— Вот он, их враг, Гарсиа! — шепнул он. — Видишь, он лезет по стволу.
Если бы Альваро был лучше знаком с бразильской фауной, то тотчас бы узнал кугуара, или пуму. Этот зверь не столь опасен, как ягуар, так как он обыкновенно избегает человека, но если голод мучает его, то он с быстротой молнии кидается на первого попавшегося индейца и вцепляется когтями ему в горло. В случае нападения человека зверь этот защищается с отчаянным мужеством и не всегда человек выходит победителем из этой борьбы.
Пума, которую наблюдал Альваро, была, очевидно, голодна, но она еще не заметила присутствия людей, и все ее внимание было обращено на обезьян.
— Не хотел бы я находиться в положении обезьян, — прошептал Альваро, обращаясь к юнге, который с величайшим интересом следил за маневрами зверя. — Он ловчее кошки карабкается на дерево и через несколько минут настигнет свою добычу.
Пума уже достигла вершины ствола и прыгнула на ветви с такой легкостью, что даже листья не зашевелились. Обезьяны, увидев так близко своего врага, бросились на самые верхние ветки, но зверь в один миг настиг одну из них, менее проворную, и ударом своих страшных лап перебил ей позвоночник и затем перекусил горло. Перекинув ее через ветку, чтобы она не упала, он припал мордой к ране в горле и начал с жадностью высасывать кровь, которая текла ручьем.
— Теперь пора! — сказал Альваро и, подняв ружье, прицелился, но в этот самый момент, когда он уже готовился выстрелить, послышался легкий свист и маленькая тонкая стрела, прорезав воздух, вонзилась в бедро пумы. Она на мгновение перестала сосать кровь и оглянулась. Заметив стрелу, пума вытащила ее зубами и затем снова принялась за обед.
Альваро тотчас же опустил ружье.
— Стрела! — прошептал он на ухо юнге.
— Вы ее видели, сеньор?
— Ну да. Должно быть, ее пустил индеец.
— Бежим, сеньор!
— Нет. Не надо шевелиться. Человек, который выпустил стрелу, может услышать нас. А ведь мы не знаем, один он или его кто-нибудь сопровождает. Здесь, в этой чаще, мы хорошо скрыты и никто не может заподозрить нашего присутствия.
— А я чуть было не выстрелил!
Раздался громкий треск. Это свалился с дерева зверь, раненный, очевидно, отравленной стрелой.
— Не двигайся! — шепнул Альваро, удерживая юнгу, который хотел было выглянуть, так как его сжигало любопытство.
Чуть-чуть раздвинув ветви, он увидел под деревом труп пумы рядом с трупом обезьяны.
— Посмотрим, кто придет за этой добычей, — прошептал Альваро.
Не прошло и двух минут, как послышались шорох листьев и чьи-то шаги. Кто-то продирался через густой кустарник, образовавший как бы вторую лесную чащу под гигантскими деревьями леса. Вскоре они увидели двух человек, которые поспешно направлялись к убитому животному, и Альваро едва сдержал возглас изумления, готовый сорваться с его уст. Он узнал вождя аймаров и индейского мальчика, который служил ему переводчиком.
— Не шевелись, Гарсиа! Мы рискуем быть съеденными! — шепнул Альваро юнге, который не разглядел индейцев. — Молчи, если тебе жизнь дорога.
Вождь аймаров, сопровождаемый индейским мальчиком, подошел к мертвой пуме и, вытащив из нее кончик стрелы, издал пронзительный свист.
Через несколько минут показались еще четверо индейцев, которые, вероятно, сидели в засаде. Они подошли к дереву и, увидев трупы кугуара и обезьяны, взвалили их на себя и понесли. Вождь аймаров внимательно оглядел дерево и, убедившись, что там для них не осталось никакой добычи, так как обезьяны разбежались, пошел вслед за другими и вскоре скрылся в чаще.
— Мы случайно избежали страшной опасности, — сказал Альваро, когда в лесу снова воцарилось спокойствие. — Если бы я немного не замешкался и выстрелил, то кто знает, что было бы с нами теперь!
— Вы действительно узнали вождя?
— Конечно. Я узнал его сразу, мой милый мальчик!
— Ищут они кого-нибудь или просто охотятся?
— Мне кажется, трудно допустить, чтобы они охотились так далеко от своей деревни.
— Что же мы будем делать, сеньор?
— Спрячемся тут, а вечером вернемся на наш остров. Я не решаюсь идти дальше: аймары могут нас увидеть.
— Очевидно, Диас был прав, когда отговаривал вас…
— На что ты жалуешься, Гарсиа? Ведь ты еще не попал в руки дикарей!
— Но мы вернемся с пустыми руками…
— Переедем саванну и отправимся охотиться на какой-нибудь другой берег. Ведь это болотистое озеро не может быть величиной с океан!
Тишина, царившая в лесу, внезапно была прервана страшными криками и пронзительным свистом. И то и другое раздавалось в двух различных направлениях.
— Должно быть, два враждующих племени вступают в борьбу, — сказал Альваро, прислушиваясь.
Он узнал резкие громкие звуки, издаваемые инструментами наподобие флейты, которые дикари делали из человеческих берцовых костей.
— Пойдем посмотрим, — прибавил он. — Если произойдет битва, то ни у кого не будет времени заниматься нами.
