Когда работа была в самом разгаре, когда каждый увлеченно занимался своим делом и мало обращал внимания на то, что делает другой, взбежал Микко на крышу сарая, глянул на юг. И дух замер от восторга: вот оно, место – склады, как на картинке. Присел, будто крепление нужно поправить, и голову склонил к самому снегу. И так видно. Значит, наблюдение можно вести лежа. А замаскироваться… снег высокий, под себя ложбинку разгрести, сверху на себя набросать и никто не увидит. Отлично!
– Отлично Айно придумал, – сказал Микко Витьке Регонену, спустившись с сарая.
– Да, – согласился тот. – Ни у кого теперь такого большого трамплина нет.
А Микко едва не к каждому подошел и сказал:
– Молодец Айно, здорово придумал.
И все с ним согласились: действительно, Айно молодец.
– А мне пора уходить, надо кур покормить.
– А с трамплина прыгать?
– Покормлю и приду.
– Приходи, обязательно приходи.
Так уход свой зафиксировал, до начала прыжков.
Покормил кур. Снял с лыж крепления, поставил вместо них старенькие, найденные у Юлерми в мастерской. Примерно на две трети надрезал ремень на правой лыже. Заскоблил, взлохматил надрез, чтобы выглядел не резаным, а рваным. Надел лыжи и, осторожно ступая, чтоб не дорвалось раньше времени крепление, направился к переулку, где ребята уже прыгали с нового трамплина, и откуда неслись их победные и радостные возгласы: иные и впрямь перелетали через проезжую часть улицы и даже дальше.
– Во! – показал Витька Регонен поднятый вверх большой палец. Иных слов у него не было, и не нужны слова, без них ясно, что здоровски.
Микко заразился их настроением: один разок, всего один, наверно, ничего…
Устремился было через отвал на обочине, но под правой ногой лыжа вильнула и покатилась вниз по приземлению. Микко поставил свободную правую ногу позади левой и, отталкиваясь то палками, то свободной ногой, съехал на одной лыже и внизу, под горой, настиг беглянку.
Поднимаясь, показывал всем ребятам рваное крепление:
– Не повезло. Даже одного разика прыгнуть не удалось.
Ребята посочувствовали, а Микко зафиксировал в их памяти и это: он ни разу не прыгнул с нового трамплина.
На следующий день поменял крепление, но на трамплин не пошел.
И за ним никто не забежал. Значит, забыли.
Всегда так. Он не был заводилой, но не был и отверженцем. И учился средне, и роста был среднего. Не слабак, но и не силен. Трусом его не обзывали, но и особым храбрецом не считали. Обычный, неприметный середнячок. Им не пренебрегали и его не игнорировали, но о нем постоянно забывали. Его это нередко удивляло и иногда обижало, когда происходило что-нибудь интересное, а его не звали. И если он начинал пенять товарищам за то, что сами пошли, а его не позвали, те искренне удивлялись: мы думали, ты знал и сам не захотел идти.
В контакт со сверстниками и вообще с людьми входил довольно легко. Но больше любил быть один, ну не совсем один, с книжкой. Самые любимые книги о путешествиях и приключениях – Купер, Стивенсон, Майн Рид, Киплинг. Пробовал и Джека Лондона читать, что-то понравилось, например «Белый Клык», но пока тяжеловат был для него этот писатель. Так что одному ему скучно бывало очень редко, однако характера он был не скрытного, а, скорее, уединенного.
Теперь его дело отсидеться, снять реакцию взрослых, в первую очередь, разумеется, военных. Те трамплин уже видели, но пока подвоха в нем не усмотрели. Даже напротив, восхищались смелостью и находчивостью ребятишек. Но это первая реакция, возможно информация еще не дошла до командира.
Времени у него немного, надо плотнее работать. Сначала проверить пост в конце переулка.
Подпоясал пальто, сунул за ремень маленький топорик. Веревку смотал в кольцо и надел через плечо, как солдат скатку. Стал на лыжи и, завистливо поглядывая на ребят, слетающих с трамплина, скатился в конец переулка.
Солдат посмотрел на его экипировку и спросил:
– За елкой к Рождеству?
– Нет. Лап еловых надо курам принести. Там витамины.
– Это хорошо. Молодец. Курам витамины нужны.
В лесу Микко быстро сориентировался – не первый раз здесь – нашел большую ель с низкими, чуть не до земли свисающими ветвями. Под ней, куда снег не попадал, возле двух камней, большого и поменьше, плоского, растянул веревку. Нарубил лапника, уложил, стянул веревкой. И хотя был уверен, что никто не следит за ним, но береженого Бог бережет, осмотрелся, надвинул край вязанки на меньший камень и отвалил его в сторону. Под ним в углублении – завернутые в парусину бинокль, компас, карманные часы, блокнот, с двух сторон очиненный карандаш, фонарик с цветными стеклами: красным, зеленым и синим.
Сунул карандаш в валенок, остальное убрал на место, прикрыл камнем. Вскинул на плечо вязанку и пошел обратно.
У входа в деревню посмотрел вверх, на сарай. Терраска, по которой шла улица, и трамплин прикрывали изрядную часть, практически весь скат кровли, кроме самого верха. Это хорошо.
Охранник критически осмотрел ношу:
– Надо было молоденьких нарубить и погуще. А будешь курам давать, кипятком ошпарь.
