Один из самых популярных эмодзи плачет от смеха, склонив голову. Он похож на героя Виктора Гюго, которого навечно изуродовали компрачикосы, располосовав лицо от уха до уха. У насилия и насмешки есть нечто общее, то и другое свойственно Джокеру (этот персонаж списан с Гуинплена).
Зачем мы весь день шлем нашим близким иконку смайлика, смеющегося до слез, чувствуя спиной неприятный холодок?
Полночь
Я — карикатура на себя самого. Для меня Венецианский карнавал длится круглый год!
1
Научные исследования предвещают постепенное затухание сексуального желания в XXI веке. Молодые занимаются любовью на 25 % реже своих родителей. Октав недоумевает. Ему любовь необходима ежевечерне, это не подлежит обсуждению. Он проживает каждый день только ради секса, остальное не имеет значения. Никакого. Возможно, Октав — последний мужчина, воспитанный в этой традиции. Работа тоже неважна. Внешний мир служит одной цели — найти объект приложения сил. Его жизнь вращается вокруг единственного вопроса: как я сегодня решу проблему перепихона? Представьте себе героя, у которого в жизни нет другой цели, кроме как быть правильно организованным — презентабельным внешне, хорошо одетым, оснащенным виагрой и презервативами… Раньше таким был каждый нормальный мужик, сегодня подобных называют сексозависимыми. После пятидесяти Октаву стало труднее достигать каждодневного удовлетворения по двум причинам: во-первых, он постарел, в волосах и бороде появилась седина, а во-вторых, движение #МеТоо значительно увеличило расстояние от знакомства до соития. Все беды мужчин нынче происходят оттого, что Харви Вайнштейн не умел оставаться один в спальне. Для Октава секс все еще в приоритете. Неужели он последний «озабоченный» француз?
Октав очень рано осознал, что мужчина есть сгусток фрустрации, а его естественное состояние — смирение. Он должен согласиться желать недоступного. Спонтанный диалог между мужчиной и женщиной звучит не так:
Мужчина: Здравствуйте, я безумно хочу вас.
Женщина: Какое счастье! Где мы можем заняться любовью?
No, sir.
А вот так:
Мужчина: Здравствуйте, я безумно хочу вас.
Женщина: И что с того, придурок?
Роль гетеросексуала — желать женщину, но при этом не удовлетворять свое желание немедленно и любой ценой, а терпеть и переживать это испытание. Если мужчина не Мэттью Макконахи[165], его желание чаще всего остается неудовлетворенным, хотя он все равно будет снова и снова, всеми способами, убеждать женщину лечь с ним в постель. Гетеросексуал делает все, чтобы стать желанным. Функцию хорошеньких женщин можно сформулировать следующим образом: отказывая гетеросексуалам, они творят из них поэтов, футболистов, ученых и миллиардеров.
Когда Октав входит в Crazy Horse, его уважительно приветствует портье в форме королевской конной канадской полиции, и он идет вниз по лестнице, чувствуя себя в безопасности. В кабаре царит полумрак, здесь он отдохнет, выпьет розового шампанского и полюбуется красивейшими в мире женскими телами. Октав заговаривает с гардеробщицей:
— Я принял силденафил и обеспечил себе стояк на всю ночь. Согласитесь, было бы глупо упустить такой случай.
— Представление сейчас начнется, мсье, — холодно улыбается красотка, протягивая ему номерок. — Предлагаю вам пройти в зал.
Она готова нажать на тревожную кнопку и вызвать охрану, но медлит, и Октав благоразумно решает не делиться с ней грандиозной фразой Вальтера Беньямина[166]: «Только из глубины отчаяния может родиться надежда». Пожалуй, ребятам в желтых жилетах стоило бы написать этот великолепный слоган на особняке принца Уэльского. Желательно без орфографических ошибок.
2
Вы каждый день занимаетесь любовью? Задайте себе этот вопрос. Сколько раз в сутки, в неделю, в месяц? Вы согласны с утверждением, что день без любви — пропащий день? Вы читали «Одномерного человека» Герберта Маркузе?[167] Известно ли вам понятие «машины желания» Жиля Делёза?[168] Если да, вам понятна и биография Октава. Все врачи сходятся во мнении, что регулярная физическая активность помогает человеку находиться в добром здравии. Час секса в день заменяет час бега трусцой или плавания, а удовольствие доставляет куда больше. Увы, мужчина обречен на жизнь, состоящую из женских «нет», и это его подавляет. Да так сильно, что некоторые начинают копить злобу. Инцелы — члены субкультуры involuntary celibate[169] — даже начинают описывать себя как людей, неспособных найти сексуального партнера. Вот эти холостяки поневоле и стреляют в женщин из автоматического оружия. Другие женятся, чтобы избавить себя от унизительных разочарований. Кто-то выбирает пожизненную мастурбацию и просмотр жесткого порно, утешаясь видом женщин, которых подвергают мучениям с помощью всевозможных «секс-игрушек». Все остальные — геи.
