А в довершение ко всему у него выпадают волосы. Главное достоинство, прекрасно служившее ему столько лет: волосы, красиво падавшие на лоб, когда он на свидании небрежно проводил по ним рукой, зная наверняка, что получится отлично. И вот с ними случилась беда. Редеют, седеют, отступают ото лба. Как раз когда он снова стал холостяком.
Когда Лэнсу дают в руки оружие, он иногда подумывает, не всадить ли себе пулю в голову.
Надо бы, пожалуй, немножко поработать.
Лэнс закрывает страничку недвижимости «Удачный переезд» и открывает почту. Сколько хлама – он ведь работал и на МИ-5, и на МИ-6. В электронном ящике – инструкции по безопасности вперемешку с результатами конкурса по домашней выпечке, устроенного отделом по работе с Китаем.
А вот письмо от Сью. Она сидит в десяти футах от него, за открытой дверью. Ну и ладно. Не мог бы он вечером проверить документы доктора Картер из морга? И прислать ей отчет? Разумеется. Сью в напряжении, это заметно. Ей ведь предстоит расхлебывать всю эту кашу.
Уже несколько дней в ее кабинет ходят седые посетители. Возрастом по виду примерно как Сью, чуть за шестьдесят, только они мужчины, а потому и чином повыше. Так было всегда, так и осталось, что бы ни твердили глянцевые брошюрки. Лэнс сознает, что для сорокадвухлетнего мужчины в МИ-5 он первостатейный неудачник. Но еще не поздно все исправить, и, пожалуй, пора этим заняться.
Выяснив, что конкурс в столовой МИ-6 выиграла Прия Гелани из отдела по борьбе с терроризмом (тема письма: «Как вам такие шпионы?»), он переходит к сообщению о рейсе из нью-джерсийского аэропорта Тетерборо и кликает «развернуть».
У Сью Рирдон отличная репутация. Если где возникала проблема, она ее выявляла, потом определяла ее виновника и создавала проблемы ему. Она была жесткой до жестокости – так сказывается на людях эта работа. Но последнее расследование обернулось катастрофой. Гибель двух оперативников на конспиративной квартире? И один из них – главный подозреваемый в другом расследовании? Понятно, почему в кабинет Сью зачастили седовласые мужчины.
В списке пассажиров на рейс отмечен некий Андре Ричардсон. Рейс компании «Гольфстрим» G65R вылетает из Тетерборо и прибывает в Фарнборо в понедельник в восемь утра.
Лэнс закрывает почту и, подойдя к двери, стучится. Сью поднимает голову, закрывает то, что просматривала на экране. Каталог косметики? Картинки с лошадками?
– Лэнс?
– В воскресенье из Нью-Джерси вылетает некий Андре Ричардсон – как мы знаем, под этим псевдонимом скрывается Фрэнк Андрад – младший. Он сядет в Фарнборо – не так уж далеко от нас и от дома Мартина Ломакса.
– Итак, владелец пропавших алмазов навещает человека, у которого их украли?
– М-м-м, – согласно мычит Лэнс. И задумывается о Прие Гелани. Она по-прежнему одинока? Пора ему туда возвращаться – не важно, с волосами или без. – Может, мне на следующей неделе присоединиться к группе наблюдения, мэм? Чтобы они ничего не упустили.
– Хорошая мысль, Лэнс. Они базируются в Андовере. Вы не против там пожить?
Целая неделя вдали от квартирки в Бэлхеме. Неделя без поездов и без этого кабинета. А вдруг в конце его ждут слава и алмазы?
– Да, мэм, – кивает Лэнс и вскидывает руку к волосам, но тут же спохватывается.
Глава 41
Элизабет не сентиментальна, и все-таки…
Ей предстоит выяснить, жив ли ее бывший муж. Дугласа она знает – или знала? – достаточно хорошо, чтобы не сомневаться: ни единой душе он не выдал бы подлинного местонахождения алмазов. И если он проложил ложный след, то это отличный ложный след. О ячейке 531 никому не известно. Это была тайна, скрытая в дупле дерева на холме над Куперсчейзом.
Если в ячейке нет алмазов, значит, они у Дугласа.
Если алмазы там, значит, Дуглас их не забрал. Следовательно, Дуглас мертв. Ну и день ей предстоит!
Если Дуглас жив, он в бегах и очень богат. И конечно, если Дуглас жив, это он убил Поппи. Убил Поппи и подложил вместо своего неизвестно где добытый труп. Между прочим, свежий труп, это сразу видно. Не то что труп Маркуса Кармайкла, выловленный в Темзе много лет назад. К Маркусу Кармайклу никто не присматривался, у всех хватало других дел. А тело Дугласа Элизабет видела. Рассмотрела вблизи. Совсем свежее. Так, может быть, Дуглас убил двоих? Другого способа уйти у него не было.
Так что по большому счету Элизабет надеется, что Дуглас мертв. Не в обиду ему, но она предпочла бы мертвого вора живому убийце.
В микроавтобусе все места заняты. Шофер Карлито свесил за окошко руку с сигаретой. Здесь никто не возражает против курения. А Карлито в качестве ответной любезности не требует непременно пристегиваться. Все как в семидесятые: хотите вы умереть от рака легких или в автомобильной аварии – это ваше дело.
Джойс помалкивает, что на нее непохоже. Это выбивает из колеи.
Сперва Элизабет решила, что это из-за Поппи. Джойс с Поппи сошлись, это очевидно. Или из-за Шивон? Тяжело находиться рядом с материнским горем.
