«О, конечно, сначала я пошёл к судье Куигли. На самом деле, я знаю управляющего, и он позволил бы мне посмотреть - неофициально, конечно. Он знает, что я буду играть честно: если что-то и найду, то оставлю это, пока не вернусь с постановлением суда.»
«Тогда всё в порядке.»
«Эти фотографии очень интересны», - сказал Ники, который всё это время изучал их.
«Чем именно?» - спросил Скализ, опасаясь, что он что-то проглядел.
«Все они одного типа - то, что арт-критики называют «coup d'oeil», тип изображения «моргание глазами», запечатление визуального впечатления, которое почти обманчиво.3 Например, здесь есть фотографии баскетбольного матча, на которых игроки похожи на фигуры в балете; есть фотография полной луны, застывшей на верхушке шпиля, как шар на рождественской ёлке; есть фотография двух людей на скамейке в парке, которая выглядит как одно тело с двумя головами.»
Скализ рассмеялся. «Ну, он сделал ещё одну фотографию, которой нет в этой коллекции. Это похоже на миг. На самом деле, она заставит вас моргнуть. Вот что я нашёл в сейфе. Это всё, что там было.» Он порылся в ящике стола и протянул мне небольшую квадратную гравюру. На ней были изображены профессор Лэдло и его молодая жена. Они были обнажены.
«Подглядывающий Том»,4 - воскликнул я.
«Хуже, чем это», - сказал Скализ. «Переверните снимок.»
На обороте карандашом был написан список дат, а рядом с каждой - сумма денег.
«Вы заметите, что начиная с мая и по декабрь, Лэдло ежемесячно платил Лессеру сто долларов.»
«Шантаж?»
«Я бы так сказал, сэр.»
«Они женаты всего несколько недель...»
«О, это его жена, да?»
«Но даты и цифры говорят о том, что это произошло несколько месяцев назад.» Я усмехнулся. «Ну и дела, не думал, что он способен на такое.»
Ники недоумённо поднял бровь. «Инициатива могла исходить от леди, знаете ли. У неё волевой характер.»
«Ники!»
«Очевидно, он был на лестнице, когда делал снимок», - продолжил он, не обращая внимания на мой выпад.
«Откуда вы знаете?» - спросил Скализ.
«Потому что это произошло в квартире Лэдло. Я был там и узнал лампу на столе. Сейчас Лэдло проживает на третьем этаже нового жилого дома на Далтон-стрит. Поскольку через дорогу есть только одно- и двухэтажные дома, ему не приходится задёргивать жалюзи. Ни из одного дома напротив в его квартиру не заглянешь. Но человек на лестнице, устанавливающий антенну на крыше одного из этих домов, будет находиться на уровне третьего этажа и сможет видеть его.»
«Наверное, вы правы», - сказал Скализ. «Наверное, так всё и было сделано. В любом случае, вы видите, что я оказался прав, вызвав Лэдло для дачи показаний.»
«Вы показали ему снимок?» - спросил я.
«Нет, я подумал, что сначала должен поговорить об этом с вами, ведь он профессор колледжа и всё такое. Но, зная о фотоснимке, я подумал, что это даёт мне право задать много вопросов и получить исчерпывающие ответы.»
«Что за вопросы?»
«Вопросы, которые следует задавать, расследуя преступление, - резко ответил он, - а не те, что нужны для заполнения отчёта о несчастном случае.» Я спросил его, зачем он вообще заходил к Дайксу. Видите ли, если он сказал, что просто случайно оказался поблизости, то мог случайно увидеть Лессера на лестнице. Человек на лестнице, профессор, - добавил он с улыбкой, - может не только видеть на большое расстояние, но и быть замеченным.»
«Вы полагаете, что Лэдло мог заметить Лессера на лестнице, подойти незамеченным и опрокинуть лестницу?» - спросил Ники.
«Почему бы и нет?»
«Это была магниевая лестница, такие довольно легко опрокинуть», - признался Ники.
«Верно», - сказал Скализ.
«И по какой причине Лэдло там оказался?» - спросил я.
«Он сказал, что пришёл к Дайксу по поводу рукописи, над которой тот работает. Помните профессора Боумана, который упал пару недель назад в котлован на Хай-стрит? Он писал книгу вместе с этим Дайксом, или Дайкс помогал ему. А сын Боумана, - он заглянул в свои записи, - Чарльз Боуман, занимается издательским бизнесом и заинтересован в том, чтобы эта книга попала в его собственную компанию. И как наследник старика, я полагаю, он имеет на неё право, по крайней мере на ту её часть, которую написал его отец. Но, по словам Лэдло, он боялся, что, если он прямо заявит об этом, Дайкс может заартачиться - попытаться всучить ему пару глав и заявить, что остальное - его, или что это всё, что было сделано. Поэтому он попросил Лэдло встретиться с Дайксом, чтобы тот мог оценить рукопись.»
«Но почему Лэдло? Он знал его?»
«Конечно, он встретил его на вечеринке у Прекса», - заметил Ники. «Это было бы естественно - подойти к старшему в отделе.»
«Насколько я понял, молодой парень намекнул, что позволит ему закончить дело либо с Дайксом, либо самому», - сказал Скализ.
«Так Боуман приходил к нему? Он был здесь, в городе?» - спросил я.
«Так сказал Лэдло.»
«Вы проверили?»