Они вышли из чащи кустарника и направились в ту сторону, откуда раздавались крики, конечно, стараясь при этом оставаться под защитой густой растительности. Вскоре они очутились на опушке огромной лесной поляны, в центре которой росли лишь небольшие группы пальм.
Альваро не ошибся: два враждебных племени собирались вступить в рукопашный бой.
— Это аймары, — сказал он, прячась в чаще кустарника. — Они воюют с каким-то другим племенем.
Несколько сот индейцев, страшно разрисованные черной, голубой и красной красками, разукрашенные яркими перьями попугаев, прилепленными на лбу, щеках и подбородке так, чтобы это могло изображать бороду, бакенбарды и рога, медленно шли, яростно потрясая дубинами, луками и каменными топорами. Однако битва, которая должна была скоро сделаться чрезвычайно кровопролитной, так как все бразильские дикари отличаются необыкновенным мужеством, еще не началась. Прежде чем перейти в атаку, бразильские дикари всегда старались раздразнить и вызвать неприятеля. И теперь они двигались навстречу друг другу медленным и равномерным шагом, изредка останавливаясь, чтобы услышать слова вождя, приводившие их в неописуемую ярость. Тогда они протягивали руки, грозили неприятелю стрелами и дубинами, показывали ему на остриях топоров кости сожранных ими пленных и издавали дикие крики, чтобы напутать врага.
Аймары превосходили врагов численностью, но те, по-видимому, были более ловкими, лучше вооруженными и ростом были выше аймаров.
— Если бы они истребили друг друга! — шепнул Альваро. — Ведь это не люди, а дьяволы в человеческом образе.
— Кто же из них выйдет победителем?
— Мы скоро это узнаем. Такие рукопашные битвы долго продолжаться не могут.
Оба племени, продвигаясь без всякого порядка, но сомкнутыми рядами, остановились на расстоянии ста метров друг от друга, подняли луки и граватаны, и туча стрел засвистела в воздухе.
Это было красивое зрелище. Разукрашенные на концах пучками разноцветных перьев стрелы летали по всем направлениям. Раненые воины с бешенством выдергивали стрелы из своего тела, ломая и кусая их, но не отступали ни на шаг и только падали, сраженные вульрали — ядом, который никому не дает пощады.
Когда иссяк запас стрел, враги бросились друг на друга с оглушительным ревом и поднятыми дубинами.
XXVI. Исчезновение Гарсиа
Схватка, которая произошла между аймарами и их противниками, отличалась необычайным ожесточением. Эти дикари, казавшиеся Альваро скорее зверями, нежели человеческими существами, сражались с величайшим мужеством, размахивая своими страшными дубинами — оружием, которое они предпочитали топорам и граватанам со смертоносными стрелами. Эти дубины, сделанные из железного дерева, были так тяжелы, что европейцы не могли бы их поднять одной рукой, дикари же размахивали ими с такой легкостью и быстротой, что невольно приводили в изумление. Ни один удар не пропадал даром. Они метили в голову врага и сразу раскалывали ее пополам. В течение нескольких минут Альваро и Гарсиа ничего не могли разглядеть, кроме голых окровавленных тел, сбившихся в кучу, но затем сражающиеся разделились на отдельные группы, не прекращая битвы. Огромное количество воинов лежало на земле с разбитыми черепами, но оставшиеся все еще не хотели сложить оружия, побуждаемые желанием захватить побольше пленников, так как бразильские дикари, неизвестно по какой причине, никогда не пожирали павших в бою.
Аймары, более многочисленные, хотя и хуже вооруженные, взяли верх над своими противниками и беспощадно истребляли их ряды. Вождь аймаров ревел, как ягуар, потрясая своей дубиной, покрытой кровью по самую рукоятку. Он старался ослабить силы противника, чтобы нанести ему последний удар.
Между тем противники выказывали отчаянное упорство и не хотели сдаваться. Вождь их, высокий, статный дикарь, делал нечеловеческие усилия, чтобы отразить яростный натиск врага, но до сих пор ему это не удавалось. Тогда он бросился с поднятой дубиной прямо на вождя аймаров. Однако тот, по-видимому ожидавший нападения, быстро отскочил и тотчас же дунул в граватану. Вылетевшая оттуда стрела с изумительной точностью вонзилась в горло врага. Раненый воин, очевидно знавший, что он погиб, все-таки бросился прямо на своего противника, стараясь разбить ему голову ударом своей дубины, но силы изменили ему. Кураре сделало свое дело. Оружие выпало у него из рук, он упал на колени, и тяжелая дубина аймара опустилась на его голову.
Смерть вождя произвела полное расстройство в рядах воинов, число которых и без того уменьшилось почти наполовину. Видя, что аймары снова наступают на них, они бросились бежать и как раз в ту сторону, где спрятались Альваро и юнга.
— Проклятие! — вскричал Альваро, вскакивая на ноги. — Бежим скорее, скорее, Гарсиа!
Но дикари, бегавшие с быстротой лани, были слишком близко, и европейцы уже не имели времени скрыться от них. В эту крайнюю минуту Альваро вспомнил; что он — Человек Огня в глазах дикарей. Подняв ружье, он выстрелил прямо в бежавших на него индейцев.