– В детективах на пистолетах всегда есть инициалы хозяев, – заметил я.
– Но не в реальной жизни. Но, конечно, есть регистрационный номер, но от него редко есть прок. И все же, подозреваю, пистолет сможет многое нам рассказать, и у меня аж пальцы чешутся, так хочется его увидеть!
– И когда же вы его получите?
– Я послал за ним юного Скэнлона. Он – живчик, и вернется так быстро, как только сможет. Вот увидите, я все разузнаю. Если стреляла женщина, то она обронила пистолет из-за нервов, но не мужчина!
Я предполагал, что он так скажет. Да это, по сути, было верное суждение. Мужчина не обронит пистолет, если только не пожелает навести подозрения на кого-то другого. Так я и сказал Мартину.
– Никого на том этаже нельзя заподозрить, – ответил он, – за исключением Родмана, хотя и это маловероятно.
– Родмана! – воскликнул я. – Но ведь он вскоре после убийства вошел в лифт на седьмом этаже.
– Да? – выпрямился начальник полиции. – Откуда вы это знаете?
– Видел его. Я как раз спускался в лифте Минни, чтобы увидеть Дженни…
– Когда это было?
– Спустя примерно десять минут после выстрела. Конечно, я вошел в лифт на двенадцатом этаже и, так как в нем не было никаких других пассажиров, я заговорил с Минни. Но на седьмом этаже вошел Родман, и мы прекратили разговор.
– Его офис на десятом, – пробормотал Мартин. – Предположим, только предположим, что он замешан – тогда он сбежал по лестнице на свой собственный этаж, затем, чуть позже, прогулялся до седьмого этажа и уже оттуда вызвал лифт…
– И нарочно оставил пистолет на собственном этаже!
– Да нет же! Он его случайно обронил.
– Но вы сами сказали, что мужчины так не поступают!
– Тьфу! Я много чего говорю, да и вы бы начали заговариваться, будь вы на моем месте!
– Итак, шеф, выходит, есть, что порасследовать, не дожидаясь сообщения из Бостона.
– А то как же! Прямо сейчас отправлю туда Хадсона. Он хороший сыщик, и разберется с делом Родмана. И если Хадсон ничего не найдет, то Родман даже и не узнает о том, что он что-то искал.
Вскоре Хадсон был должным образом отправлен на задание, и я вернулся в «Пуритэн Билдинг». Странно, что все это время я не забывал о Родмане, но все же у меня не было причины подозревать его. Я не знал, был ли он знаком с мистером Гейтли или нет, но я также доверял мнению старого Лиса Джима Хадсона, уж он-то сможет все выяснить, если, конечно, там есть, что выяснять.
К счастью, Родман отсутствовал, и его офис был заперт. Хадсон аккуратно поработал над замком и позволил мне войти вместе с ним внутрь.
Первым делом мне на глаза попалась висевшая на стене большая военная карта. К тому же, хоть карта и не была точно такой же, как карта из офиса мистера Гейтли, но висела она в точно таком же месте. То есть, поскольку кабинет Родмана находился точно под кабинетом президента банка, только двумя этажами ниже, и поскольку планировка офисов совпадала, и у Гейтли, и у Родмана карта висела в «третьем кабинете». Из этого можно было прийти к одному решению, которое сразу же пришло на ум и мне и Хадсону. Мы сняли карту, и за ней, конечно, оказалась небольшая дверь, находившаяся вровень со стеной – точно как в кабинете мистера Гейтли.
– Конечно, это секретный лифт, – тихо шепнул я Хадсону, ведь и у стен есть уши, тем более у этих.
– Ну и ну! Давайте откроем ее!
Он отворил дверь, и убедился, что она и впрямь ведет в шахту лифта, и там есть все необходимые кнопки, чтобы остановить его. Но сейчас сам лифт находился внизу, где был со дня убийства, и кнопки не работали.
– Ну, – нахмурился Хадсон, – вот мы и увидели, как все работает. Здесь творилось что-то странное!
Он осторожно закрыл дверь, повесил на нее карту, и удостоверившись что мы не оставили следов, вывел меня из офиса. Он попросил меня вернуться в мой кабинет и пообещал увидеться со мной позже. Когда он вернулся, то рассказал мне, что обошел все остальные офисы, мимо которых проходила шахта, но ни в одном из них не было входа в лифт.
– Доказывает ли это, что господа Гейтли и Родман были в сговоре, иначе с чего бы у мистера Родмана был доступ к секретному лифту? Вот в чем вопрос!
Было несколько вариантов. Родман мог занять свой офис уже после того, как лифт был построен, и никогда им не пользоваться. И карта в его кабинете могла всего лишь закрывать бесполезную дверь. Или, Родман мог быть личным другом мистера Гейтли и пользоваться лифтом для неформальных визитов. Или у мистера Гейтли могли быть посетители, которым было бы нежелательно открыто приходить к нему, и он мог договориться с Родманом, что они будут входить и выходить через его офис и пользоваться лифтом между десятым и двенадцатым этажами.
Я не доверял Родману, у меня не было для этого причин, но все же я не доверял ему – кстати, мои интуитивные выводы в отношении незнакомцев часто оказывались верными. Впрочем, на вопрос Джима Хадсона отвечать было необязательно – он сам на него ответил.
– Еще кое-что насчет мистера Гейтли, – объявил он. – Оно еще не стало явным, но до этого дойдет. Конечно, дойдет! Если мы сможем связать пистолет человека из Бостона с мистером Джорджем Родманом – прекрасно; а если не сможем, то Родмана все равно стоит допросить, как следует. Все-таки он должен рассказать про лифт.
– Интересно, – подала голос Нора, и Хадсон с интересом обернулся к ней – он всегда смотрел на нее так, как если бы полагался на ее предположения; во всяком случае, он всегда выслушивал их. – Мистер Брайс, мистер Родман похож на ту тень, что вы видели?
Я вспоминал.
– Да! – объявил я. – Он похож. Но, Хадсон, осторожно, это всего лишь воспоминания, и я могу ошибаться. Но как мне кажется, я припоминаю сходство между той тенью и головой Джорджа Родмана.
– Стоит провести эксперимент, – заявил старый Лис, решив подождать в моем офисе, пока Джордж Родман не вернется в свой кабинет.
Не знаю, как Хадсон убедил Родмана, но ведь не зря этого полицейского называли «лисом», и, в конце концов, я смог наблюдать на двери Эймоса Гейтли тень головы Родмана, в то время как Хадсон вовлек его в оживленный разговор.
Конечно, это не было полной реконструкцией событий на месте преступления, и я наблюдал лишь за тенями двух мужчин, но Хадсону удалось заставить Родмана принимать различные позы, и отбрасывать разнообразные тени. И когда все окончилось, и Хадсон вернулся в мой офис, я был вынужден ответить ему:
– Мистер Хадсон, если это не тот же человек, который ссорился с мистером Гейтли, то это его точная копия! Будь дело менее серьезным, я бы, не колеблясь, поклялся, что это тот же самый человек!
– Мистер Брайс, этого достаточно, – заявил старый Лис Джим Хадсон и отправился в участок писать отчет.
Глава X. Пенни Уайз и Зизи
Итак, на этом этапе в дело вступил Пеннингтон Уайз. Он охотно взялся за дело, так как эта загадка заинтересовала его, и, по счастливой случайности, он не был занят никаким другим расследованием. Он пообещал навестить мисс Рейнор, и поскольку она просила меня присутствовать при этом, я отправился в ее дом и добрался туда раньше Уайза.
– Каков он? – спросила Олив.
– Симпатичный, но не красавец. Уверен, он вам понравится независимо от того, сможет ли нам помочь или нет.
– Хорошо, если так, но все-таки я хочу, чтобы он разрешил наши загадки. Полагаю, вы думаете, что это ужасно, но я предпочла бы, чтобы мистер Уайз сначала нашел Эймори Мэннинга и только потом убийцу дядюшки Эймоса.
– Не виню вас за это. Конечно, нужно найти преступника, но я точно также хочу разыскать мистера Мэннинга.
– И как бы то ни было, полагаю, сейчас полиция думает, что это – мистер Родман.
– Они еще не дошли до того, чтобы прямо говорить об этом, но они собирают улики, и у них уже что-то есть. Все выглядит так, будто Родман замешан в каких-то делишках, а мистер Гейтли был как-то с этим связан, по крайней мере, в некоторой степени.
– Если это так, то он не знал, что это незаконные делишки, – твердо сказала Олив, и я не попытался разуверить ее.
Затем появился Пеннингтон Уайз. Когда он вошел в комнату, в его манерах не было никакой неловкости, и, как я и ожидал, он с первого взгляда понравился Олив. Но к ее удивлению, как, впрочем, и к моему, он был не один – его сопровождала девушка, практически девочка, которая замерла возле него. Олив вопросительно улыбнулась, и Уайз сказал:
– Это Зизи. Она со мной, и будет просто сидеть и слушать наш разговор.
Девушка была словно очарована. Худое телосложение сопровождалось гибкостью, благодаря чему каждое ее движение выглядело очень изящным, а благодарная улыбка – приветливой. У нее были темные волосы и черные глаза, они искрились и танцевали от возбуждения. Но она ни сказала ни слова, лишь легко поклонившись и приняв предложенный Олив стул. Она тихо села, сложив руки на коленях. На ней был черный костюм с лисьим мехом. Расстегнув меховой воротник, она обнажила черную блузку из тонкого и мягкого материала, облегавшего стройное горло. Все ее движения были учтивы, и она смущенно молчала, когда Уайз продолжил разговор.
– Я знаю, о чем писали газеты, и я хотел бы, чтобы вы рассказали мне все остальное. У меня есть чувство, что существует больше улик, чем известно широкой общественности. Прежде всего, считаете ли вы, что мистер Родман виновен?
Он обращался, в основном, к Олив, но вопросительно взглянул и в мою сторону.
– Совершенно не знаю, – ответила Олив. – Не могу поверить, что Эймос Гейтли мог участвовать в чем-то незаконном. Его честность и достоинство неоспоримы, я достаточно хорошо знала его, чтобы это утверждать.
– В какого рода махинациях обвиняют Родмана? – поинтересовался Уайз.
– Кажется, никто не может сказать, – ответил я, а Олив кивнула. – Я спрашивал у полиции, но они не ответили, в чем его подозревают. Но я думаю, это что-то серьезное, и они нападут на его след, как только смогут.
– Понимаете, – вставила Олив, – если мистер Родман плохой человек, то он мог убедить мистера Гейтли, что все хорошо, тогда как происходило что-то плохое.