«Я позвонил в отель, и оказалось, что он был там, но к тому времени, как я позвонил, уже уехал. В общем, это и была причина, по которой Лэдло отправился к Дайксу. И кстати, именно поэтому он не позвонил сначала, чтобы договориться о встрече. У меня сложилось впечатление, что Лэдло подумал, что Дайкс, возможно, не слишком охотно согласится отдать рукопись. Его идея заключалась в том, чтобы случайно заглянуть к Дайксу - как будто он просто оказался в окрестностях, а затем подвести разговор к рукописи.»
Я взглянул на Ники. «Что вы думаете?»
«Я думаю, что рукопись может быть достаточно ценной, чтобы за неё убивать», - тихо сказал Никки. «И я думаю, что в этой фотокамере могут быть доказательства, капитан. Я предлагаю вам немедленно обработать плёнку в ней.»
«Думаете, Лессер мог успеть сфотографировать Лэдло перед самым падением, а может, даже застать его в момент опрокидывания лестницы?» Он посмотрел на Ники с откровенным восхищением. Он щёлкнул переключателем внутренней связи на своём столе и вызвал офицера в форме, который исполнял обязанности его секретаря. «Том, отнеси это Неду в фотолабораторию и скажи ему, чтобы немедленно проявил и отпечатал всю катушку фотоплёнки.»
«Но ведь рукопись нужна была не Лэдло, - возразил я, - по крайней мере, не для себя. Этот молодой Боуман...»
«У нас есть только слово Лэдло», - сказал Скализ. «Кроме того, у Лэдло были причины убить Лессера, потому что тот его шантажировал.»
«Раньше», - поправил Ники. «Но с этим было покончено. Цифры это показывают. Там есть строка под декабрьским платежом, и сумма общая. В мае или раньше, когда была сделана фотография, он мог нанести большой ущерб. В то время дама подавала в суд на развод. Но теперь, когда они женаты, Лэдло нечего бояться.»
Скализ был поражён. «Да, но Лэдло проиграл восемьсот долларов в этой маленькой игре Лессера, и, насколько я понимаю, это достаточная причина для Лэдло, чтобы дать ему по рукам, когда он увидел свой шанс.»
Ники удивлённо посмотрел на него. «Вы действительно так думаете, капитан? Восемьсот долларов - немалая сумма, но для человека, занимающего положение Лэдло, вряд ли разорительная. Ян Лэдло - мягкий, нежный, учёный человек, его не назовешь мстительным. Мне трудно представить, чтобы он хладнокровно убил кого-то из-за того, что его обманули на восемьсот долларов. Да и зачем бы он стал искать полицейского? Когда он мог спокойно уйти?» Он покачал головой. «Сомневаюсь, что он вообще знал, кто его шантажирует. Сомневаюсь, что Лессер обратился бы к нему напрямую. Я полагаю, что всё было оговорено по телефону, а деньги отправлялись на почтовый ящик. Когда несколько недель назад Лессер увидел объявление о свадьбе, он понял, что игра окончена. Не удивлюсь, если он послал ему негатив в качестве свадебного подарка. Это объясняет, почему его не было в сейфе вместе с фотоснимком.» Внезапно он начал смеяться. «Да, я уверен в этом. Это соответствует довольно своеобразному чувству юмора Лессера.»
«Что вы знаете о Лессере и его чувстве юмора?» - презрительно спросил я. «Вчера вы видели его всего минуту в ста ярдах от себя. А позавчера вы видели его минут десять, и он произнёс около тридцати слов.»
«Разговор был коротким», - признался он, - «но, тем не менее, был весьма примечательным.»
«Что в нём было примечательного?»
«Вы помните, как всё прошло?»
Я льщу себе, что в результате многолетнего опыта допроса свидетелей в зале суда у меня развилась довольно хорошая память. «Не слово в слово, - сказал я, - но суть я помню. Дайкс спросил Лессера, как ему понравилась фотокамера, и тот ответил, что пока не знает, потому что ещё тестирует её. Затем Лессер спросил Дайкса, не хочет ли он купить какую-то специальную антенну, которая у него есть. Дайкс спросил, когда он её купил, и Лессер ответил, что купил её для себя, но решил не использовать, потому что у него слишком низко; он поставил такую же на доме через дорогу, и она отлично работает. Пока всё в порядке?»
«У вас всё получается.»
«Хорошо. Затем Дайкс спросил, когда он установил её, и Лессер ответил, что установил её к Рождеству. Дайкс сказал, что помог бы ему, если бы видел, как он работает. И Лессер ответил, что он его видел. Дайкс сказал, что не мог, потому что его не было весь день.»
«И что на это ответил Лессер?»
«Он ничего не сказал.»
«Вот что было примечательно в этом разговоре.»
«Я не понимаю.»
«Конечно, нет.» Никки презрительно скривился. «Это ваше обучение в зале суда. В зале суда диалог ведётся по жёсткому своду правил: задаётся вопрос, на него отвечают - финиш. Если вы повторите вопрос, адвокат другой стороны или судья возразит, что вы уже задавали свой вопрос и получили ответ. Затем последует обсуждение, и в конце концов судья вынесет решение о том, должен ли свидетель отвечать или нет. Затем свидетель попросит повторить вопрос - и так до бесконечности. Но обычная беседа так не работает. У неё есть определённый ритм. Когда Дайкс сказал, что Лессер не мог видеть его в тот день, о котором идёт речь, потому что его не было в городе, Лессер должен был сказать что-то вроде: «Ну, я подумал, что это вы», или «Могу поклясться, что это были вы», или даже «Наверное, я ошибся». Но Лессер ничего не сказал, а я потерял всякий интерес к шахматной партии, потому что ждал, что вот-вот будет обронен второй намёк.»