– А, да это неважно. Важно то, что я думаю, мы не были бы вместе, если бы я не пролил на нее сальсу, – он положил руки на голову, переплетя пальцы. – Так что стихотворение, которое ты написал, – это твоя сальса. Ты должен пролить его на нее, понимаешь?
– В смысле прочитать его ей?
– Именно. Пролей сальсу, сынок, – отец Майлза самоуверенно улыбнулся, наслаждаясь моментом разговора с сыном.
Они уже подошли к выходу из парка и теперь стояли перед ступеньками, ведущими к станции. Майлз опустил плечи.
– А дядя Аарон?
– Что дядя Аарон? – отец Майлза вдруг снова посерьезнел, весь напрягся, прищурился.
– Ну, как он завоевывал девчонок?
Отец Майлза провел ладонью по губам, словно стирая с них секрет, пока его никто не услышал.
– Да я особо не в курсе. Но у него получалось, и получалось хорошо, – он закусил нижнюю губу, качнул головой. Затем он потянулся к заднему карману, вынул из него сложенный лист бумаги и с хлопком положил его на ладонь другой руки. – Думаю, более подходящего момента, чем сейчас, не предвидится, – раздраженно сказал он и протянул бумагу Майлзу.
Майлз развернул ее и тут же узнал почерк, Карандаш и прописные буквы.
ДОРОГОЙ МИСТЕР ДЭВИС,
МЕНЯ ЗОВУТ ОСТИН. МНЕ ПЯТНАДЦАТЬ ЛЕТ, И Я ПИШУ ВАМ ИЗ КОЛОНИИ ДЛЯ НЕСОВЕРШЕННОЛЕТНИХ. МНЕ РАССКАЗАЛА О ВАС БАБУШКА. ОНА ЗНАЕТ ВАШЕ ИМЯ И ДУМАЮ, НАШЛА АДРЕС В ИНТЕРНЕТЕ’ НАДЕЮСЬ, ВЫ НЕ ВОЗРАЖАЕТЕ. ОНА РАССКАЗАЛА МНЕ О ВАС И СКАЗАЛА, ЧТО Я ДОЛЖЕН ПОПЫТАТЬСЯ ПОЗНАКОМИТЬСЯ И СО ВТОРОЙ ЧАСТЬЮ СЕМЬИ. МОЕЕО ОТЦА ЗВАЛИ ААРОН. И ЕСЛИ ЭТО ПРАВИЛЬНЫЙ АДРЕС, ТО ВЫ ЕГО БРАТ. ТО ЕСТЬ МОЙ ДЯДЯ. НЕ УВЕРЕН, СЛЫШАЛИ ВЫ КОГДА-НИБУДЬ ОБО МНЕ, ТАК КАК БАБУШКА РАССКАЗАЛА, ЧТО ВЫ С ОТЦОМ ОСОБО НЕ ЛАДИЛИ. ТАК ЧТО, МОЖЕТ, ВЫ И НЕ ЗНАЛИ ОБО МНЕ, А МОЖЕТ, И ЗНАЛИ, НО БЫЛИ СЛИШКОМ РАССЕРЖЕНЫ, ЧТОБЫ ВЫЙТИ НА СВЯЗЬ. Я ВСЕ ПОНИМАЮ. КАК БЫ ТО НИ БЫЛО, УВЕРЕН, ВЫ ЗНАЕТЕ, ЧТО ОТЦА БОЛЬШЕ НЕТ В ЖИВЫХ, И НЕ ЗНАЮ, МОЖЕТ, Я ПЕРЕСТУПАЮ ВСЕ ГРАНИЦЫ, НО Я ХОЧУ, ЧТОБЫ ВЫ ПРИШЛИ МЕНЯ НАВЕСТИТЬ. МНЕ РАЗРЕШЕНЫ СВИДАНИЯ ПО СУББОТАМ. КО МНЕ НИКТО НЕ ПРИХОДИТ, И БЫЛО БЫ ЗДОРОВО ПОВИДАТЬСЯ С СЕМЬЕЙ, ХОТЬ МЫ ДРУГ ДРУГА И НЕ ЗНАЕМ.
НАДЕЮСЬ, ВЫ ПОЛУЧИТЕ ПИСЬМО.
ОСТИН ДЭВИС
Майлз снова сложил письмо и попытался скрыть свое недоверие, придержать язык.
– Ты знал о нем?
– Разумеется, нет. Мы уже давно не разговаривали с Аароном, а в нашу последнюю встречу я велел ему держаться от тебя подальше.
– То есть ты даже не догадывался, что у него есть ребенок?
– Я узнал об этом только в прошлое воскресенье, когда открыл письмо.
Та бумага, которую его мать держала в руках, когда он вышел из ванной. Из-за которой она вся побелела.
В голове Майлза кружился хоровод, он больше не мог молчать.
– А я знал.
– Ты – что?
– Я знал о нем, – повторил Майлз. – То есть узнал вчера. Он мне тоже прислал письмо.
– Прямо в школу?
– Ага, – Майлз вернул письмо отцу. – Я ничего тебе не сказал, потому что не хотел, чтобы ты разозлился. Но… да.
– Мне это не нравится, сын, – отец Майлза покачал головой, убрал листок обратно в карман и скрестил руки на груди.
– Мы должны с ним встретиться! – выпалил Майлз, и у него затряслись поджилки.
– Ни за что, – бросил отец Майлза. – Слушай, я не знаю… Все не так просто.
– А что мама думает по этому поводу?
Майлз знал, что его мать питает слабость к детям и не может смотреть, как они страдают. Они даже не должны быть членами ее семьи чтобы она за них переживала. Она любила Ганке как родного сына. Поэтому, узнав, что Остин мог оказаться их родственником, она бы обязательно захотела связаться с ним, несмотря на свое отношение к Аарону. Уж это точно.
Отец Майлза шумно выдохнул, раздув щеки.
– Ты же знаешь свою мать. Она говорит, я должен сходить к нему.
– Ну, тогда… почему бы и нет? Сходи. И я пойду с тобой.
– Во-первых, ты мне тут не приказывай, малыш, – холодно сказал отец Майлза. – Ты все еще ходишь по тонкому льду, и твое наказание больше не обсуждается. То, что ты безответственно относишься к работе, не означает, что ты так же можешь относиться ко мне. И это уже не говоря о том, что ты скрыл правду.
– Прости, прости, – Майлз сменил тон. – Но… что ж… раз уж мы заговорили начистоту, ты должен знать, что я написал ему ответ.
– Что ты сделал? – отец Майлза схватился за голову, словно пытаясь сорвать ее с шеи.
– Я должен был это сделать. То есть я просто не смог удержаться. Я просто взял и написал ответ, а сегодня утром бросил его в почтовый ящик.
Отец Майлза отвернулся от сына, затем повернулся к нему снова, потом уставился в небо, словно искал подходящий ответ на наполовину закрытой облаками луне.
– Слушай, я не уверен, что это хорошая идея, Майлз. Мы ведь даже не знаем этого парня.
– Поэтому мы должны пойти и познакомиться с ним.
– И неизвестно, правду ли он говорит.
Майлз посмотрел на отца, а затем раздраженно отвел взгляд в сторону.
– Хорошо, хорошо, – отец поднял руки. – Возможно, парень говорит правду. По сути, у него нет причин нас обманывать.
– Вот именно. И-и-и..?
– И, пожалуйста, садись на поезд и возвращайся в школу.
Отец внезапно показался полностью растерянным. Его телефон зазвонил. Он посмотрел на экран, затем стиснул Майлза в грубых, но любящих объятиях.
– Это твоя мама. Ладно, я пойду домой, и мы еще раз с ней все обсудим.
Глава 8
Когда Майлз вернулся в общежитие, Ганке сидел за компьютером. На столе рядом с ноутбуком лежала пачка сырных палочек.
– Привет, – сказал Майлз, закрывая за собой дверь.
– Привет, – ответил Ганке, не отрываясь от экрана. Он сунул руку в пачку, достал палочку, кинул ее в рот и облизал с пальцев сырный порошок. Затем посмотрел на Майлза, как раз когда тот проходил мимо него. – Эй, да у нас тут Человек-Паук. Ты ушел в маске и трико, а вернулся в грязных джинсах и толстовке. Чем ты занимался? Все-таки встал на кривую дорожку и ограбил хипстера?
– Смешно, но даже и близко нет, – Майлз стянул футболку, оставшись в красно-черном паучьем костюме. – Я был у предков.
– И ты еще жив, значит, я так понимаю, второго звонка из школы после сегодняшних приключений не было, – вычурным тоном сказал Ганке.
– He-а. Но они там считают деньги и разбираются со счетами. Так что ограбить кого-то, чтобы помочь им, кажется не такой уж и плохой идеей.
Ганке снова запустил руку в лежавший перед ним пакет, выудил нечто, похожее на кусок пенопласта, и закинул себе в рот.
– Ради бога, Майлз, – сказал он. – Ты не можешь никого ограбить.
Майлз плюхнулся на кровать. Он вытащил маску из кармана толстовки и отбросил в сторону. Он хотел рассказать Ганке о том, как избил парня, который практически украл у школьника кроссовки. Как врезал ему по лицу. Как кровь брызнула на тротуар. Как стянул с него кроссовки и отдал их. пареньку в качестве акта справедливости. Майлз понимал эту жажду возмездия. Он был ею пропитан.
Но он не смог рассказать Ганке об этом. К тому же, честно говоря, друг прав: не сможет он никого ограбить.
– Потому как, что бы ты ни говорил, ты похож на меня.
Последние слова медленно втекали в уши Майлза, словно древесная смола. Перед его глазами тут же возник образ белой кошки, который следом сменился образом дяди, пытающегося, рыча, дотянуться до шеи Майлза.
Ганке продолжил:
– Похож, за одним исключением – я умею танцевать. О, а ты супергерой, помнишь? – он стряхнул оранжевые крошки со штанов.
– Чувак, просто дай мне сырных палочек. И при чем здесь вообще твое умение танцевать?
– Почему бы тебе их не украсть? – Ганке засмеялся и протянул Майлзу открытую пачку, которую тот тут же схватил. – Не, серьезно, почему бы тебе… не знаю, не потанцевать за деньги.
– Что? – Майлз скорчился.
– Не в этом смысле, чувак. Я имею в виду, как те ребята в поезде.
– Нет.
– Майлз, ты же видел, сколько зелени они заколачивают, а тебе нужно…
– Ганке, – Майлз поднял руку. – Я не собираюсь вертеть задом по всему поезду за четвертаки.
– Во-первых, тебе не придется вертеть задом, а во-вторых, с твоими способностями мы будем делать сотни баксов, а не четвертаки.
– Мы?
– Ну, я как менеджер тоже должен получать гонорар. Небольшой процент от прибыли. Плюс кто-то должен собирать деньги, – Ганке изобразил ангельскую улыбку. – Хотя бы подумай об этом.
Майлз покачал головой. Ни за что. Майлз точно не мог стать вором, но и танцором в метро он становиться не собирался. Он не умел танцевать. У него отличная координация, когда нужно прыгать с крыши на крышу или уклоняться от ударов, но двигать телом в ритм музыки – этой суперспособности у него не было.
– Может, тебе самому стоит об этом задуматься? – Майлз выстрелил паутиной через всю комнату, толстая нить прилипла к футболке Ганке, напоминая кучу спагетти.
– Да иди ты, Майлз, – Ганке покачал головой, даже не пытаясь отцепить паутину от рукава.
Майлз пожал плечами.
– Чем ты там вообще занят?
Он взял пачку с сырными палочками.
– Ищу про свое имя для домашки по Блауфусс, которую тебе, кстати, тоже нужно сделать. Знаю, тебе нужно было подышать свежим воздухом, или чем ты там занимался, когда вылез в окно, но надеюсь, ты нашел там поэтическое вдохновение. Если только ты не планируешь получить дополнительные баллы.
– Ну уж нет. Больше никаких дополнительных баллов, – но мысль писать сиджо так поздно ночью, после всего, что сегодня было, заставила Майлза почувствовать себя так, будто его голову зажали в тиски. – Это ведь фигня ПР0 значение твоего имени, верно?
– Ага. И угадай что? По-моему, мое имя вообще ничего не значит, – сказал Ганке.
Майлз сунул в рот сырный полумесяц.
– Ты уже проверил? – спросил он, пока сырная палочка таяла на языке.
– Ага, еще до того, как ты пришел. На самом деле я уже кучу имен пересмотрел. Например, Алисия, ее имя означает «благородная». О, а еще у Чемберлена было хорошее. Чувак, фамилия этого придурка означает «главный придворный офицер». Ха! Но лучшая и одновременно худшая у Рэтклиффа. Буквально означает «красный утёс». Жаль, что Райан никогда с него не скинется, – Ганке взял пачку сырных палочек и продолжил. – Так или иначе, когда я искал про свое имя, то нашел всего одно определение в словаре сленга, и там говорится, что оно значит «убивать».