Об этом размышлял старший криминальный ассистент Леннарт Колльберг, когда сворачивал на Шёльдгатан и проезжал мимо площадки для игры в гольф недалеко от ночлежки. Он остановил автомобиль и вошел в парк Тантолунден по одной из тех дорожек, которые вели на вершину холма.
Начинало смеркаться, и в парке не было ни души. Однако тем не менее на улице, несмотря ни на что, играло много детей, ведь в конце концов нельзя же держать всех детей взаперти только потому, что по городу бродит убийца. Колльберг залез в редкие кусты и встал правой ногой на пень. Перед ним открывался вид на жилой массив за парком, и кроме того, он видел место, где пять дней назад лежала мертвая девочка.
Он не знал, привела его сюда какая-то особая причина или он заехал сюда только потому, что это был самый большой парк в центре города и что это было ему по пути. Вдали он увидел несколько детей постарше, наверняка лет тринадцати-четырнадцати. Он стоял неподвижно, чего-то ожидая. Чего, он не знал; очевидно, того, что дети постепенно будут уходить домой. Он очень устал. Время от времени у него темнело в глазах.
Колльберг был невооружен. Вопреки распространяющемуся бандитскому менталитету и непрерывно растущей жестокости насильственных преступлений, он относился к тем, кто придерживался мнения, что полиция должна полностью разоружиться, и сам носил пистолет лишь в крайних случаях и, как правило, только тогда, когда получал на это прямой приказ.
По высокой железнодорожной насыпи медленно прогрохотал товарный поезд, и только тогда, когда стук колес стал тише и начал исчезать, Колльберг понял, что в кустах он не один.
Он лежал на животе в покрытой росой траве, чувствовал во рту горечь и знал, что кто-то очень сильно ударил его сзади по затылку, явно каким-то орудием.
Человек, напавший на Колльберга, допустил серьезную ошибку. Случалось, что иногда люди допускали такие ошибки и не одному из них это стоило очень дорого.
Кроме того, этот человек, нанося удар, перенес вес тела на одну ногу и еще не восстановил равновесие, а Колльбергу хватило всего лишь двух секунд, чтобы перекатиться на спину и сбить напавшего на землю. Это был прекрасный прием, потому что нападавший грохнулся во весь рост, однако ни о чем другом Колльберг подумать не успел, так как выяснил, что там есть еще один. Другой противник, с изумленным лицом, засунул правую руку в карман, и вид у него стал еще более ошеломленным, когда Колльберг, все еще стоя на коленях, схватил его за руку и быстро скрутил ее.
Это был захват, который легко мог вывихнуть или даже сломать руку, если бы Колльберг посреди приема не остановился и не удовлетворился тем, что швырнул мужчину на спину в кусты.
Мужчина, который ударил его, сидел на земле, кривился и левой рукой осторожно ощупывал правое плечо. Он так быстро упал, что выронил из руки резиновую дубинку. Он был долговяз и выглядел на год-два младше Колльберга. На нем был синий спортивный костюм. Другой медленно выбирался из кустов. Он был немного старше и ниже, в вельветовом пиджаке и спортивных брюках. На обоих были белые парусиновые туфли на резиновой подошве. Они выглядели как спортсмены на празднике.
– Черт возьми, что все это значит? – сказал Колльберг.
– Кто вы такой? – спросил мужчина в спортивном костюме.
– Полиция, – ответил Колльберг.
– Ой, – произнес тот, что пониже.
Он встал и начал отряхивать брюки.
– Ну, в таком случае мы должны попросить у вас прощения, – сказал первый. – Ну и захват у вас. Где вы ему научились?
Колльберг не ответил. Он заметил, что на земле валяется какой-то плоский предмет и, нагнувшись, поднял его. Это был маленький черный автоматический пистолет марки «Астра», изготовленный в Испании. Колльберг взвесил его в руке и подозрительно посмотрел на обоих мужчин.
– Черт возьми, что все это значит? – повторил он.
Тот, что Повыше, гордо выпрямился.
– Мы уже сказали, что просим у вас прощения, – произнес он. – Но вы стояли здесь в кустах и смотрели на детей и… ну, вы ведь понимаете… этот убийца…
– Да? Продолжайте!
– Мы живем там, – сказал тот, что пониже, и махнул рукой в направлении многоэтажных домов за железной дорогой.
– Да?
– У нас точно такие же дети, и мы знаем родителей той девочки, которую убили здесь несколько дней назад.
– Да?
– Ну, мы решили помочь…
– Да?
– Ну, мы организовали такой добровольный отряд для охраны и ходим в парк дежурить.
– Что вы сделали?
– Организовали добровольный отряд…
Колльберг внезапно пришел в еще бóльшую ярость.
– Черт возьми, что вы несете! – взорвался он.
– Послушайте, прекратите орать на нас, – возмущенно сказал старший из них. – Мы вам не какие-нибудь пьянчуги, которых вы могли бы шпынять и мучить у себя в полиции. Мы порядочные люди и понимаем свою ответственность. Мы вынуждены защищать себя и своих детей.
Колльберг повернул голову и внимательно посмотрел на него. Он открыл рот, потому что собирался заорать, но, сделав волевое усилие, взял себя в руки и сказал довольно спокойно:
– Этот пистолет принадлежит вам?