Но вскоре Элизабет вспоминает, что в прошлый раз вместе с ними в этом микроавтобусе ехал Бернард. На заднем сиденье, как раз перед тем, как они с Джойс сблизились. Джойс тоскует по нему, хотя никогда не вспоминает вслух. Так же, как обе никогда не обсуждают Стефана и Пенни. А о чем, собственно, они с Джойс говорят? За окнами автобуса сменяются английские пейзажи.
– О чем мы с тобой разговариваем, Джойс? – спрашивает Элизабет.
Джойс вспоминает:
– Большей частью об убийствах, да? С тех пор, как познакомились.
– Пожалуй, что так, – кивает Элизабет. – А о чем мы станем говорить, когда убийств не будет?
– Ну, что-нибудь придумаем.
Джойс снова смотрит в окно. Элизабет не нравится видеть подругу несчастной. О чем говорят в таких случаях нормальные люди? Ничего в голову не приходит.
– Хочешь, поговорим о Бернарде?
Джойс поворачивается к ней и слабо улыбается:
– Нет, спасибо.
Она опять отворачивается к окну, но кладет ладонь на руку Элизабет.
– Хочешь, поговорим о Стефане? – предлагает Джойс.
– Нет, спасибо, – отвечает Элизабет.
Джойс сжимает ее руку и не убирает свою. Элизабет опускает глаза на браслетик дружбы. Весьма уродливое изделие, но для нее оно много значит. В жизни Элизабет были одноклассники, родственники, преподаватели, коллеги, мужья. С друзьями все обстояло сложнее. Чего хотят от тебя друзья? Чего ждут? Ее блестящий ум не находит ответов.
Вчера ночью они засиделись со Стефаном до четырех утра; он хвастался какими-то горными восхождениями молодости. Она тогда придумала еще более высокие горы, на которые забиралась «без помощи шерпов, милый», а он следом поднял ставку и взобрался уже на Эверест без шерпов и без кислорода, она же затащила на Эверест рояль, и оба захихикали. Это, конечно, любовь, но и дружба тоже. Стефан – первый из ее знакомых, который отказался принимать ее всерьез.
Джойс не принимает ее всерьез. И Ибрагим не принимает. И уж конечно, Рон.
Они ее уважают, рассуждает Элизабет, они знают, что на нее можно положиться, они о ней заботятся… – ее пробирает дрожь, – но всерьез не принимают. Как знать, может, в том и состоит весь секрет?
Кстати, если уж она об этом задумалась, Крис и Донна ее тоже всерьез не принимают. Сначала Стефан, потом Клуб убийств по четвергам, теперь Крис и Донна? Откуда такой вал народа, не ведущегося на ее непринужденный блеск и бьющую в глаза компетентность?
Конечно, она знает ответ. Познакомившись со Стефаном, она сама стала менее серьезно относиться к себе. И тогда словно открылась дверь, в которую входят настоящие друзья. И они вошли. Она в ответ пожимает руку Джойс.
– Знаешь, я хотела бы поговорить о Стефане. Просто пока не знаю как.
Джойс поворачивается и улыбается своей подруге:
– Ну, у меня всегда чайник на плите.
Микроавтобус останавливается перед «Риманом», и все собирают вещи. Карлито разворачивается лицом к салону:
– Жду вас через три часа. Не воруйте жвачку в магазинах и не рисуйте на стенах.
Элизабет, поднявшись, подталкивает Джойс к выходу. Та, выходя, шепчет ей:
– Пока не заговорили о нынешнем муже, проверим, умер ли бывший.
– Да, давай проверим, – соглашается Элизабет.
Вот для чего нужны друзья.
От «Римана» до вокзала – десять минут пешком в сторону набережной. Здесь магазины редеют, и Файрхэвен выглядит попроще. Улица идет мимо гаражей, туда-сюда снуют подростки на велосипедах. Файрхэвен уже тронула осень, он готовится к зиме: нет приезжих, нет туристов, всем приходится зарабатывать на чем-то другом. Элизабет уверена: если открыть все запертые гаражи, там найдется на что посмотреть.
Рассказывать ли Сью Рирдон о письме? Конечно, надо бы рассказать, это глупый вопрос, но Элизабет хочет сама открыть ячейку. Сью должна понять. А если не поймет, еще будет время об этом подумать. Элизабет подозревает, что Сью не станет так уж ворчать, если ей вручат мешочек с алмазами.
На подходе к вокзалу они проходят «Ле пон нуар», бывший «Блэкбридж». О «Блэкбрижде» им немало рассказывал сын Рона Джейсон. Давненько они не видели Джейсона. Он встречается с дочкой Гордона Плейфейра, Карен, и, по слухам, вполне счастлив. Чем больше любви, тем лучше, полагает в последнее время Элизабет.
Они подходят к Файрхэвенскому вокзалу. Здесь все так, как описывала Джойс. Утренний наплыв пассажиров схлынул, но и сейчас довольно оживленно. У всех свои дела. Студенты с рюкзачками ищут нужную платформу, мужчины в костюмах бегут на пересадку, дошкольники в колясках плачут, выпрашивая сладости.
А старая дурная шпионка с подругой, переводя взгляды с одного станционного указателя на другой, ищут украденные у нью-йоркской мафии алмазы стоимостью в двадцать миллионов фунтов.
Элизабет наконец обнаруживает стрелку «камера хранения».
Глава 42
Рон сидит на заднем сиденье такси рядом с внуком Кендриком. Он всегда вызывает одного и того же таксиста, Марка, потому что Марк болеет за «Вест Хэм», а на заднем стекле у него прилеплен стикер «Голосуй за лейбористов».