Загнул оборот, сам собою восхитился и повторил:
«На уровне политики… противостояние возможно…» Надо запомнить. Когда отчет будет писать, обязательно вставит. Валерий Борисович любит, чтоб все сообщения были краткими, конкретными и точными.
Отношение к советскому строю… Спросить в продолжение разговора возможности не предоставилось. Нет, лучше в продолжение первого разговора возможности не предоставилось. А то, мало ли, генерал будет читать. Увидит такое сообщение, посмотрит недовольно на Валерия Борисовича и укорит:
– Что за разведчики у тебя, товарищ подполковник, о таком главном моменте спросить не могут?
А для первого разговора – так совсем неплохо. И генерал вполне доволен останется, Валерия Борисовича запросто может похвалить:
– Хорошие у тебя разведчики, товарищ подполковник, – скажет. – Эвон сколько информации за первый контакт снял.
Стоп, друг Мишка, в сторону уехал. Вертайся. Не хвались, о деле думай.
Про соломенные крыши и золотые купола говорил… Не совсем понятно, что имел в виду. Что русские ради государственных интересов от своего отказываются? Ведь до революции Церковь за царя была. Или он сам за попов? «Свои избы соломой кроют, а церковные купола золотят. Такой народ». Ладно, пока голову ломать не будет, а фразу запомнит и дословно перескажет Валерию Борисовичу, вместе решат, как ее толковать.
Хотя попы сейчас разные бывают.
Вон, отец Пахомий, старый уже дедушка, семьдесят лет. А разрешили немцы церковь открыть, так какие он проповеди говорит.
Вошел Миша первый раз в незадолго до того открытую церковь. Как и было отработано, нашел возле подсвечника перед алтарем свечницу, одетую, невзирая на летнюю жару, в черную стеганую безрукавку и обутую в валеночные опорки, и спросил, задал контрольный вопрос:
– Бабушка, не подскажете: у кого можно на денек-другой остановиться? Работать я умею.
– Бог даст, найдется кто-нибудь. Не отходи далеко.
Ответ правильный.
Положила в детское ведерко со свечными огарками тряпичку и кисточку, которыми протирала и смазывала маслом подсвечник, подошла к одному, другому, третьему, и к старикам, и к старухам, и к женщинам, поговорила. Так полцеркви обошла, даже седого длиннобородого попа не пропустила. Но с кем она о нем говорила, отследить не смог. Ни сама она, ни те, с кем разговаривала, в его сторону и в полкраешка глаза не взглянули.
На амвон вышел поп с большим медным крестом в руках:
– Во Имя Отца и Сына и Святаго Духа! Возлюбленные о Господе братья и сестры! С разрешения новой власти открыт храм Божий! Так возрадуемся сердцем, обратим наши взоры горе[23] и от всей души возблагодарим Господа за те милости, которые Он дарует нам, грешным. За то, что Он, желающий всем спасения, сподобил нас, грешных, дожить до светлых и радостных дней, до начала служб во храме, построенном еще нашими прадедами и освященном во Имя Пресвятой Богородицы, во имя честной иконы Ея, обретенной во граде Казани.
Вот как? Интересный поп. Открыли с разрешения новых властей, а благодарить призывает не их, а Бога. Любопытно.
– Мы должны почитать за счастье и за великую милость Божию, что теперь имеем возможность под сводами этого святого храма молиться Богу, творить умилительные молитвы и песнопения, назидаться ими, размышлять о своих грехах и приносить Богу покаяния. Можем служить Господу, совершать Таинство Евхаристии, причащаться Тела и Крови Господней и молиться, как завещал нам Господь наш Иисус Христос, о ближних своих. О болящих и страждущих, и о борющихся с извечным и заклятым врагом рода человеческого. Святая наша Православная Церковь облечена сейчас в траурное одеяние на время поста и зовет нас к покаянию и молитве. И долг наш, братья и сестры, не только молиться за отцов, сыновей, братьев и сестер наших, противостоящих врагу человеческому, но и самим всячески бороться с нечистой силой. Иначе какие же мы православные христиане, какие сыны и дщери Божии? Отвергнет нас Господь, если мы предадимся отчаянию и унынию, опустим руки и отдадим себя во власть сатаны и прислужников его. Благословляю вас, чада мои возлюбленные, каждого, по силам и возможностям его, противостоять бесовскому наваждению и обстоянию. И помнить завещанное нам от Господа нашего Иисуса Христа: «Нет более той любви, разве кто положит душу[24] свою за друзей своих». Аминь.
Хитрый поп. Вишь, как вывернул: слушай да понимай, кого он имел в виду под нечистой силой. А с другой стороны, и не придерешься. Симпатичный дедушка.
Когда священник закончил говорить, все выстроились в очередь целовать крест. Дождавшись, когда все поцелуют крест и его руку, он подошел ко все еще стоящему у аналоя Мише и спросил:
– Не Настасьи Филипповны сынок будешь?
Миша замешкался с ответом: от всякого он ожидал услышать этот вопрос, но только не от старого попа.
– Нет, у меня другая мама, – наконец просипел он ответ.
– А мне показалось, Настасьи Филипповны. Глаза у вас схожие.
– Всякие бывают сходства.