Почему Октав впадает в беспокойство, как только видит «смеющееся лицо, живой глаз и курносый носик», как говорил Дидро? Разве это предосудительно — все время кого-то хотеть? Нужно ли положить его в специальную клинику на секс-детокс?
Октав бежал от старости — и за ночь старел на десять лет.
Слава его подобна погасшей звезде. Crazy Horse исполнилось шестьдесят семь лет, скоро Октав и кабаре станут ровесниками. Он вспоминает скандал, случившийся десять лет назад, когда они с Али Махдави звонили Дите фон Тиз[170] прямо во время генеральной репетиции спектакля и выли, как волки, голосом Текса Эйвери[171]. Королева бурлеска всякий раз отвечала «Вы не туда попали» и вешала трубку. Художественному директору «строго указали», а Октава немедленно выгнали вон.
Он редко загорается, он мигает, как сломавшийся на перекрестке светофор, застрявший на знаке «Сбросьте скорость». У Паранго был звездный час, но теперь все в прошлом. Впрочем, о нем все-таки сняли два фильма. «Про нас сделали фильм», — пишет Брет Истон Эллис[172] в «Ампирных спальнях». Октав мог бы похвастаться: «Обо мне сделали два фильма!» Жаль, что прошедшая слава не приносит ему дивидендов. Не крутить же дни напролет эти картины…
Октав склоняется к вентилятору, и поток воздуха треплет его волосы.
Он вынужден двигаться дальше, как все люди, а после пятидесяти это равносильно трем «У» — уменьшению, усыханию и увяданию. Октав, конечно, хорохорится, хоть и стал тенью себя прежнего. Он не сдержал обещаний, данных в двадцать лет. Растратил резервы, а потом жил в кредит, как все богатые страны. В молодости Октав был homo festivus Филиппа Мюрея[173] или гедонистом-материалистом, последней утопией Мишеля Онфре[174]. Он нравился себе в роли гипериндивида-потребителя, ясно осознающего собственную немощь и погрязшего в высокомерии. Универсалист и жуир обернулся попрошайкой и шутом. Октав принял себя за олигарха, а на самом деле всегда был лакеем богачей. Напомним, это Октав придумал выражение «en bad». Раньше говорили «j’ai fait un bad trip»[175], Октав предложил артисту, который должен был играть его в кино, формулировку «je suis en bad»[176]. Возможно, однажды его возьмут в Академию за вклад в идиоматику родного языка…
Октав худеет на глазах. Брюки ему широки, пиджаки болтаются, как на вешалке. Он не стареет — тает, как снежная баба весной. На висках у него вечно испарина, от бороды пахнет съеденным за ланчем цыпленком, зубы он не чистит, вместо этого полощет горло Get 27[177]. Время от времени, в разгар исступленного буйства, на лицо Октава набегает тень печали, скрытое отчаяние, которое он мгновенно маскирует звонким смехом, и смех этот ничем не отличается от записанного для американских ситкомов. Такова его личная система Куэ[178]. Он прибегает к ней, когда пытается все наладить.
Он теперь снова носит очки. Двадцать лет назад ему сделали лазерную коррекцию зрения, надолго избавив от близорукости, но возраст берет свое, и дальнозоркость вынуждает цеплять на нос Moscot[179] в псевдочерепаховой оправе, чтобы прочесть коктейльную карту Салуна Crazy Horse. Здешний бармен не наливает джин-тоник, он — мастер liquid art[180], искусства напитков. Каждый стакан — отдельное произведение. Октав опасается, как бы однажды не пришлось отведать микстуры с розмарином и перцем, и уже готов молить о пощаде.
Он больше не понимает, почему хочет заниматься любовью, и даже не уверен, что испытывает желание. С рождения ему внушали, что физическая любовь делает человека счастливым, и он проникся и участвовал на полную катушку. У Октава был постоянный доступ к порно-спа. В Москве его жизнь походила на «фильм для взрослых», certaines nuits, dans un jacuzzi ou sur un rooftop, avec squirts de fentes glabres, visages angéliques qui geignent et langues percées/dos arqués/pieds maquillés/clitos érectiles/doigts mordus/traces de lipstick sur le pénis/cheveux enroulés autour du gland/sperme onctueux qui gicle sur des paupières closes et des dents blanches[181]