Не будь Бланш Гарден француженкой, женщиной и актрисой, она не смогла бы признаться, что рассказы жертв сексуальных домогательств до смерти ее заводят. Плохая новость? Юмор теперь культурно разделен и во Франции, и в Америке. А хорошая?
Самобичевание остается последней социально допустимой формой дискредитации. А ведь это издавна было моим коньком.
Кстати, кто придумал, что новости нуждаются в шутовском комментарии? Когда началось это безумие? В США с «Позднего шоу» Дэвида Леттермана, или еще раньше, благодаря Джонни Карсону[110], или «Субботнему вечеру в прямом эфире»?[111] Во Франции этому поспособствовал дуэт Жильдаса и де Кона[112], паяца и серьезного журналиста. Цирковая традиция: белый клоун работает на пару с рыжим. Дон Кихот и Санчо Панса, Дон Жуан и Сганарель, Лорел и Харди[113].
Одно я знаю наверняка: мы угодливо копируем американских комиков. Но давайте помнить, что это они помогли Трампу стать президентом, без устали высмеивая его, так что непогрешимыми их не назовешь. Когда сборная Франции по футболу выиграла чемпионат мира по футболу 2018 года, главный американский сатирик Тревор Ноа заявил в своем «Ежедневном шоу»: Африка победила. Трудно придумать более расистскую «шутку», прозвучавшую, между тем, из уст символа прогрессивности. Ноа думал, что его защищает цвет собственной кожи, он ведь сам черный! Увы, на следующий день пришлось старательно извиняться.
Во Франции существует давняя традиция неуважения к сильным мира сего. Все началось в средние века, с праздника сумасшедших, эстафету подхватили дерзкие лакеи Мольера и «Отец Дюшен»[114] в революционную эпоху. В 1970-м, после издевательского уведомления о смерти генерала Де Голля: «Трагический бал в Коломбе: один погибший» (Коломбе — родная деревня генерала), цензура закрыла газету Hara-Kiri[115]. Le Canard enchaîné[116], основанная в 1915-м ради высмеивания бошей, сделала карикатуру главным источником политической мысли французов. Их воззрения формируют шутки и прибаутки, а не беспристрастная информация, люди повторяют высказывания юмористов, которые принимают за чистую монету. «Макрон — коррумпированный банкир империи Ротшильда, который сюсюкает со своим личным охранником, когда они трахаются», «нервный коротышка Саркози страдает тиками, любит яхту своего давнего друга миллиардера Венсана Боллоре, носит „Ролекс“ и ужинает в ресторане „Фуке“»; «Олланд приударяет за артистками и катается на скутере в промокшем от дождя галстуке». Ироничный взгляд на власть начинается с правдивого анализа власти. Он заставляет нас признавать собственное ничтожество, испытывая при этом чувство превосходства. Сарказм юмористов позиционируют как необходимый ответ на высокомерие власть имущих, но не будем упускать из виду, что это и ответ на месть бессильных.
2
Я сижу во внутреннем баре «Фуке» и заказываю уже третий коктейль Moscow Mule[117] за вечер, читая новости на iPhone 27. Ищу ту, у которой самый высокий комический потенциал. Говорят, в молодости Колюш являлся к восьми вечера на террасу ресторана и подходил к клиентам с вопросом: «Я заканчиваю смену, не могли бы вы расплатиться?» — после чего смывался, заработав за пять минут 500 франков.
Коротко стриженная брюнетка — матовая кожа, белые зубы, взгляд олененка, попавшего в волчий капкан — смотрит на меня одну, две, нет, — три, нет — четыре секунды. Она начинает разговор. Теперь, когда мужчины больше не решаются подкатывать к женщинам, те вынуждены делать первый шаг.
— Я фанатею от звукового релакса.
Эту уловку я придумал, чтобы облегчить себе жизнь в эфире при помощи флейты-дудочки и птичьих голосов и сочинять меньше слов. Дуэт Бартлби и Паранго[118]. Девушка с томными глазами одета в пиджак от Баленсиаги, пуговицы начинаются очень низко, вырез получается зазывный — когда она нагибается, видны маленькие грушевидные грудки. Нагибается она часто. Не реагировать. Хранить полную невозмутимость, не смотреть то и дело на золотую цепочку, ласкающуюся к левому соску. От нее пахнет пачулями и потом. Я влюбился за пять минут.
— Куришь?
— Нет.
Трюк с сигаретой мне хорошо известен. Выходишь покурить на улицу, тебя снимают папарацци — и ты на обложке Closer![119] Нет уж, благодарю покорно. Девушку зовут Марина. Предпочитаю не знать, сколько ей лет: думаю, она моложе моей старшей дочери.
— Ты просто пародия на мудацкого сноба из квартала Сен-Жермен.
— Вы, кажется, были без ума от моих сеансов звукового массажа…
Марина пьет пятый по счету мохито.
— Ты воняешь сексом, Паранго.
— Видите, как несправедливо получается, мадемуазель: произнеси эту фразу я, вы могли бы уничтожить мою жизнь в «Твиттере».
— Ты старый, но хочешь меня трахнуть, это заметно. КАЖЕТСЯ, я это делаю ОЧЕНЬ хорошо. Книги твои я прочла и вкусы твои знаю. Ты — гнусный старикашка, а губы у меня мягонькие — И НАВЕРХУ, И ВНИЗУ. Кончаю я супербыстро, а когда кончаю, ГРОМКО ору «ЧЕРТ-ЧЕРТ-ЧЕРТ». Предупреди соседей, пусть купят беруши.
