Охотник обратился к Человеку-пауку.
– Нам с тобой известно, что из себя представляет Паразит. Он – совершенный гибрид человека и животного. Жуткий, страдающий, прекрасный зверь.
Сергей поднял факел повыше, чтобы осветить пространство вокруг Вредителя и показать Человеку-пауку, в каком состоянии его трофей.
– Я победил и пленил этого зверя.
В подземелье раздались отголоски громового раската, приглушённые, но достаточно громкие, чтобы заставить обоих вздрогнуть, достаточно громкие, чтобы заставить Человека-паука отскочить в сторону и чтобы заронить зерно сомнения в сердце Сергея.
«Нет, – сказал он про себя, – меня ждёт счастье. Я слышу его в шуме дождя. Я слышу его в трубном зове грозы».
Охотник приблизился к Паразиту, пытаясь заглянуть в душу существа – если та, конечно, ещё не покинула его тело. Паразит с трудом открыл глаза, встретился взглядом с Сергеем и дёрнулся в сторону, словно ошпаренный, со звоном отпустив прутья решётки. Человек-паук спрыгнул на землю и шагнул к заключённому в клетке созданию.
– Человек-паук, я чувствую его, – продолжил Сергей. – Я заглянул в душу Паразита и теперь знаю, какая роль отведена ему в нашей игре.
Всхлипывая, Паразит отполз подальше от решётки и от факела Сергея. Он зарыдал, из красных водянистых глаз потекли слёзы.
– Выпустите, – шёпотом взмолился он. – Пожалуйста, выпустите меня!
Сергей почувствовал приближение со спины, оскалился и ткнул факелом сквозь прутья клетки, осторожно, чтобы не задеть их и не испытать на себе электрический разряд.
– Паразит – это последнее испытание, – бросил он через плечо Человеку-пауку. – Главное доказательство. Ты не смог победить его в одиночку; более того, даже вместе с Капитаном Америкой вы с трудом справились.
Охотник взглянул на Человека-паука и ухмыльнулся:
– А вот я одолел его.
Сергей вновь повернулся к клетке. В свете факела на стене плясали длинные тени.
– Взгляни на эту напуганную, заплаканную, несчастную мышку. Это моих рук дело.
Сергей расхохотался, звук его голоса улетел в темноту и вернулся, эхом отразившись от стен подземелья.
– Моих рук дело, – повторил он на случай, если противник плохо его понял.
Он швырнул факел в клетку. Факел отскочил от пола, рассыпая искры во все стороны. Некоторые чуть было не попали на уже почерневшую от ожогов кожу Паразита. Грызун заверещал и сжался от страха.
– Хватит меня жечь! Умоляю, хватит причинять мне боль!
Причитания и дёрганья Паразита вызвали у Сергея новую усмешку, и в этот момент что-то пронеслось мимо него, оттолкнув в сторону. Перед глазами мелькнула вспышка красного и синего, и Сергей увидел, как Человек-паук запрыгнул на сводчатый потолок. Паразит взвыл и отступил подальше от пламени.
Сергей застыл в ожидании дальнейших действий Человека-паука. Тот явно испытывал жалость к несчастному созданию в клетке, но не радовался ли он глубоко внутри мучениям Паразита? Человек-паук приготовился помочь Паразиту, но стоило тому заметить Паука, как он напрочь забыл о пламени и электричестве и стал носиться по клетке с криками:
– Чччччеловек-паук! Спасииииите!
Сергей сразу понял, в чём дело. Конечно же, Паразит хорошо помнит, как Человек-паук поймал его и унизил. Один вид костюма с холодными белыми глазами сводит бедную мышку с ума, независимо от того, кто под этим костюмом скрывается. Паразит не понимает, что тем, кто победил и сломил его, на самом деле был Сергей, а не слабохарактерный добрячок в шкуре Паука, которого Сергей тоже унизил и заменил.
Крысолюд бросился на решётку, предпочитая длительную пытку встрече с Пауком, своим мучителем, который в этот раз стремился ему помочь и унять его боль.
Человек-паук выстрелил паутиной в жаровню, гася пламя, а затем в факел, выхватив его из клетки и отбросив в сторону, прямо к босым ногам Сергея.
«Он делает всё, что может, но никак не может справиться с яростью, направленной на меня. На меня!» – Сергей усмехнулся сквозь зубы, напряг мышцы и приготовился к нападению Паука, упорно продолжавшего жаждать мести.
Этот клоун в паучьей шкуре во всём винит меня. Какая редкостная чушь!
Человек-паук кинулся вперёд, схватил церемониальную львиную шкуру на плечах Сергея и развернул того к себе. Улыбка не сходила с лица Сергея, он всем своим видом показывал, что ни на секунду не даст противнику повода поверить в незаслуженный успех.
«Сегодня, – подумал Сергей, – я понял, что человек, которого я принимал за Зверя, которого я победил, чтобы вернуть честное имя своей семьи, – лишь обыкновенный невежда».
