ам над его именем, что только улыбается, не обращая на них внимания.
– Вы попросите его помочь нам?
– Конечно, и если только он не слишком загружен другими делами, то он сразу же преступит к делу.
– Чувствую себя такой юной и неопытной, что не могу решать такие важные вопросы, – содрогнулась Олив. – Кажется, меня должен направлять кто-то старше и мудрее меня. Знаю, у меня есть ваша помощь, но мне хотелось бы иметь рядом родственника или друга, на которого можно было бы рассчитывать. Я совсем одна в этом мире, мистер Брайс.
– Но у вас ведь есть миссис Вэйл?
– Моя дуэнья? Она прекрасная компаньонка и станет подходящим человеком для ведения домашних дел, но в важных вопросах она не способна дать толкового совета.
– Мисс Рейнор, вы и правда одиноки, но у вас необычайные способности для молодой девушки. Вы постоянно удивляете меня своей хваткой и умением быстро разобраться в ситуации.
– Но раньше мне помогал Эймори Мэннинг.
Бедное дитя, я знал, что она одинока, и, хотя я не мог осмелиться на явное выражение сочувствия, я поспешил заверить ее в том, что окажу всевозможную помощь, а также справлюсь с юридическими делами.
– Хорошо, мистер Брайс, – ответила она. – Есть еще одна вещь. Я хотела бы, чтобы вы сделали это для меня. Чтобы вы сходили в морг. Не могу заставить себя пойти туда сама, и не хочу просить об этом кого-то из знакомых.
– Конечно, – ответил я, пытаясь говорить как можно естественней и видя, что она сильно волнуется. – Это всего лишь формальность, но лучше чувствовать, что мы сделали все возможное. Пойду туда хоть сейчас, если скажете.
Кажется, Олив удивилась моей податливости, и согласилась с тем, что нужно немедленно действовать.
– Вернетесь вечером и обо всем расскажете, – сказала она и быстро пожелала мне доброго дня, отпустив меня.
Приступая к поручению, у меня было достаточно пищи для ума, чтобы голова пошла кругом. Я погрузился в проблему и был вполне удовлетворен своей ролью. Став адвокатом и советником мисс Рейнор, я решил сделать все возможное, чтобы оправдать ее выбор. До сих пор я был безызвестен, а теперь коллеги будут смотреть на меня с завистью и с критицизмом. А значит, нужно постараться.
На мой взгляд, у меня было три задачи. Во-первых, разобраться с финансовыми делами мисс Рейнор. Во-вторых, помочь ей выйти на след убийцы Эймоса Гейтли. В-третьих, помочь ей найти Эймори Мэннинга или хотя бы узнать о его судьбе. Первое было моей и только моей обязанностью. С остальными двумя должен помочь Уайз, и я был уверен, что он добьется успеха.
Мой визит в морг, как я и предполагал, не принес результата. Бедолаги, тела которых оказались там, начиная со среды, дня исчезновения Мэннинга, были ничуть на него не похожи.
Хотя до того дня я никогда не видел его, я хорошо представлял его как крупного человека с могущественным видом. К тому же я следил за его лицом, когда мы ехали в трамвае. Хоть мы и были слишком далеко друг от друга, чтобы начать разговор, но, несмотря на переполненность, находились в поле зрения друг друга. Его лицо было строгим и умным, последнее достигалось при помощи огромных черепаховых очков. Также у него были густые темные волосы, вандайковская бородка и маленькие, аккуратно подстриженные усики.
– Нет, – сказал я служителю морга, – здесь нет человека, которого я ищу.
Я рассказал ему о Мэннинге на случай, если он что-то знает. Но он лишь коротко заметил:
– Сэр, вы не первый. В поисках Мэннинга сюда уже заходила полиция.
Значит, полиция опередила меня! Ну что ж, это лишь придает уверенности, что искомого здесь нет.
– Здесь был другой парень, не мистер Мэннинг. Полиция осмотрела его. А вы не желаете?
– О чем это вы?
– В тот же день в Ист-ривер нашли обмороженное тело. Мы думали, что это труп, а он взял и ожил!
Меня это не сильно заинтересовало, ведь если тело было найдено в реке тем самым днем, то он никак не мог принадлежать Мэннингу. А служитель морга все продолжал:
– Можете взглянуть на него, сэр, а вдруг вы его знаете. Бедняга потерял рассудок, вернее, нет, он потерял память и не знает, кто он!
– Амнезия? – спросил я.
– Ее так называют, и не только ее. Аспасия[2] – или что-то в этом роде.
– Афазия, – исправил его я, даже не улыбнувшись – в конце концов, вряд ли он что-то знает о состоянии, в котором даже врачи толком не разбираются. – Где он?
– Его увезли в госпиталь Белльвью, когда увидели, что он жив. Его откачали, но память он совершенно потерял. Он будет очень рад, если вы сможете его опознать. Я всех прошу взглянуть на него, а вдруг есть шанс? Как-то жаль его.
Я был не особенно заинтересован, но призыв к гуманности затронул меня, и я отправился в больницу, где без сложностей смог увидеть его. На самом деле врачи даже были рады посетителям, так как надеялись, что кто-нибудь опознает пациента.
