Валландер задумался – как двигаться дальше? Вопросов было много. Слишком много. И он не мог решить, какой из них важнее.
– Эти две теневые фигуры – кто они? – наконец спросил он.
Курт Стрём посмотрел на него с одобрительным удивлением.
– Хорошее определение, – сказал он. – От тебя не ожидал.
– В тот вечер, что я говорил с Хардербергом, я видел двоих парней в холле, – сказал Валландер. – Они прятались в тени под лестницей. Но я видел их и в первый раз, когда Хардерберга не было. Кто они?
Стрём задумчиво проследил за струйкой дыма от сигареты.
– На этот вопрос я отвечу, – сказал он наконец. – Но он же и будет последним. Давай считать пробу товара законченной.
– Если ответ меня устроит, – уточнил Валландер.
– Одного зовут Ричард Толпин. Он родился в Южной Африке. Солдат, вернее, наемник. За последние годы не было ни одной войны и ни одного конфликта в Африке, где бы он не дрался на одной из сторон.
– На какой?
– Которая лучше платит. Но все могло кончиться плохо. Когда Ангола в тысяча девятьсот семьдесят пятом году вышибла португальцев, в плен взяли около двадцати наемников. Их всех судили, пятнадцать человек приговорили к смертной казни. Среди них был и Ричард Толпин. Четырнадцать расстреляли. Почему Толпина оставили в живых, никто не знает.
– Сколько ему лет?
– Около сорока. В отличной форме. Каратист. Превосходный стрелок.
– А второй?
– Этот из Бельгии. Морис Обадья. Тоже легионер. Он помоложе – тридцать четыре или тридцать пять. Больше я о нем ничего не знаю.
– А чем они занимаются в замке?
– Они называются «советники по особым вопросам». По сути – телохранители Хардерберга. Более ловких и опасных парней не найти. К тому же Хардербергу явно нравится их общество.
– Откуда ты знаешь?
– Они иногда по ночам устраивают тренировки по стрельбе в парке. Палят по довольно своеобразным мишеням.
– Что за мишени?
– Человеческие манекены. Куклы. В натуральную величину.
– И Альфред Хардерберг тоже принимает в этом участие?
– Да. Иной раз это продолжается всю ночь.
– Не знаешь ли ты, есть ли у кого-нибудь из этих двоих пистолет марки «бернаделли»?
– Они из тех людей, от которых лучше держаться подальше. И от их оружия тоже.
– У них должна быть лицензия на ношение оружия.
Стрём улыбнулся:
– Только если они находятся в Швеции.
Валландер поднял брови:
– Что ты хочешь сказать? Фарнхольмский замок, по-моему, находится в Швеции, а не в Анголе.
– Вот это и хочу сказать. Официально они никогда в Швецию не приезжали. Значит, их здесь нет.
Он тщательно погасил сигарету.
– В замке есть вертолетная площадка, – сказал он. – Иногда по ночам зажигаются подземные прожекторы, и приземляется вертолет. Иногда два. Они садятся и взлетают – всегда до рассвета. Вертолет, когда он летит низко, радаром засечь невозможно. Когда Хардерберг улетает на своем «Гольфстриме», Толпин и Обадья тоже исчезают, обычно на день раньше. На вертолете. Потом они где-то встречаются. Может быть, в Берлине – вертолеты зарегистрированы там. И тем же путем возвращаются. То есть ни один пограничный пункт они не пересекают.
Валландер задумчиво кивнул.
– И последний вопрос, – сказал он. – Откуда ты все это знаешь? Ты сидишь в своей будке у ворот и наверняка не можешь болтаться по всему замку.
– На этот вопрос, – серьезно сказал Стрём, – я отвечать не стану. Будем считать, что это профессиональная тайна.
– Ты получишь свою характеристику, – сказал Валландер. – Когда ты будешь в замке?
– Сегодня вечером. Я начинаю в семь и работаю три ночи подряд.
– В три я приеду опять, – сказал Валландер, посмотрев на часы, – и покажу тебе кое-что. Тогда и задам вопрос.
Стрём поднялся и, осторожно отодвинув штору, посмотрел в окно.
– За тобой кто-то следит? – спросил Валландер.
– Осторожность не помешает. Думаю, что тебя этому тоже научили.
Валландер поспешил к машине и поехал прямо в управление. Остановился у окошка в приемной и попросил Эббу немедленно созвать следственную группу на оперативку.
– У тебя такой вид, словно за тобой кто-то гонится, – сказала Эбба. – Случилось что-нибудь?
– Да, – ответил он. – Наконец-то что-то случилось. И не забудь позвонить Нюбергу, я хочу, чтобы он тоже присутствовал.
Они собрались через двадцать минут. Правда, Эббе не удалось найти Ханссона – он рано утром куда-то ушел. Пер Окесон и Бьорк появились в самый последний момент, когда Валландер решил никого больше не ждать. Он рассказал о встрече со Стрёмом в доме на Свартавеген, умолчав, разумеется, об их соглашении. Уныние, охватившее группу в последние дни, казалось, сменилось некоторым интересом, хотя большинство отнеслось к рассказу Валландера с сомнением – это ясно читалось на их лицах. Он подумал, что похож на футбольного тренера, пытающегося убедить команду, что в очередном матче их ждет непременный успех, хотя за последние полгода они проиграли все матчи до единого.
– Я верю ему, – закончил он. – Думаю, Курт Стрём может оказаться нам очень полезным.