Этот диалог был паролем для связи с подпольщиками, которым Миша принес шифры и инструкции.
– Манефа, – подозвал во всеуслышание старушку-свечницу. – Возьми отрока в послушание, пусть потрудится во славу Божию. А когда Дары приму, приведешь в трапезную, покормим, чем Бог послал.
Не спрашивая Мишиного согласия, приложил большой медный крест с распятием ко лбу, к груди, к плечам и к губам его и удалился в алтарь.
Все правильно, настоящий разведчик таким и должен быть.
Взять к примеру Валерия Борисовича и Владимира Семеновича. Одетые «по гражданке», они вовсе не походили на командиров и даже на кадровых военных. Валерий Борисович, в кепке и в темно-сером прорезиненном плаще с большими пуговицами, больше похож на рабочего высокой квалификации, может быть даже на неосвобожденного бригадира с какого-нибудь крупного завода. А Владимир Семенович на полусонного продавца торговой палатки, который дремлет за выставленной на пустой прилавок табличкой «ТОВАРА НЕТ», рад, что этого товара, нет и еще больше рад будет, если товар так и не завезут. Но разведчиков в них, тем более разведчиков высокого класса, ни в том, ни в другом заподозрить никак было невозможно.
Бабушка Манефа достала из-под аналоя узкий шпатель и, подав его Мише, велела соскребать с пола накапавший свечной воск.
Не очень-то доволен остался Миша таким «послушанием»: вовсе не к лицу ему, пионеру, стоять в церкви на коленях, как какой-нибудь одурманенной религиозной пропагандой старухе, и, вдобавок, пол скоблить. Попробовал сидя на корточках, но ноги быстро затекли, и голова закружилась. Деваться некуда, снова опустился на колени.
Ладно, перетерпит и это, приучить себя к попрошайничеству было намного тяжелее.
Может быть, и Николая Иосифовича можно привлечь к нелегальной работе?.. Нет, не стоит. Неосторожен. Для агитации? Может быстро расшифроваться, по той же причине неосторожности. Гестапо и финская контрразведка быстро определят, чьи уши за ним торчат. Проинструктировать, обучить конспирации?.. Как воспримет подобное предложение – вопрос пока открытый. Но способствовать присоединению Карелии к Советскому Союзу мирным путем, похоже, будет искренне и усердно. Надо сделать его главным в Карелии! А как?
«Ну и занесло же тебя, друг Мишка, – остановил себя Микко. – Как Валерий Борисович говорит: за не свое дело не берись, чужого стада не паси». Эти вопросы уже за пределами его компетенции и, наверно, даже не в компетенции Валерия Борисовича.
Свою часть работы он сделал и может доложить Валерию Борисовичу: «Контакт есть. Продолжение отношений возможно и подозрений не вызовет». С этим пока все. Нормуль.
В штабной землянке закончили разработку предстоящей операции. Подкович подводит итог:
– Действуем двумя группами. Первая, командир Агеев и с ним пять бойцов – на уничтожение ремонтных мастерских в Сеппяола.
Другая, под моим командованием, в Киеромяки. Оружие – МП[25], пистолет, штык-кинжал, на пятерых одна малая саперная лопата. Снайперам помимо автоматов – «бесшумки». Форма одежды: в маскхалатах, шифруемся под немецких лыжников.
При подходе к Киеромяки считаем себя в безопасности, поэтому не стесняемся, разговор ведем свободный, в голос, на немецком языке. Кто знает, разумеется. Анекдоты про задницу, немцы такие любят, байку про баб и выпивку. Сигнал на смех подавать вовремя, чтоб смеяться, где надо, начинали все сразу, а не только те, кто немецкий знает.
Штурмовой группе заранее разобрать часовых, чтобы во время захвата не было путаницы, сами себе не мешали.
Из караула уничтожаем всех, кроме начальника караула и разводящего. С их помощью снимем оставшиеся два поста, в другом конце деревни и внизу в переулке. Действовать только холодным оружием. В самом крайнем, наикрайнейшем, случае – винтовки-бесшумки и пистолеты с глушителями.
После чего снайперы выдвигаются на сарай, ориентируются по целям, по два на каждого часового и на каждый «секрет». Огонь вести плотно, лучше залпом и целиться наверняка.
Конкретные задачи перед каждым бойцом поставят командиры отделений.
Гвоздилину байки и реплики подобрать реальные, солдатские, а не школярские, чтоб у финнов, мало ли кто из них немецкий знает, была полная уверенность – подуставшие союзники спешат на отдых. И никаких сомнений.
Все выполнять тщательно и внимательно, мелочей в нашем деле нет и быть не должно. А то в прошлую вылазку в город Зернов отчебучил.
Мы в немецкой форме, комендантский патруль у нас документы проверяет, а он стоит и у них на виду сигарету пальцами мнет. Это от какого ж немца он этому научился? Когда он видел, чтобы немец перед тем, как закурить, сигарету разминал? Еще бы беломорину достал, мундштук продул или мундштуком по ногтю постучал. А потом у патруля огоньку попросил прикурить. Хорошо, гансы от холода как осинки на ветру колотились, им уже ни до чего было. Но и нам наука, повторял и повторяю – мелочей в нашем деле нет!