С первого же взгляда я убедился, что это не Эймори Мэннинг, впрочем, на это я и не рассчитывал. У этого мужчины были редкие светлые волосы и водянистые глаза, смотревшие отсутствующим взглядом. Он был чисто выбрит, а его голос был довольно своеобразен: я был уверен, что по нему его точно можно опознать, вот только я никогда прежде не слышал подобного голоса. Нет, я не знал его, и внимательный осмотр этого человека только подтвердил это. Это было печально. По-видимому, этот человек был образован и привык к культурной среде. Также у него было чувство юмора, которое, в отличие от памяти, не покинуло его.
Я присел у его постели и задержался там намного больше, чем планировал, так как заинтересовался его историей, и время незаметно пронеслось.
– Понимаете, я провалился сквозь землю, – сказал он, глядя на меня странными глазами.
– Вы?
– Провалился сквозь землю, и это было долгое, долгое падение.
– Да. Знаю, восемь тысяч миль.
– О, нет, – раздражительно сказал он. – Я же не в центр земли упал.
– А... – я сделал паузу, выжидая объяснения.
– Это было так. Я точно помню. Я был где-то на севере...
– В Канаде?
– Не знаю, не знаю, – он неуверенно покачал головой. – Помню лишь, что в тех краях всегда холодно.
Возможно, этот человек был полярным исследователем.
– В Исландии? Гренландии? – предположил я.
– Возможно, – вяло ответил он. – Но, как бы то ни было, я провалился сквозь землю, – здесь он несколько оживился. – Я упал сюда, падал и падал, пока не оказался на обратной стороне земли.
– Вы имеете в виду, что пролетели насквозь через шар? Скажем, как если бы вы упали в Лондоне и появились на Мысе доброй надежды?
– Это мысль! Только я оказался здесь, в Нью-Йорке.
– А упали в?..
– Толком не помню, где-то на севере.
– Если посмотрите на карту, увидите северные страны, возможно, это что-то вам подскажет. Может, вы вспомните, где начали свое путешествие.
– Я так и думал. Медсестра принесла мне атлас, но я не смог отыскать в нем то место. Вот если бы у меня был глобус...
Бедняга. Я задумался, что могло вызвать у него такую странную галлюцинацию. И пока он говорил, я заинтересовался им самим. Он был в своем уме, совсем как я, за исключением того момента, что он настаивал на том, что провалился сквозь землю.
Будучи ребенком, я хотел прокопать туннель до Китая. Возможно, в детстве у этого человека была подобная мечта, а теперь, когда его память пропала, его сознание вернулось к детской идее. Сменив тему разговора, я выяснил, что передо мной хорошо образованный человек с аналитическим темпераментом, но это никак не помогло выяснить его личность. Он понимал это и от этого становился еще более жалким.
– Память ко мне еще вернется, – весело говорил он. – Врачи все объясняют асфазической амнезией, и у меня худший ее случай из всех ими виденных, так что пройдет какое-то время, прежде чем память ко мне вернется, и я узнаю, кто я такой.
– Вы понимаете все, что вам говорят?
– О, да. Я вполне самостоятелен, вот только не знаю, кто я и чем занимался до того, как провалился сквозь землю.
– Значит, – я попытался прибегнуть к помощи здравого смысла, – если вы можете рассуждать, то понимаете, что не могли провалиться сквозь землю. Ведь это невозможно.
– Знаю. Разум говорит мне: «Это невозможно». Но я знаю, что это произошло, и все тут.
– Через что-то вроде длинной норы, в мили длиной?
– Да.
– И кто выкопал нору?
– Она все время существовала. Предполагаю, это творение природы.
– Что-то вроде горной расщелины?
– Нет, скорее вроде шахты...
– Вот в чем дело, старина! Вы были шахтером, произошел обвал, который и повредил ваш рассудок... временно повредил.
– Но у шахты нет выхода внизу, под ней. А я долго падал прямо вниз, и пролетел сквозь толщу земли...
– И вы это ясно видели?
– Нет, там же было темно, это же в глубине земли!
Отговаривать его было безнадежно. Мы поговорили еще какое-то время, и во всем, что не касалось его наваждения, он был умен и сообразителен. Откуда бы ни взялась его странная идея об удивительном путешествии, он верил в нее, и ничто не могло поколебать эту веру.
– Что вы будете делать, когда выйдите из больницы? – спросил я.
– Вот уж не знаю. Но не могу отделаться от чувства, что мир что-то мне должен, особенно после того, как я пролетел через него!
Я рассмеялся, юмор был заразителен, и я почувствовал, что все с ним будет в порядке. Ему было около тридцати, и хотя он не был силачом, но казалось, что в нем есть крепкая жила. Он рассказал, что врачи заверили его в том, что здоровье вскоре вернется к нему, а вот насчет памяти они были не столь уверены.
– Ну что ж, – весело сказал он, – обойдусь без нее. Начну все с чистого листа. У меня нет даже имени!
– Вы можете взять себе имя в честь пережитого, – предложил я.
– Да, я уже придумал его. Возьму себе фамилию «Ривер» – ведь меня выловили в Ист-ривер.
– Как вы были одеты?