Конрад Лоренц
Человек находит друга
Человек находит друга
Введение
Необходимость обрекает их
Жить с человеком — на его лугах,
В его дворе иль у него в дому.
И часто нам являет их пример,
Сколь дорогую цену он берет
За покровительство.
Сегодня я позавтракал поджаренным хлебом с колбасой. И колбасой и жиром, на котором поджаривался хлеб, я был обязан свинье, которую знавал очаровательным юрким поросенком. Однако, едва она вышла из этого нежного возраста, я прекратил с ней всякое знакомство, дабы избавить свою совесть от угрызений, когда придет неизбежный час. Я уверен, что, если бы мне пришлось самому убивать животных, которых я ем, на мой стол никогда не попадали бы существа, по интеллектуальному уровню стоящие выше рыбы или в крайнем случае лягушки. Разумеется, снимать с себя таким способом ответственность — чистейшей воды лицемерие. Но в любом случае отношение человека к животным, которых он выращивает для еды, носит противоречивый характер. У фермеров оно определяется вековыми традициями и давно уже вылилось в строго определенную, почти ритуальную форму поведения, что полностью освобождает их от ощущения моральной ответственности и вины. Для человека же, профессионально занимающегося изучением умственных способностей животных, эта проблема приобретает совсем иное освещение. С его точки зрения, необходимость убивать домашних животных куда более тягостна, чем отстрел дичи. Охотник не знаком со своей добычей лично — во всяком случае, он сам ее не выращивал. А главное, дикие звери знают, что им постоянно грозит гибель. В моральном аспекте свернуть голову домашнему гусю, доверчиво тянущемуся к вам за кормом, куда труднее, чем, затратив немало терпения и физических усилий, подстрелить его дикого собрата, который не только знает о подстерегающей его опасности, но и имеет возможность избежать ее. Однако позиция человека по отношению к тем домашним животным, которых он не ест, а использует для других целей, пожалуй, еще более сомнительна, чем его позиция по отношению к тем, которых он потребляет в пищу и которые до своей обычно быстрой и безболезненной смерти ведут легкую и беззаботную жизнь. Судьба лошади, чье существование по мере приближения старости становится все более тяжким, слишком трагична, чтобы на ней хотелось останавливаться. К наименее приятным чертам взаимоотношений человека и домашних животных относится хладнокровие, с которым он забивает телят и даже самих коров, когда, выдоенные досуха, они перестают «оправдывать себя».
Только с самой широкой биологической точки зрения, рассматривая не индивидуальные особи, а вид в целом, мы можем считать связь между человеком и домашними животными взаимовыгодным «симбиозом». Ведь как виды и лошадь, и корова, и овца, и прочие домашние животные получили от своего одомашнивания бесспорную выгоду, поскольку их дикие предки, неспособные существовать в цивилизованных странах, давно уже вымерли.
К тому же человек никогда не брал на себя по отношению к ним никаких моральных обязательств, и, собственно говоря, он обращается с ними так, как в древности даже высокоцивилизованные народы обращались с пленниками, захваченными на войне. А в первобытные времена таких пленников нередко просто ели. И победители при этом испытывали куда меньше нравственных сомнений, чем испытывал их сегодня утром я, завтракая колбасой.
Только два вида животных стали членами домашнего круга человека не как пленники и были приручены не с помощью принуждения. Я имею в виду собаку и кошку. Их объединяют два момента — оба они хищники и у обоих человек использует их охотничьи способности. А во всем остальном, и главное по характеру своих отношений с человеком, они разнятся между собой, как день и ночь. Нет другого животного, которое так кардинально изменило бы весь свой образ жизни, всю сферу своих интересов, стало бы до такой степени домашним, как собака; и нет другого животного, которое за долгие века своей связи с человеком изменилось бы так мало, как кошка. Утверждение, что кошки, если исключить несколько декоративных пород, вроде ангорской или сиамской, в сущности вовсе не домашние животные, а подлинно дикие существа, — во многом справедливо. Кошка, сохраняя полную независимость, предпочитает селиться в домах и хозяйственных постройках человека по той простой причине, что нигде больше мыши не водятся в таком количестве. Сила обаяния собаки заключена в глубине дружбы и крепости духовных уз, которые связывают ее с человеком, а очарование кошки объясняется как раз тем, что она не вступила с ним в тесный контакт, что она охотится в его конюшнях и амбарах с гордой независимостью тигра или леопарда, что она остается таинственной и недоступной даже тогда, когда нежно трется о ноги хозяйки или ублаготворенно мурлычет у огня. Для меня мурлыкающая кошка — это символ домашнего очага, уютного покоя. Мне было бы так же трудно обойтись без кошки в моем доме, как и без собаки, которая трусит за мной по улице или по лугу. С самого раннего детства я всегда был окружен собаками и кошками, и в этой книге я расскажу о них. Деловитые друзья советовали мне написать отдельную книгу про собак и отдельную книгу про кошек, потому что люди, любящие собак, нередко питают неприязнь к кошкам, а те, кто любит кошек, часто не выносят собак. На мой взгляд, истинная любовь к животным и понимание их доказываются как раз тем, что один и тот же человек испытывает симпатию и к собакам и к кошкам, умея ценить особые достоинства как тех, так и других. А потому эту маленькую книгу я посвящаю всем тем, кто любит и понимает и собак и кошек.
