Лавиния не теряла времени:
— У тебя начинаются проблемы с памятью. Мы были у тебя дома, все вчетвером смотрели фильм по телевизору, и в перерыве была реклама их концерта, так ты чуть с ума не сошла.
— Когда такое было?
Лавиния съела ещё ложечку тирамису, притворяясь, что всё так и было.
— Не знаю... Два-три года назад.
— Я не помню.
— Хочешь? — Лавиния предложила ей последний кусочек тирамису в попытках отвлечь подругу.
— Нет-нет, спасибо.
Тогда Лавиния со вздохом доела свой десерт. Она превратилась в отличную актрису. София посмотрела на часы.
— Как поздно... Я побежала! Заплатишь ты? А я в следующий раз... Идёт?
— Да, конечно, не волнуйся.
София взяла сумочку, но обернулась, прежде чем уйти.
— А кто мой любимый исполнитель, кого я люблю даже больше, чем U2?
— Нет, этого ты мне никогда не говорила!
— Нора Джонс! — с этим она быстро вышла.
Лавиния села обратно, она была выжата. Интересно, чем всё закончится. Наверное, после этой ночи София поймёт её историю с Фабио. А может, ничего не поймёт, и Лавиния потеряет подругу. Но дело сделано. Она посмотрела на два билета. Как бы там ни было, у неё есть два бесплатных билета на U2, и если всё пойдет по плану, София будет её прикрывать и дальше. Она взяла мобильный и стала набирать сообщение. Посмотрела на часы. Нужно сделать это в точное время. Она должна отправить его ровно через полчаса.
София бежала в церковь, где музыкальная школа проводила уроки. Она была не в форме. Наверное, нужно как Лавиния ходить в спортзал, но не для развлечения, а для того, чтобы не задыхаться через каждые три шага. Затем она резко замедлила ход. У лестницы она увидела женщину. Где-то она её уже видела раньше, только не помнила, где именно. С улыбкой та шла ей навстречу.
— Привет, я Екатерина Захарова, ты помнишь меня? Мы вместе учились в первых классах Консерватории Санта-Чечилия.
Конечно же! И как она только могла не узнать её?
— Конечно, как поживаешь?
— Хорошо, спасибо. Ты знаешь, что Ольга Васильева и со мной тоже занималась какое-то время?
Она отлично это помнила, потому что жутко ревновала из-за этого. Но она никогда этого не признает. Екатерина была старше неё, учиться начала раньше и вполне естественно, что она выиграла больше конкурсов на тот момент. Но потом она всё бросила: вышла замуж, завела детей, и София потеряла её из виду. Теперь, когда она могла рассмотреть её внимательней, то заметила их разницу в возрасте. На её лице уже были морщины, а тёмные волосы, которые раньше делали её такой привлекательной, потеряли свой блеск. Софии было любопытно, но она сильно опаздывала. Ей нужно было найти способ вежливо прервать их встречу.
— Это был отличный сюрприз встретить тебя. А что ты здесь делаешь? Живёшь где-то рядом?
— Вообще-то нет. Я живу во Флоренции. Я там преподаю, но сегодня меня вызвали тебе на замену.
София сильно удивилась.
— Мне на замену?
— Да, — затем она натянуто рассмеялась. — мне предложили такие деньги, что я просто не смогла отказаться. Я столько зарабатываю в год, — Екатерина приблизилась к ней и сказала ей почти шёпотом, словно по секрету: — Знаешь, я ведь в разводе. В последнее время у меня было много проблем. И то, что сегодня случилось, это лучшее, что было за весь этот год... — женщина пристально смотрела на неё. Она не ожидала такой реакции. — В этом же нет проблемы, правда? Мне уже заплатили.
— Нет, просто я ничего не знала... А кто это сделал?
— Ой, я не знаю... Ко мне домой заявился очень элегантный синьор, лет шестидесяти; это было на прошлой неделе. Он организовал поездку, забронировал отель и сразу же заплатил наличными, — тогда Екатерина заметила партитуры у Софии подмышкой. — Можно? — София, неспособная отреагировать, позволила ей забрать их. — О, ты тоже используешь это для тренировки техники... Мне очень нравится! Это идеально для первых уроков фортепиано. Я ведь тоже использую этот метод, представляешь? Это здорово... Я пойду, один из твоих ребят уже здесь. Вот увидишь, им будет со мной хорошо, — она заметила, что София от шока не может говорить, и попыталась быть мягче: — Не нужно ревновать. Это только на сегодня. Когда ты вернёшься, они будут счастливы. Ты всегда была очень хороша, наверняка учиться у тебя – это большая честь.
После этого она быстро поднялась по лестнице.
Екатерина Захарова исчезла внутри церкви, а с другой стороны улицы неожиданно остановился автомобиль. Мотор всё время был заведён, окна тонированные. София спросила себя, случайность ли это. Когда дверь открылась, всё стало ясно.
22
Он вышел из машины с улыбкой и поднял руки вверх, будто сдаётся.
— Подожди, не злись, — Танкреди посмотрел на неё, пытаясь убедить. — Я украду у тебя всего лишь минутку...
София не могла поверить. Должно быть, она просто уснула. Танкреди приближался к девушке, пока она спускалась по лестнице. Она была просто в ярости.
— Как ты смеешь лезть в мою жизнь без разрешения?
— Но я в неё не лез, лишь бросил на неё взгляд и увидел, что ты слишком много работаешь, — Софии эта ситуация казалась совершенно абсурдной. Она подумала, что лучше всего было бы пойти домой. Танкреди всё время смотрел на неё и понял, о чём она думает. — Согласен, давай сделаем вот что: проведём сегодня какое-то время вместе и совместим приятное с полезным, — он заметил, что София занервничала, так что продолжил: — Приятное состоит в том, что ты возьмёшь короткий выходной, но самое главное, что ты совершишь доброе дело, ведь, как ты знаешь, у Екатерины Захаровой дела идут не очень хорошо. А полезным будет то, что мы узнаем друг друга.
— И что же в этом полезного?
— Только так ты сможешь потом решить, захочешь ли ты снова встретиться со мной или нет. И в случае, если ответ будет отрицательным, я исчезну.
— Ты мне уже обещал это, однако ты снова здесь.
— Нет. Я случайно проезжал мимо, когда увидел тебя на лестнице, и вдруг до меня дошло, что у тебя сегодня свободный день... Кстати, тебе не кажется странным, что мы всегда встречаемся у церкви?
— Это не кажется мне странным, потому что всё это кажется мне абсурдом... — Танкреди стоял напротив неё. На нём была синяя куртка, белая рубашка и серые хлопковые брюки. Он был очень элегантен. София не могла объяснить происходящее даже самой себе. Он снова появился и выводил её из себя этим вторжением в её жизнь. Но было очевидно, что настойчивость Танкреди возбудила в ней любопытство. — Ты никогда не сдаёшься, да?
— Почти никогда. Иногда бывает, только когда я понимаю, что всё выйдет как-то некрасиво. И если ты мне скажешь, чтобы я больше тебя не искал, возможно, я так и сделаю.
— Ты на самом деле сдержишь слово?
Танкреди скрестил пальцы у губ.
— Клянусь.
София рассмеялась.
— Я этого жеста не видела с тех, как меня перестали провожать родители! Уже лет двадцать!
— Видишь? Я нужен тебе, чтобы ты снова могла быть маленькой девочкой, и ещё больше, чтобы смешить тебя.
Она подняла бровь.
— Мы ведь больше не увидимся после сегодняшнего дня?
— Если захочешь, я ведь уже сказал.
— А если ты меня похитишь?
Танкреди вздохнул.
— Грегорио? — окошко у водительского сиденья опустилось. В нём появился Савини. — Я же не собираюсь её похищать?
— Ни в коем случае, синьора, можете ему доверять.
София посмотрела на него, а он развёл руками, словно говоря: «Ты видела? Как ты можешь не доверять?» Тогда она тоже улыбнулась. Надо признать, ситуация была действительно забавной, что плохого в том, чтобы немного поболтать с ним. Они немного прогуляются, а потом больше никогда не увидятся. Она решила принять приглашение.
— Ладно, я согласна.
Танкреди открыл дверь машины, и она залезла внутрь. Затем он закрыл дверь и обошёл автомобиль, чтобы войти в противоположную дверь. Он тоже оказался внутри, и элегантный Bentley Mulsanne легко завёлся. Танкреди посмотрел на неё. София, кажется, стала чувствовать себя в своей тарелке.
— Я очень рад, что оказался способным убедить тебя. Не дать нам возможности поближе познакомиться было бы большой ошибкой.
София подняла брови.
— Ошибкой для кого?
— Наверное, для нас обоих...
Автомобиль двигался быстро. Танкреди нажал кнопку, и между ними и водителем поднялся грубый стеклянный экран. Когда он полностью закрылся, Танкреди посмотрел на неё: она была ещё красивее, чем он запомнил, красивее, чем на всех записях и фотографиях. Разглядывая её губы, её глаза, возвращающие ему этот взгляд, её неподвижно лежащие на бёдрах ладони, он вспоминал записи, которые прочитал, её стихи, фразы, которые она позаимствовала из книг, — всё то, что она писала в своих дневниках. Он вспомнил, как увидел её совсем маленькой на фотографиях, а потом на том мотоцикле...
София повернулась к нему.
— Ты получил, что хотел, теперь ты рад?
— Очень. А ты нет?
— Я этого не хотела.
— Ты права.
— Если бы кто-то сделал тебе такой сюрприз, как бы ты это воспринял?
Танкреди улыбнулся.
— Хороший вопрос. Дашь мне момент обдумать мой ответ?
— Конечно.
София, в свою очередь, думала о своей жизни, о своих учениках с Екатериной Захаровой, о себе самой в машине с незнакомцем. А затем о своём муже. Что бы сказал Андреа обо всём этом? И вдруг она вспомнила слова Лавинии: «"Чувство вины – всего лишь часть нашей культуры, его нам прививает церковь..." Ну и? Я чувствую себя виноватой? — и тут она поняла: — Нет. Я чувствую себя свободной».
— Наверное, я бы испугался.
Слова Танкреди вернули её в реальность.
— В каком смысле?
— Мир полон психов... Но потом я увидел бы Савини и успокоился бы. В общем, мне бы понравился такой сюрприз. А ты не хочешь и мне что-то дать?
— Я не могу. Я не такая настойчивая, как ты, я бы ни за что не сумела отыскать Екатерину. К тому же, когда мне отказывают, одного раза мне вполне достаточно.