Гарри Кемельман
Перевод на русский: Е. Р. Сова
Человек на лестнице
На языке студентов, джентльмен Джонни — более уважительно профессор Джон Бакстер Боуман, председатель исторического факультета — был жизнелюбом, со вкусом и интересом к одежде, обычно не связанной с профессорством. Хотя он жил у миссис Ханрахан, в меблированных комнатах, в основном занятых безденежными аспирантами, его одежда для этого степенного сообщества Новой Англии была вычурной до эксцентричности. Он носил приталенное пальто с каракулевым воротником, лимонно-жёлтые перчатки и был единственным мужчиной в университете, а возможно, и в городе, носившим котелок. Для человека, который так долго проработал в университете, удивительно мало было известно о его личной жизни, кроме того, что он был разведён много лет назад и имел сына, о котором никогда не говорил.
Однако в учёности Джонни Боумана не было ничего эксцентричного. Его репутация прочно основывалась на бесчисленных статьях и трёх переплетённых книгах, опубликованных университетским издательством. Затем совершенно внезапно он приобрёл известность далеко за пределами нашего города или местного мирка учёных. Его последняя книга, «Рост городов», получила премию Гарднера по исторической литературе, которая предусматривала денежное вознаграждение в размере пятисот долларов. Но гораздо важнее было то, что из-за премии критики снова взглянули на книгу, или, скорее, взглянули на неё впервые, поскольку никто из ведущих рецензентов не удосужился ею заняться, когда она впервые появилась, и обнаружили, что это «работа солидной учёности», «крупный вклад в эту область», и заодно «в традициях великих философов-историков». За одну ночь книга начала продаваться, в течение месяца потребовалось ещё одно издание, и она даже появилась на одну неделю в списках бестселлеров. Само собой разумеется, что на факультетских вечеринках рано или поздно разговор заходил о сказочной удаче Джонни Боумана и о завистливых предположениях о размерах его гонораров.
Сам я почти не знал этого человека. Он редко бывал в факультетском клубе, а жёны преподавателей перестали приглашать его на вечеринки задолго до моего прихода в университет. А потом я ушёл с юридического факультета, чтобы баллотироваться на пост окружного прокурора, и стал видеться с ним ещё реже.
Поскольку президент предложил мне взять длительный отпуск, а не уходить в отставку, я всё ещё официально оставался членом факультета и в этом качестве был приглашён на ежегодный рождественский приём президента для преподавателей. Я согласился не только из-за прошлых благосклонностей Прекса, но и потому, что предполагал, что там будет профессор Боуман, а у меня было неестественное желание возобновить знакомство со знаменитостью.
Традиционно рождественский приём президента проводится в первый день каникул. Много лет назад, когда путешествия были менее удобными и более дорогими, большинство преподавателей проводили каникулы в городе. Но сейчас и преподаватели, и студенты покидают кампус, как только заканчиваются последние занятия, поэтому на приём приезжает лишь небольшая группа. Тем не менее, праздник по-прежнему проводится в первый день каникул, а не на день или два раньше, когда на него могло бы прийти больше людей. Традиции в Новой Англии умирают с трудом.
Я пошёл на прием с моим хорошим другом профессором Николасом Вельтом. Он планировал сесть на ночной поезд в Чикаго, где собирался провести каникулы; но как действующий профессор кафедры английской литературы Сноудона, старейшей и, возможно, самой престижной кафедры в колледже, он счёл, что должен появиться.
Нас встретили Прекс и его жена, мы послушно откусили от сдобы со спредом и попробовали пунш. Найдя последний отменным, мы стали пробираться к двери, когда нас окликнул Ян Лэдло. Он вошёл со своей новой невестой, с которой прожил несколько недель. Он представил меня; Ники уже знал её - она была аспиранткой и посещала его курсы.
«И каково это - быть миссис Лэдло, а не миссис Джонсон?» - спросил он.
«Просто отлично», - сказала она и просунула руку под руку мужа.
Ян Лэдло - невысокий, пузатый мужчина с круглой лысеющей головой, носом-бульбой и выпяченными близорукими глазами. Тем не менее, будучи доцентом исторического факультета, которому ещё не перевалило за сорок, он считался одним из самых привлекательных холостяков среди жён преподавателей, которые всегда находятся в поисках для своих девичьих сестёр.
«Вы давно здесь, профессор?» - спросил Лэдло Ники и поинтересовался, появился ли Джонни Боуман.
«Видимо, нет», - сказал Ники. «Полагаю, вам придётся представлять факультет.»
Я понял, что только старшие мужчины осмеливаются называть Ники по имени, остальные неизменно обращаются к нему по титулу. Не то чтобы сам Ники был стар. На самом деле, он всего на два или три года старше меня, но у него преждевременно седые волосы — мои собственные только начинают седеть на висках — и его гномье лицо изборождено морщинами. Но и это не так — Боумана, который на несколько лет старше Ники, самые молодые преподаватели называют Джонни. Полагаю, это общая манера Ники, то, как он слушает вас, как какого-нибудь неудачливого первокурсника, просящего отсрочку по курсовой, заставляет вас чувствовать себя молодым и неопытным в его присутствии.