Глава перваяКак, вероятно, все это началось
Дана им мудрость тонкая чутья,
И по лицу, по виду человека
Цель тайную его прочесть умеют.
Не раз спасенье обретали мы
В том свойстве, что самим нам недоступно.
Сквозь густые заросли высоких степных трав пробирается кучка нагих людей — первобытная орда. Да, это, несомненно, люди, такие же, как мы с вами, их сложение ничем не отличается от сложения современного человека. В руках они держат копья с костяными наконечниками, а некоторые даже вооружены луками и стрелами, однако в их поведении есть что-то, чего в наше время нельзя найти даже у племен, стоящих на самом низком уровне развития, что-то, что мы привыкли замечать только у животных. Эти люди — еще далеко не владыки Земли, бесстрашно взирающие на все, что их окружает. Нет, они то и дело испуганно оглядываются через плечо, и их темные глаза все время беспокойно бегают. Они ведут себя, как олени, как гонимые животные, которые должны быть все время настороже. Они стараются подальше обходить кусты и купы деревьев, где, возможно, прячется хищник, а когда навстречу им, зашуршав ветками, внезапно выскакивает крупная антилопа, нервно вздрагивают и поднимают копья, готовясь обороняться. Но тут они узнают безобидное травоядное, и страх сменяется облегчением — они начинают возбужденно переговариваться, а потом разражаются радостным смехом.
Однако веселье быстро угасает: орда охвачена унынием, и это вполне понятно. Недавно другое, более сильное и многочисленное племя вытеснило их из привычных охотничьих угодий, и вот они вынуждены уходить все дальше на запад, а эти места им совсем незнакомы, и к тому же здесь встречается гораздо больше опасных хищников, чем там, где они обитали раньше. Их прежний предводитель, опытный старый охотник, погиб несколько недель назад — его растерзал саблезубый тигр, который ночью подкрался к стойбищу и схватил девочку. Все мужчины кинулись на тигра с копьями. Предводитель был впереди, и удар огромной лапы обрушился именно на него. Девочка была уже мертва, а старый охотник умер от ран на другой день. Правда, и тигр, пораженный копьем в брюхо, неделю спустя сдох, но это нисколько не облегчало положения орды. Теперь в ней осталось только пять мужчин, а пятерым мужчинам не под силу защитить женщин и детей от крупного хищника. Да и новый предводитель далеко не так опытен и силен, как погибший. Зато лоб у него выше и выпуклее, а глаза более живые и сметливые. Больше всего орда страдает от недосыпания. В своих родных местах люди спали вокруг большого костра, а кроме того, у них была стража, хотя осознали они это только теперь. По ночам их стоянку тесным кольцом окружали шакалы, которые следовали за ордой, подбирая объедки. Людей и их назойливых спутников не связывала никакая дружба. В шакала, пытавшегося подобраться поближе к костру, летели камни, а иногда и стрела, хотя охотники предпочитали не расходовать стрелы на таких малосъедобных зверей.
Ведь даже и в наши дни у многих народов собака считается нечистым животным из-за своих предков-мусорщиков. Тем не менее шакалы приносили первобытным людям несомненную пользу: следуя за ними, они в какой-то мере избавляли их от необходимости выставлять часовых, так как начинали тявкать и завывать, едва неподалеку появлялся опасный хищник.
Люди, еще не умевшие мыслить абстрактно и жившие только настоящей минутой, не замечали помощи своей четвероногой свиты. Но сейчас они лишились этой помощи, и по ночам вокруг их стоянки воцарялась такая жуткая и зловещая тишина, что даже те, кто не должен был сторожить сон остальных, не решались сомкнуть глаз. Вот почему все они были истомлены, и особенно пятеро мужчин, которым теперь, когда их осталось так мало, постоянно приходилось перенапрягать внимание. Так члены этой маленькой орды, усталые, измученные и телом и духом, продолжали плестись по степи, вздрагивая при каждом неожиданном шорохе и хватаясь за копья и луки, — но теперь они все реже разражались хохотом, когда тревога оказывалась ложной. Начинало смеркаться, и в них пробуждался ужас перед наступающей ночью; ими владел тот страх перед неведомым, который в давно прошедшие эпохи так сильно запечатлелся в мозгу человека, что даже в наши дни ночная темнота пугает ребенка, а для взрослых служит символом зла. Это древние воспоминания о тех временах, когда силы мр