– Хорошо, ошпарю. Спасибо за совет.
– Ошпарь, да, – похоже, охранник остался доволен тем, что его совет чему-то научил мальчика. – Хювяя пойка[17].
Кинул вязанку в дровяник и присел на чурбан.
Так. Охраняют не очень-то строго. Не обыскивал. Это хорошо. Если по разработке, то забирать пакет надо не сразу и не все – попадешься, дураку понятно, что это не рождественский подарок грудничку, а набор для разведки. А на следующий день после проверки и частями, чтоб не вызвать подозрений, если обыщут: фонарик и блокнот, часы и компас, потом бинокль. Как в задаче про волка, козу и капусту. Но кто знает, какой охранник завтра будет стоять… Может такой придира попасться, что ой-е-ей. Надо сегодня идти, пока не стемнело…
– Не хватило? – удивился охранник.
– Я не давал. Вы же сказали, что нужно с молоденьких елочек…
– Старые тоже можно, витамины и в старых есть. Молоденькие мягче. Но они смолистее, их нужно дольше запаривать.
– Да? Ладно, раз уж пошел, не возвращаться же, принесу побольше. Чтоб потом не отвлекаться, чтобы завтра спокойно дрова колоть.
– Да, чтоб не отвлекаться. Молодец, правильно думаешь. Я люблю мальчиков, которые дома работают и старших слушаются. Хювяя пойка.
Микко нарубил веток с густых молоденьких елочек, прикрыл вязанкой камень, достал пакет, бинокль укутал в лапник, а оставшееся спрятал за пазуху. Промерзший пакет холодил, и Микко долго ежился и подтягивал живот. Отошел метров на триста в глубь леса, возле лесной лыжни снял с пенька две сосновые шишки, воткнул на их место березовый прутик: закладка из тайника забрана.
Охранник опять затеял разговор. Посоветовал не веником давать лапник, а сначала разложить ветки на натянутую сетку, дождаться, когда они дня через два-три осыпятся, помять иголки в ступе, ошпарить кипятком – после такой обработки иголки для кур самые полезные. Так можно скармливать курам не только еловые, но и сосновые иголки.
Все бы хорошо, но рассказывал он долго, тщательно и подробно описывая каждое действие: как вбивать гвозди, как их изгибать, чтоб сетка не рвалась и лучше держалась, как натягивать сетку, как раскладывать на ней лапник, как собирать, толочь и ошпаривать иголки. Микко вначале нетерпеливо, а потом и боязливо переминался с ноги на ногу, хотя старался и не выказать нетерпения, а усердно изображал лицом благодарность и внимание. А ну, как придут проверяющие на пост да не только часового проверят, но и его обыщут? Что сказать? Нашел? Допустим, поверят. Но часы-то идут и время показывают правильное. Что идут, еще можно как-то объяснить – сам, мол, завел. А точное время выставил кто? Тоже сам? По солнцу над ольхой? Или сорока подсказала? Если б лежали отдельно, можно сказать, что мои часы, давно нашел, еще летом или даже раньше. А так… Ой, голова-дырка… Тут можно не только себя загубить, но и дело завалить, людей подвести.
Не раз укорил себя за ослушание, а часового за словоохотливость. Стал уже присматривать место, куда в случае опасности можно скинуть пакет. Но как скинуть?.. Просто так в сторонку не отбросишь. Значит так… Отъехать за обочину… там как бы поскользнуться… или лыжа подвернулась… упасть лицом вниз… быстро вытащить пакет и, поднимаясь, пока еще не поднялся, под собой вдавить в снег. Может быть заметно… А нет, ничего, если аккуратно, руки не растопыривать, то не должно быть видно. Пожалуй, выгорит. А потом?.. Как потом забрать под носом у часового? Не заберешь никак…
Вот влип так влип. Вот дурная голова, вечно покоя не дает. На будущее наука – не своеволь. Не дураки операцию разрабатывали и линию поведения отрабатывали.
Наконец наставник закончил поучение.
Микко поблагодарил за науку и попрощался.
– Всего доброго, – попрощался и охранник. – Хювяя пойка.
Наутро забежал Витька Регонен:
– Пошли с трамплина прыгать!
– Некогда. Дома работы много. Юлерми ведь нет.
В деревне много говорили о предстоящем наступлении русских. И, похоже, военные власти всерьез готовились к нему. Юлерми, и так не часто ночевавший дома, теперь вовсе исчез. В числе нескольких других жителей Киеромяки, владельцев лошадей, мобилизовали его на извоз.
К середине дня ситуация не изменилась – никто ребятишек от сарая не гнал.
А к трамплину хотелось. Ой как хотелось! Смотрел и то восхищался:
– Ух ты! Арвид Халонен молодец, метров пять пролетел, не меньше! А Мишка Кауппанен… Ну, что же он делает… Отталкиваться надо… прыгать! – шепотом подсказывал Микко. – Прыгать, а не съезжать с трамплина!
И сам, увлекшись, отталкивался и подпрыгивал, хотя был не на трамплине, а во дворе и в одних только валенках, без лыж.
К вечеру, когда ребята разошлись по домам, выбрал момент, быстро и незаметно отнес пакет, спрятал под кровлей сарая. Наметил место для наблюдения.