Пер Окесон покачал головой.
– Мне это не нравится, – сказал он. – Получается, что сомнительной репутации тип, которого вышибли из полиции, теперь наш единственный спаситель.
– У нас есть альтернатива? – спросил Валландер. – К тому же мы не делаем ничего противозаконного. Он сам нас нашел, а не мы его.
Но Бьорк был еще более категоричен.
– Ни в коем случае, – сказал он. – Мы не можем пользоваться услугами такого информатора. Если из этого ничего не выйдет и об этом узнают журналисты, будет грандиозный скандал. Начальство разорвет меня на куски.
– Они могут рвать на куски меня, – сказал Валландер, – потому что я убежден, что Стрём не врет. Он хочет нам помочь. И, пока мы не нарушаем закон, ни о каком скандале и речи быть не может.
– Я представляю себе газетные заголовки, – сказал Бьорк. – Ничего хорошего.
– А я представляю себе другие заголовки, – возразил Валландер. – О том, что полиция не в состоянии раскрыть еще два убийства.
– Странно, что он ничего не хочет взамен, – вмешался Мартинссон, сообразив, что разговор вот-вот перейдет в ссору. – Можно ли верить, что его злость по поводу увольнения – достаточный мотив, чтобы помогать полиции, которую он ненавидит?
– Это верно, – сказал Валландер. – Полицию он ненавидит. Но мне все равно кажется, что он говорил искренне.
В комнате стало тихо. Пер Окесон, обдумывая ситуацию, теребил верхнюю губу.
– Ты не ответил на вопрос Мартинссона, – сказал он.
– Взамен он ничего не требует, – соврал Валландер.
– И что ты хочешь от него узнать?
Валландер кивнул головой в сторону Нюберга – тот молча сидел рядом с Анн Бритт Хёглунд.
– Стен Торстенссон был убит пулями из пистолета марки «бернаделли», – сказал он. – Нюберг говорит, что это очень редкое оружие. Я хочу, чтобы Стрём узнал, нет ли такого пистолета у кого-то из охраны Хардерберга. Тогда мы спокойно можем ехать в замок и брать владельца оружия.
– Мы и так это можем сделать, – сказал Пер Окесон. – Вооруженные люди, нелегально проникшие в страну. Для меня этого достаточно.
– И дальше что? – спросил Валландер. – Допустим, мы их возьмем и вышлем, если все подтвердится. То есть мы положим все яйца в одну корзину и торжественно шваркнем ее о землю. Прежде чем вмешиваться, мы должны по крайней мере узнать, есть ли у кого-нибудь из них такое оружие.
– Неплохо бы заполучить и отпечатки пальцев, – вдруг сказал Нюберг. – Тогда мы сможем прогнать их через базы данных Интерпола и Европола.
Валландер кивнул. Про отпечатки пальцев он не подумал.
Пер Окесон продолжал массировать верхнюю губу.
– Что у тебя еще? – спросил он Валландера.
– Ничего. Пока.
Он прекрасно знал, что балансирует на проволоке и в любой момент может с нее свалиться. Если он переборщит, Пер может запретить все контакты со Стрёмом. Или начнется бесконечная дискуссия, и они опоздают. Поэтому он решил пока умолчать о своих соображениях.
Пер Окесон все еще обдумывал решение. Валландер поглядел на Нюберга и Анн Бритт. Она улыбнулась, а Нюберг почти незаметно кивнул. «Они все поняли, – подумал он. – Они знают, что я думаю, и они меня поддерживают».
Окесон наконец принял решение. Он оставил в покое губу и сказал:
– На этот раз – да. Но только на этот раз. В дальнейшем никаких контактов с Куртом Стрёмом без моего ведома. И, прежде чем одобрить дальнейшее его содействие, я хочу знать, какие вопросы вы собираетесь ему задавать. И вы должны считаться с тем, что я могу сказать «нет».
– Конечно, – сказал Валландер. – Я почти уверен, что одним разом все и ограничится.
После оперативки он попросил Нюберга и Анн Бритт Хёглунд зайти к нему в кабинет.
– Я видел, что вы меня поняли, – сказал он, плотно закрыв дверь. – И, поскольку никто из вас ничего не сказал, я предполагаю, что вы со мной согласны. Мы пойдем дальше, чем разрешил Окесон.
– Пластмассовый контейнер, – сказал Нюберг. – Если бы Стрём нашел в замке такой же, я сказал бы ему спасибо.
– Вот именно. Контейнер – самое важное вещественное доказательство из всего, что мы имеем. А может быть, и единственное – как посмотреть.
– А как он его вынесет? – поинтересовалась Анн Бритт.
Валландер и Нюберг обменялись взглядами – они поняли друг друга.
– Мы думаем, что контейнер, найденный в машине Торстенссона, был заменен. Мы можем сделать так же.
– Я должна была бы и сама до этого дойти, – сказала она грустно. – Я слишком медленно соображаю.
– Это Валландер иногда соображает слишком быстро, – меланхолично сказал Нюберг.
– Контейнер мне нужен прямо сейчас. Я встречаюсь со Стрёмом сегодня в три.
Нюберг вышел. Анн Бритт задержалась в дверях.
– Что он хотел? – спросила она.
– Не знаю, – честно признался Валландер. – Он утверждает, что ему достаточно хорошей полицейской характеристики. Но мне кажется, за этим что-то скрывается.