Понятно, она «ЕСПН» (Есть Способ Переспать с Ней). Профессионалка. Деньги закончились, а мне нужен перуанский продукт, который на ближайшие три часа отобьет всякое вожделение. Рецепт прост: хочешь ежедневного секса — женись. В первые годы ты почти уверен, что будешь получать регулярные соития по добровольному согласию. Позже адюльтер привносит остроту — как отпуск за свой счет вдобавок к регулярному. Моя сексуальная жизнь делится на периоды: голод — до двадцати лет, избыток — до пятидесяти и, наконец, теперь — умеренная нехватка, смягченная упадком моей популярности. Я не чувствую эту поклонницу, напившуюся в хлам к десяти вечера на Елисейских Полях. Марина либо вышедшая на охоту девушка по вызовам, либо ютюбница, пытающаяся заманить меня в ловушку, чтобы прячущийся за пальмой сообщник щелкнул нас. Нужно продолжать улыбаться — а вдруг я и впрямь окажусь в журнале «Перископ»? Есть и третья возможность: девица — лесбиянка, заключившая пари с подружкой, что «снимет» Октава Паранго. Я решаю сменить тему.
— «Фуке» испортился после того, как Жак Гарсия все переделал. Зачем ему понадобились абажуры с бахромой, красные кресла и черный как смоль бархат на потолке? Только пылевых клещей разводить!
Все это глупости, к тому же я заметил другую брюнетку — гораздо аппетитнее — у стойки уличного бара. Я влюбляюсь второй раз за десять минут. Выпрашивать секс в 2020-х стало во Франции крайне сложным делом. Впрочем, для меня это всю жизнь было проблемой. В подростковом возрасте я из-за робости впадал в ступор. Смотрел на красоток, как бульдог на косточку. Ужасно боялся великолепных представительниц противоположного пола, понимая, что никогда не получу ни одну из них. Со временем известность упростила дело, но я ни разу не добился внимания задумчивой прелестницы с вечно приоткрытым ртом и чуть опущенными веками, которая могла бы сделать меня счастливым. А сегодня движение #МеТоо[120] вернуло меня во времена половых неудач начала сексуальной карьеры. Теперь нечего и думать о том, чтобы завязать с женщиной даже самый невинный разговор — обзовут свиньей. Опасно просто смотреть в глаза хорошенькой дамочке дольше пяти секунд, особенно если засветился на телевидении или на YouTube.
В 1990-х достаточно было сказать: «Хочешь перепихнуться?» — а сейчас мне придется вылакать гектолитры Moscow Mule, чтобы сбивчиво проблеять что-то вроде этого:
— Извини, но мне надоело, что мы незнакомы. Долго еще мы будем НЕ встречаться? Думаю, наши жизни больше не должны катиться по параллельным рельсам. Прости, но я уже час смотрю на тебя и не осмеливаюсь подойти. Больше всего на свете я боюсь показаться неуклюжим, но, если не сделаю этого, никогда себе не прощу. Плевать, ставлю все на кон: меня привлекает ваше молчание, я не понимаю, почему такая красотка здесь одна, читает сообщения с меланхоличным видом, не пьет, ни с кем не общается? Сначала я шпионил за тобой издалека, смотрел на твои белые теннисные тапочки, замшевую сумку Levi’s, аккуратные ушки с маленькими мочками и хэбэшную маечку с большим вырезом на спине. Нет, я не сужу о вас по твоим физическим данным, но доступна мне сейчас только ваша безупречная внешность. Я не могу познать твою душу, если видел лишь лицо. Что у вас за духи? Их аромат причиняет мне боль. Вряд ли желание познакомиться с тобой излишне и неприятно навязчиво, я стыжусь моего любопытства, но это самое нежное, что есть в человеческом существе. Я хочу понять, почему ты смотришь этими зелеными глазами прямо перед собой, я проверил — там только стена, забранная красной тканью, у тебя голые ноги и плечи, длинные волосы, и мне чудится, что я слышу балладу Can’t Fight This Feeling — «Не могу бороться с этим чувством» — в исполнении американской рок-группы REO Speedwagon, как было летом 1979-го, когда я в теннисном лагере влюбился в американку. Ты, конечно же, знаешь все, что происходит, когда вдруг перекидываешь волнистые волосы с одной стороны на другую и молекулы твоего аромата принимают в воздухе форму сладкого удара ножом в мой живот, и мне как будто снова двенадцать, и кажется, что решение всех проблем — уткнуться в вашу шею на тысячу лет (столько длятся объятия). Ваша ямочка на твоей левой щеке делает меня еще несчастнее, вы там — и ничего не говорите, чем дольше вы ничего не говорите, тем более одиноким я себя чувствую. Когда я думаю, скольким пожертвовал за всю жизнь, чтобы нравиться женщинам — рекламой, книгами, кинематографом, телевидением и радио, всей известностью, призванной сократить дистанцию между вами и мной… — все тщетно. Я одержим желанием, таким болтливым, похотливым и досадным, но ты начала первой: появилась в баре и по недосмотру вторглась в мою жизнь.