– Да.
– У вас есть разрешение?
– Нет. Я купил его несколько лет назад в Барселоне. Как правило, я держу его дома в запертом ящике стола.
– Как правило?
В парк въехал черно-белый патрульный автомобиль управления полиции округа Мария с включенными фарами. Было уже почти темно. Автомобиль остановился, и из него вышли двое полицейских в униформах.
– Что тут происходит? – спросил один из них.
Тут он узнал Колльберга и повторил чуть изменившимся тоном:
– Что тут происходит?
– Заберите этих двоих, – сказал Колльберг бесцветным голосом.
– Я ни разу в жизни не переступал порог полицейского участка, – запротестовал старший из двух мужчин.
– Я тоже, – присоединился к нему мужчина в спортивном костюме.
– Ну так самое время вам это сделать, – сказал Колльберг.
Он помолчал, посмотрел на обоих полицейских и добавил:
– Я приеду через пару минут.
Повернулся и ушел.
В полицейском участке округа Мария уже стояла длинная очередь пьяных.
– Что мне делать с этими двумя инженерами? – спросил дежурный.
– Обыщи их и посади под замок, – сказал Кольберг. – Я сейчас отвезу их в криминальную полицию.
– У вас за это будут неприятности, – сказал мужчина в спортивном костюме. – Вам известно, кто я такой?
– Нет, – ответил Колльберг.
Он вошел в дежурную комнату, чтобы позвонить, и, набирая номер, с грустью в сердце смотрел на старомодную мебель и оборудование. Когда-то он служил здесь простым патрульным. Ему казалось, что это было страшно давно, но уже тогда это был наихудший округ в городе по количеству пьяных. Теперь же здесь жили главным образом состоятельные люди – в так называемых «капиталистических дотах», уродливых жилых домах с высокой квартирной платой, однако округ по-прежнему надежно занимал почетное третье место по статистике алкоголизма вслед за округами Клара и Катарина.
– Колльберг слушает, – сказала его жена.
– Я немного задерживаюсь, – сказал Колльберг.
– У тебя какой-то странный голос. Что-то не в порядке?
– Да, – сказал он. – Всё.
Он положил трубку и минуту сидел неподвижно. Потом позвонил Мартину Беку.
– Несколько минут назад в парке Тантолунден на меня напали и сбили с ног два вооруженных инженера-строителя, – сказал он. – Они организовали здесь гражданскую милицию.
– Не только они, – заметил Мартин Бек. – Час назад избили какого-то пенсионера в парке в Хагалунде. Я только что узнал об этом.
– Похоже, наши дела все хуже и хуже.
– Да, – сказал Мартин Бек. – Откуда ты звонишь?
– Из второго. Сижу в дежурке.
– А что ты сделал с этими двумя героями?
– Они внизу, в камере.
– Привези их сюда, ко мне.
– Хорошо.
Колльберг спустился в подвал, к камерам. Некоторые из них уже были полностью заняты. Человек в спортивном костюме стоял и смотрел через решетку. В соседней камере сидел высокий худощавый мужчина лет пятидесяти, колени он подтянул к подбородку и что-то громко напевал по-английски.
– У нас здесь уже почти как на Диком Западе, – заметил полицейский, дежурящий у камер.
– Что он сделал? – спросил Колльберг.
– Ничего, – ответил мужчина.
– Верно, – сказал полицейский. – Сейчас мы его отпустим. Его притащили ребята из морской полиции. Их было пятеро! Он подшучивал над какими-то моряками в проходной Шепсхольменского порта, и эти болваны задержали его и привезли сюда. Сказали, что якобы не могли найти никакой другой полицейский участок. Мне пришлось посадить его в камеру только для того, чтобы избавиться от них. Впечатление такое, что у них совсем нет работы…
Колльберг подошел к соседней камере.
– Ну вот, теперь вы уже переступили порог полицейского участка, – сказал он мужчине в спортивном костюме. – А через несколько минут увидите, какие условия у нас, в криминальной полиции.
– Я намерен подать на вас жалобу за превышение служебных полномочий.
– Ну вы даете, – сказал Колльберг.
Он вытащил из кармана блокнот.
– Прежде чем мы отправимся в путь, будьте настолько любезны и сообщите мне имена и адреса всех членов вашей организации.
– Это вовсе не организация. Это всего лишь несколько отцов семейств и…
– И вы ходите вооруженные в общественных местах и пытаетесь сбивать с ног полицейских, – сказал Колльберг. – Давайте имена.
Через десять минут он затолкал обоих отцов семейств на заднее сиденье, отвез их на Кунгсхольмсгатан, поднялся с ними лифтом наверх и втолкнул их в кабинет Мартина Бека.
– Об этом вы будете жалеть до самой своей смерти, – сказал старший из мужчин.
– Единственное, о чем я жалею, так это о том, что не сломал вам руку.
Мартин Бек быстро и испытующе посмотрел на Колльберга и сказал:
– Спасибо, Леннарт. Ты уже можешь ехать домой.
Колльберг ушел.
Мужчина в спортивном костюме сделал глубокий вдох, словно хотел что-то сказать, но Мартин Бек жестом остановил его. Он показал им кивком, чтобы они присаживались, и несколько секунд сидел молча, поставив локти на стол и сжав ладони. Потом сказал: