– Вы говорили, что его нашли в реке?
– Да, его, утонувшего и обмороженного, как тогда предполагалось, подобрало буксирное судно. Его доставили в морг, но он, по счастью, оттаял и проявил признаки жизни. Они потрудились над ним, вернули его к жизни и отправили в Белльвью, где он стал своего рода знаменитостью.
– Никакой одежды или чего-то, по чему его можно было бы идентифицировать?
– Никакой. Всего несколько клочков белья, но ничего такого, что могло бы куда-то вывести.
– Что произошло с его одеждой?
– Никто не знает. Когда его нашли, он был без сознания и почти полностью обнажен, если не считать каких-то обрывков белья.
– Эти обрывки сохранились?
– О, да. Но они ничего не значат. Совершенно обычная ткань, без каких-либо индивидуальных особенностей.
– Где именно его выловили?
– Не знаю точно, но полагаю, недалеко от морга. Это произошло в день убийства Гейтли, поэтому я запомнил дату. Было ужасно холодно, река была полна льда, и просто удивительно, что он не умер, а был только оглушен.
– Он был оглушен?
– Я не уверен, но он был без сознания и чуть ли не замерз до смерти.
– А что с его памятью?
– Сейчас она в полном порядке, за исключением того момента, что он не может вспомнить, кто он.
– Ну, это байка.
– Нет. Когда вы увидите его, вы так не скажете. Когда я говорю, что его память в полном порядке, я имею в виду, что он помнит все, о чем читал и что изучал. Но вот личные воспоминания покинули его. Он не помнит ни дом, ни друзей, ни то, кто он такой.
– Вы не смогли догадаться, чем он занимался прежде?
– Нет. Возможно, вы сможете. Он умеет рисовать, и он хорошо начитан, вот и все, что я знаю.
К этому времени мы дошли до моей квартиры, и, поднявшись в нее, мы обнаружили, что Кейс Риверс уже ждет нас. Я выразил досаду из-за своей нерасторопности, но он отмахнулся от извинений.
– Все в порядке, – улыбнулся Риверс. – Я просмотрел вашу библиотеку и смог занять время, которого у меня предостаточно.
Я представил двух мужчин друг другу и сообщил Риверсу, что Уайз – это тот известный детектив, о котором я упоминал.
– Я, в самом деле, рад познакомиться, – уверенно сказал Риверс, – если вы сможете выяснить, кто я, то буду премного обязан. Предоставляю вам себя в качестве улики.
– У вас есть фотография Эймори Мэннинга? – резко спросил Уайз.
Я передал ему газету, на первой полосе которой был изображен Мэннинг и приводился рассказ о его таинственном исчезновении. Уайз изучил портрет и сравнил его с внешностью Риверса.
– Совершенно не похож, – разочарованно заключил он.
– Ни капли, – рассмеялся Риверс. – Жаль, что я не могу влезть в шкуру того парня. Как видите, я человек издалека.
– Расскажите о вашем путешествии, – попросил Уайз.
– Не могу много рассказать, но что я знаю наверняка, так это что я не потерплю смеха над собой, так что предупреждаю вас заранее!
Риверс выказал решимость, которая мне нравилась. Он доказал, что я был прав, заключив, что у него сильный характер. Он, как и все, принимал шутки, но только не над его историей о падении сквозь землю.
– Я не знаю, где и когда началось мое путешествие, но я отчетливо помню долгое падение сквозь темную толщу земли. Это кажется невозможным, но я знаю, что прибыл из далекой северной страны, а в конце оказался здесь, в Нью-Йорке. Меня нашли в реке, но как я туда попал, я не знаю.
– В начале пути вы были одеты?
– Могу лишь предположить, что да. Ведь я обычный, порядочный человек, и не думаю, что мог бы сознательно отправиться в путешествие раздетым! Но я не сомневаюсь: барахтанье в ледяной реке было мне вместо одежды. Как говорил древний моряк: «Лед был здесь, лед был там, все было во льду. Он трещал, рычал и завывал, словно в экстазе». Как видите, я еще помню школьную хрестоматию.
– Интересная цитата. Возможно, вы – поэт…
– Ну, с тех пор, как я пришел в себя, стихи я не слагал.
– И еще один любопытный момент, – продолжил детектив. – Многие жертвы афазии не могут вспомнить слова. Но у вас прекрасная речь и хороший словарный запас.
– Согласен с этим, – Риверс выглядел устало, как если бы он утомился от размышлений о своей доле. – Ну, сменим тему. Мистер Уайз, вы продвигаетесь в расследовании убийства?
– Убийцу мы еще не поймали, но, мистер Риверс, у нас было удачное начало. Вы знаете об этом деле?
– Только из газет и той информации, которой поделился мистер Брайс. Я очень заинтересовался, не рассказывайте этого другим сыщикам, но мне кажется, что у меня наклонности детектива.
Пеннингтон Уайз улыбнулся.
– В этом вы не одиноки, – сказал он, но до того добродушно, что Риверс не обиделся.
– Полагаю, отблески вашей славы заставляют всех ваших собеседников чувствовать что-то такое. Ну, дедуля, будете выкорчевывать пень, можете на меня опереться, мне уже почти семь.
Затем мы втроем обсудили дело, и хотя Риверс не сказал ничего особенно важного, но он проявил глубокое понимание и так разумно отвечал на теории и предположения Уайза, что вскоре они подружились. Объявленное вознаграждение вызвало у Риверса дополнительный энтузиазм.
– Я получу его! При всем уважении к вам, мистер Уайз, я обойду вас! Не говорите, что я не предупреждал! Все сказанное вами будет использовано против вас! Если есть что-то, что мне нужнее, чем другим, то это десять тысяч долларов, а здесь даже двадцать! На сцену выходит Риверс, молниеносный детектив!
Пеннингтон Уайз рассмеялся, ничуть не обидевшись.
– Дерзайте! Предлагаю сделку: вы работаете со мной, а я – с вами. Если мы найдем Мэннинга, убийцу, или их обоих, то награда или обе награды – ваши. А я удовольствуюсь обычной платой.
– По рукам! – возликовал Кейс Риверс. – Возможно, Мэннинг и есть убийца, – глубокомысленно добавил он.
– Нет, – вставил я. – Так не годится. Мэннинг любит мисс Рейнор, и у него нет причин убивать ее опекуна.
– Но опекун не одобрял Мэннинга в качестве жениха, – сказал Риверс.
– Нет, но я знаю Мэннинга, а вы его не знаете. Хотя, конечно, я знаком с ним лишь поверхностно. Но я уверен, что он не стал бы стрелять в финансиста только из-за того, что тот косо на него смотрел.
– Хорошо, пусть все будет так, как вы говорите. Но вы же знаете, я только начал. И, кстати, я ведь сегодня должен найти работу, не так ли?
Он заинтересованно взглянул на меня, но ответил ему Уайз.
– Риверс, подождите немного. Если согласитесь, то я на пару недель одолжу вам денег, чтобы вы смогли помочь мне. Как незнакомец, вы сможете появляться в тех местах, где меня знают в лицо. Затем, когда вы получите оба вознаграждения, то вы сможете вернуть мне долг. А если вы не сможете добыть те десять тысяч долларов, то я отдам расписку.
– Отлично, я с вами! – сказал Риверс после недолгого обдумывания.
Стук в дверь известил о прибытии Норы, а вместе с ней пришла и Дженни Бойд. Не то, чтобы последняя шла неохотно – кажется, она очень хотела войти, но на ее накрашенном личике была упрямая гримаса, а губы недовольно сжались.
– Дженни знает, кто «Звено», но не говорит, – первым делом объявила Нора.
– Ну, значит, скажет, – Пеннингтон Уайз подмигнул девушке. Его подмигивание как бы говорило: «Мы понимаем друг друга».
Поскольку они не встречались прежде, я присмотрелся к тому, как Дженни воспримет его, и, к моему удивлению, она выглядела испуганно. Уайз также заметил это; конечно, он того и добивался, но уже через мгновение Дженни пришла в себя, и к ней вернулась былая дерзость.
– Я ничего не знаю наверняка, и не хочу, чтобы кто-то попал в неприятности и оказался заподозренным.
– Вы не втянете ее в неприятности, – заверил ее Уайз, – если только она не создала их сама себе. Давайте сыграем, поговорим загадками.
Дженни взглянула на заразительную улыбку сыщика и улыбнулась в ответ.
– Вот в чем игра, – продолжил Уайз. – Я, конечно, не знаю, о ком думаете вы, а вы не знаете, о ком думаю я. Сыграем так. Я говорю: «Я знаю, это умная женщина». Затем вы делаете подобное заявление.
Увлекшись его манерой, Дженни почти недовольно сказала:
– Я знаю, что она – преступница!
– Я знаю, что она симпатична, – продолжил Уайз.
– А я знаю, что нет! – оборвала его Дженни.
– Я знаю, что она брюнетка, хорошо одета и у нее есть скарабей-булавка.
– Я тоже это знаю, – выпалила Дженни.
– Нет, так не годится. Вы должны знать что-то, отличное от моих знаний.
– Хорошо, я знаю, что она дружит с мистером Родманом.
– И мистером Гейтли, – добавил Уайз.
– О, нет, сэр, я так не думаю! – изумилась Дженни.
– Хорошо, я знаю, что она работает на телеграфе.
– Да. И я знаю, что она тратит много денег. Больше тратит, чем зарабатывает.
– Я знаю, что она – хорошая девушка.
– О, да, сэр. Именно так. Но она…
– Она курит сигареты.
– Да, вот именно. Ох, я думаю, это ужасно.
– Хорошо, теперь ваша очередь. Вы знаете, что она – «Звено»?
– Знаю, что ее так называют, но это не ее постоянное прозвище, и я не знаю, что оно значит.
– Где она?
– Вы имеете в виду, где она работает?
– Да.
– В офисе компании… – Здесь Дженни назвала Уайзу адрес.
– Хорошо. Молчите! Нет смысла рассказывать всем!
Пенни обернулся к телефону и сказал мне:
– Нет, Брайс, лучше вы. Позвоните в участок и велите шефу полиции арестовать… как ее имя, Дженни?
– Я… я этого не говорила, – к девушке вернулась осторожность.
– Тогда скажите сейчас, – приказал Уайз. – Я все равно знаю. Оно начинается с «С».
– Да, сэр, ее имя начинается с «С».
– А фамилия – с «К». Видите, я знаю! Ну, говорите!
– Сэди Кент, – прошептала Дженни, нервы которой начали пошаливать от сознания того, что она сделала.
– Да, конечно. Сэди Кент. Звоните, Брайс. А затем отправляйтесь на телеграф. Встретьте там полицию. Быстро!
Я поспешил. Если нужно, то рука закона действует быстро. Через полчаса Сэди Кент была арестована по обвинению в краже и передаче немецкому МИДу конфиденциальной информации из вашингтонских телеграмм заводам и пароходным компаниям. При задержании девушка (или скорее, женщина) попыталась блефовать, но тщетно. Она была взята под стражу, и все ее просьбы были отклонены. Все, кроме одной. Она так умоляла, чтобы ей позволили позвонить матери, что Хадсон смягчился.