«О, он, наверное, придёт позже», - сказал Ладло. «И Боб Дайкс сказал, что придёт, так что, думаю, исторический факультет ещё до конца вечера покажет себя во всей красе.»
«Я слышал, Джонни собрался бросить преподавание, - сказал я, - теперь он сможет жить на свои гонорары.»
Лэдло рассмеялся. «Он никогда не бросит преподавание. На самом деле, его гонорары за «Рост городов» будут не очень большими - точно не хватит на пенсию. Это следующая книга, которая, как он надеется, принесёт ему деньги, большие деньги. Теперь он известен, и рецензенты будут следить за ним.»
«Как скоро книга выйдет?»
Лэдло пожал плечами. «Вы же знаете, какой Боуман скрытный. Боб Дайкс помогал ему в этом. Он считает, что до этого ещё далеко. О, а вот и Боб.» Он помахал рукой и подозвал его к себе. «А где Лора? Разве она не идёт?»
«О, она уехала во Флориду навестить своих родственников», - сказал Дайкс.
«Она уехала одна?» - спросила миссис Лэдло, не понимая, как жена могла оставить мужа даже на несколько дней.
«Я постараюсь присоединиться к ней», - с ухмылкой сказал Дайкс. «У меня есть кое-какая работа для Боумана, и я считаю, что должен остаться, пока не закончу её.»
Дайкс — доцент кафедры, которому ещё нет тридцати, его считают новичком. Он красивый молодой человек, высокий и стройный, с орлиным профилем и глубоко посаженными глазами. Его копна чёрных волос странно разделена пополам одной белой прядью, что добавляет несколько романтичный штрих. Дайкс нравился всем. В нём было что-то от маленького мальчика, что обезоруживало критику. Он был любителем механических устройств и увлечённым человеком, с большим энтузиазмом относившимся ко всему, чем он занимался в данный момент — будь то любительское радио, фотография или сбор минералов. По мере того как он рассказывал о них, их потенциал расширялся, пока вы не начинали убеждаться, что его интерес к радиосвязи — это не просто любовь к устройствам, а желание расширить свой кругозор за счёт общения; и что его коллекция камней не просто для коллекционирования, а даёт ему большее понимание Матери-Земли. И всё же его интересы имели и любопытную мальчишескую практичность — он продал некоторые из своих образцов горных пород музеям и даже нашему собственному геологическому факультету, а что касается его фотокамеры, то, по его словам, она помогла ему оплатить обучение в аспирантуре.
«Мы говорили о новой книге Боумана», - сказал я. «Она почти закончена?»
Дайкс улыбнулся. «Это может занять ещё год. Вы же знаете, как это бывает. Я планирую провести отпуск, работая над ней полный рабочий день.»
«Не над домом?» - с укором спросил Лэдло. Все подшучивали над Дайксом по поводу его последнего увлечения - нового дома. Это был старый викторианский ковчег, который он купил в прошлом году, и он не уставал рассказывать нам в факультетском клубе о его чудесах: «Построен на века, не то, что эти дрянные коробки из-под крекера, которые они сейчас ставят.» Там было просторно и было где развернуться. И у него были ответы на все возражения. Отопление будет стоить целое состояние? Он закроет все комнаты, которые не используются. Ремонт? Большинство работ он мог бы делать сам и получать от этого удовольствие. Он даже мог бы разделить дом на маленькие квартирки, как собирался сделать его сосед, купивший дом-близнец через дорогу.
«Ну, есть пара мелких работ по дому, которые я могу сделать, чтобы отдохнуть от работы Боумана», - признался он с улыбкой. «Кто-нибудь видел его сегодня вечером?»
«Как раз сейчас заходит», - сказал Лэдло, кивнув в сторону двери.
С Боуманом был молодой человек, светловолосый симпатичный юноша лет двадцати, и он направил его в нашу сторону. «Я хотел бы познакомить вас всех с моим сыном Чарльзом», — сказал он несколько застенчиво. «Чарльз работает в издательстве, редактором. Он пробудет у нас около недели, предложил взглянуть на рукопись.» Он повернулся к Дайксу. «Разве это не великолепно, Бобби?»
Дайкс медленно кивнул, а затем усмехнулся. «Нам не помешает любая помощь.»
Ники взглянул на часы. «Если я хочу успеть на поезд, то мне лучше поторопиться. До станции ещё долго идти.»
«Вы отъезжаете в восемь часов?» - спросил Дайкс. «У меня здесь машина. Я отвезу вас.»
«Очень мило с вашей стороны», - сказал Ники.
Когда мы направились к двери, Боуман спросил Дайкса, собирается ли он вернуться. «Не думаю. Я оставил Дюка в машине и должен отвезти его домой.» Боуман спросил, будет ли он на следующий день, и Дайкс ответил, что будет. «Хорошо, мы можем заглянуть к вам», - сказал Боуман.
«В вашем отделе много чего произошло», - заметил я, когда мы вышли на улицу. «Боуман выпустил бестселлер, Лэдло женился...»