. Он сделал вздох.
Авария не отняла у него ни чувствительности, ни возможности ощутить удовольствие. София ласкала его, двигая рукой под одеялом вверх-вниз, очень легко. Другой рукой она сняла трусики и стала ласкать ею себя. Она разделила удовольствие на двоих. Затем на мгновение остановилась. Налила себе ещё «Совиньона», сделала большой глоток и подержала во рту. Посмотрела на Андреа — хитрая, озорная, лукавая — и с головой залезла под одеяло. В темноте, под одеялом, она быстро пробиралась, пока не нашла его и не взяла в рот, в этот момент пролив несколько капель вина. Андреа задрожал от удовольствия, это холодное вино и горячий рот застали его врасплох. Он так наслаждался этим, эта странная София возбуждала его.
Под одеялом она вдруг почувствовала себя смелой, как никогда. Она думала о нём. О том незнакомом мужчине, о его изящных руках, о его сильном и стройном теле, о его улыбке, о его глазах. В этой глубокой темноте она видела себя перед фасадом церкви, на лестнице; она немного спустила с него шорты и делала это с ним, там, на глазах у всех, на глазах у прохожих, на глазах своей учительницы Оли. Она продолжала ласкать себя левой рукой. Быстро сняла с себя одежду. Полностью залезла под одеяло, сняла с Андреа пижаму и взобралась на него верхом. Она легко позволила ему войти, ведь была совсем мокрая и возбуждённая. Продолжала двигаться на нём с закрытыми глазами, жадно толкаясь вперёд, с каждым разом всё сильнее, как никогда раньше не делала. На самом деле она чувствовала себя так, словно делает это с двумя людьми, и в следующее мгновение кончила. Тогда она легла вперёд, на Андреа, потная и измученная, всё ещё с закрытыми глазами, с абсолютно мокрой спиной. Она высвободилась из лифчика, сняла его практически одним рывком и выбросила на пол. Затем приблизила к Андреа грудь, и он стал лизать её, а она постепенно снова ласкала его между ног. И чуть позже она довела его до оргазма. Некоторое время они молчали, словно покинутые рядом друг с другом. Их только что ритмичное дыхание стало прерывистым. Затем София чмокнула его в губы.
— Я в душ… Хочешь чего-нибудь?
Но это был лишь риторический вопрос.
— Нет, — сказал Андреа.
Она уже проскользнула в ванную. Появилась чуть позже, уже более расслабленная, немного раскрасневшаяся от пара и завёрнутая в свой толстый белый халат. Андреа сел, подложив под спину подушку и нажал кнопку спинки, чтобы наклонить её. Улыбнулся ей.
— Ну, и?
— Что? — спросила она, садясь на кровать.
— Хотел сказать... Ты должна чаще слушать Баха.
София рассмеялась и откинула волосы назад.
— Нет... Ты сказал, что он «пьянящий».
И оба засмеялись, всё ещё пресыщенные этим физическим запоем. София налила себе ещё немного вина и наполнила его бокал тоже. Они стали болтать ни о чём, слушая музыку. София поставила CD Леонарда Коэна и через секунду, пока Андреа рассказывал ей о своей работе, о тысячах электронных писем, которые он получил, о том, как понравился всем его проект, и прочих вещах, она позволила ему говорить, а сама потерялась в воспоминании.
Греция, Тинос, неизвестный остров. Они приехали сюда с друзьями, едва сдав последние летние экзамены в университете. Тем вечером, в маленькой гостинице в порту, они все вместе ели сувлаки, мусаку и дзадзики, который она так любит. Каждый из мужчин выпил как минимум по два пива. Потом они прогулялись и остановились в маленьком баре в нескольких шагах от пляжа. Когда они вошли, именно Андреа первым увидел его.
— Вот это да, тебе не сбежать, Софи! Это знак судьбы. Я уверен, что вчера его не было...
В уголке бара стояло маленькое пианино. Оно было из чёрного дерева, а в верхней части была какая-то надпись, как простое напоминание о скоротечных летних романах. Друзья стали уговаривать её так шумно, что даже все туристы в заведении — англичане, американцы, немцы и пара японцев — присоединились к этому энтузиазму, даже не понимая, что происходит. Они стали хлопать итальянцев по спине, готовые с радостью принять то, что должно было произойти через несколько мгновений, чем бы это ни оказалось.
София тут же поняла, что не может больше продлевать ожидание, так что девушка вздохнула и повернулась лицом к Андреа.
— Будь ты проклят, слышишь... Даже на каникулах! Это то же самое, как если бы я тебя заставила рисовать альтиметрическую карту острова, чёрт!
После этих слов она села на стул, который взяла у ближайшего столика, и устроилась перед пианино. Подняла крышку. Удивилась, прочитав на защитной ткани фразу на английском «Life is music». Покачала головой в ответ на это приглашение и начала играть. Раз уж она оказалась в баре и публика была смесью из разных туристов, она отказалась от классической музыки и сыграла джазовую композицию. Она сыграла по памяти несколько фрагментов из St. Germain; попыталась охватить все культуры, как странный человек-миксер, играя немецкие композиции, испанские, американские и даже одну японскую. Она играла на слух и надела на голову бейсболку, которую украла у проходящего мимо парня. Заказала для себя пиво и тем или иным образом надеялась исправить ночь, справиться с эмоциями, с застенчивостью и стыдом выставляться вот так, да ещё и пианино оказалось немного расстроенным. В финале, чтобы отдать дань классике, её несравненному репертуару, она решила позволить увлечь себя одному из произведений Тони Скотта.
Она считала его самым великим джазовым музыкантом итало-америнского происхождения всех времён, так глупо игнорируемым на родине. Кто знает, может, кто-то из присутствующих сможет оценить такой утончённый артистический выбор.
Она сыграла всего понемногу и в заключение выбрала причудливую композицию «Music for Zen Meditation». В конце её ждал взрыв аплодисментов. По очереди все подходили к пианистке, чтобы по-дружески похлопать её по плечу в знак большой признательности. Кто-то предложил ей ещё пива. Когда София захотела вернуть бейсболку хозяину, парень стал быстро размахивать руками и мотать головой.
— No, no... It's yours, it's yours.
И, аплодируя ей, он улыбнулся.
Наконец, София пихнула Андреа.
— Зачем ты заставил меня сделать это?
— Ты была великолепна. Я уже поговорил с владельцем бара. Ты будешь давать по два концерта каждый вечер, и тогда эти каникулы станут для нас бесплатными!
— Придурок...
Андреа обнял её, развеселившийся и действительно удивлённый тем, что София, привычная давать концерты половиной Европы, сыгравшая «Концерт в до-мажор» Прокофьева с дирижёром Рикардо Шайи, могла постесняться играть ради забавы перед горсткой подвыпивших туристов в греческом баре. Но она была такой, со своими внезапными заскоками и своим характером лунатика: иногда милая и нежная девочка, а потом вдруг страстная и дикая женщина. И этот её хитрый и немного захмелевший взгляд заставлял Андреа думать, что скорее всего она сейчас находится именно в этой фазе. И вот они уже сбежали из бара, пока остальные пели невпопад, следуя по расплывчатым следам музыки, которую она играла, и чокаясь полупустыми кружками в атмосфере большой эйфории.
Андреа и София гуляли по пляжу неподалёку от порта. Она сняла туфли и шагала, окуная ноги в короткие медленные волны, приходящие с моря к берегу, устраивая всплески светящегося планктона, которые тут же гасли. Девушка нагнулась и зачерпнула воды рукой.
— Смотри...
Эту горсть в её ладони населяли странные и крошечные блистающие существа. София выбросила их обратно в море. Чуть позже они оказались в более тёмной части, на полоске песка в скалах. Свет далёкого маяка проходил ровно над ними и освещал остальную часть пляжа. Андреа приподнял её платье, спустил её трусики, скинул с себя брюки и в один миг взял её. Они без спешки любили друг друга. Их губы знали вкус этого солёного воздуха, кожа была мягкой и разгорячённой, их окутала ночь, и они не спешили, всё, что было у них, – это желание любить друг друга и вся жизнь впереди...
Вся жизнь впереди. София поднялась со стула и пошла на кухню.
— Я приготовлю салат. А ещё я купила немного тунца, чтобы пожарить, ты будешь?
Андреа был немного расстроен. Он пытался объяснить себе кое-что. Но решил не придавать этому значения.
— Да, конечно... Только не слишком много!
София вошла в кухню и открыла холодильник, взяла салат и тунца. Поставила сковородку, включила плиту. Вся жизнь впереди...
Той ночью, после занятий любовью они разделись и залезли в воду. А потом бежали друг за другом по пляжу, потому что София вышла первой и прихватила с собой одежду Андреа.
— Я покажу тебе, как насильно заставлять меня играть! Ты вернёшься домой голый, как червяк!