– Ты мне надоел, – хрипло сказал Человек- паук. – Слышишь? Думаешь, можешь так просто вывернуть мою жизнь наизнанку и спокойно тут стоять?
Человек-паук потряс кулаком и ещё крепче схватил Сергея.
– Так вот, ничего подобного! – проревел он.
«Бедняга, – подумал Сергей, едва удерживаясь от смеха. – Как же он заблуждается».
Глядя в глаза Человека-паука, Сергей вспомнил их прежние встречи, неудачные битвы и бесконечную охоту. Всё-таки первое впечатление о Человеке-пауке было верным. Этот человек, сотканный из плоти и эмоций, не был ни архидемоном, ни великим Зверем. Как же стыдно было проигрывать этому ничтожному человечку. Сейчас он выглядит таким глупым, таким наивным. Ему неведомы честь и достоинство; лишь ярость и жажда мести – и сострадание к жалкой побитой крысе.
Сергей поднял руки, просунул их между кулаками Человека-паука и резким движением, выученным в Индии, развёл в стороны. Освободившись от захвата, Сергей бросился прочь. Он запрыгнул на слона, оседлав свой прекрасный трофей, и посмотрел с высоты на героя и монстра, тюрьму и заключённых – ибо и Человек- паук, и Паразит были пойманы в расставленные Сергеем капканы.
«Когда-то и сам он был наивным, – вспомнил Сергей. – До того, как покинул это прогнившее подобие цивилизованного мира, до того, как разгадал уловки и козни своего собственного Зверя. До того, как вновь обрёл честь и достоинство, утерянные, когда его страна и семья пали жертвами Паука. Он был наивным, когда путешествовал на борту грузовых судов и рыболовецких траулеров по волнам океана, когда скитался по разным странам, пока не обрёл смысл жизни, не родился заново в первобытных джунглях Африки».
Теперь я знаю всё, Человек-паук. Я всё понимаю, мой заблудший враг. Я отринул ложные истины и узрел истинное лицо Зверя. Здесь, в моём доме, я сражусь со своим заклятым врагом и своим самым назойливым противником.
С самим собой.
Не слезая со слона, Сергей подался назад и издал первобытный, животный рёв, заполнивший всё подземелье. Изо всех сил он обеими руками вцепился в шкуру толстокожего животного, зажмурился и снова взревел. По груди разлилось тепло, руки Сергея, его тело будто наполнились огнём. Сергей ликовал.
Услышь меня, Паук. Услышь меня, человек.
Услышь рёв Слона и рык Льва, возвещающие о моей победе…
…о триумфе Крэйвена.
Глава десятая
ПОБЕДНЫЙ КЛИЧ Крэйвена пронзил уши и мозг Человека-паука. Грудь Питера тревожно сжалась, дыхание стало прерывистым. Подземелье будто уменьшилось в размерах. Ехидный смех Крэйвена раздавался вокруг, заключая Питера в свои удушливые объятия. Питер почти пожелал, чтобы сработало его паучье чутьё. Уж лучше ноющая, тягучая боль, чем этот звук.
Смех рассыпался на тысячи пронзительных завываний, стал сильнее, громче. Кругом клубился сиреневый дым от благовоний, скрывая лицо Крэйвена. От едкого дыма у Питера начали слезиться глаза.
Питер поморгал, осмотрелся и увидел Охотника на спине слона – но это был не Крэйвен, а Нед Лидс в оранжевом одеянии Хобгоблина.
В дымке вокруг поношенного капюшона Хобгоблина плясали тени, то появляясь, то исчезая. Лица друзей, врагов, любимых и давно ушедших людей. А позади вдоль стены шагал огромный скелет мёртвого Паука – ещё одна жертва стремления Питера нести за всё ответственность.
Питер подкрался ближе, готовый сразиться и с Хобгоблином, и с восставшим из мёртвых Пауком, но пальцы не слушались, и он даже не мог выстрелить в них паутиной.
Успокойся, это лишь дым. Они не настоящие. Это всё проделки Крэйвена.
Однако тени казались настоящими. У Питера защемило в горле, дыхание спёрло, будто в глотку засунули ком земли. Он поднял голову и с ужасом увидел, как с полотка на него падают сталактиты. Питер увернулся, помотал головой и опять взглянул на Хобгоблина.
На Крэйвена! Это Крэйвен! Это он зарыл тебя в могилу. Паркер, сосредоточься!
На месте Хобгоблина возникло множество торчащих из земли надгробий, на которых были высечены имена знакомых Питеру людей.
– Нет, – пробормотал Питер, – это неправда. Это иллюзия. Пожалуйста, хватит.
(«Питер, тебе не нравится кладбище? – В голове раздался голос Неда. – Мёртвые люди, мёртвые пауки – всё вполне логично. Человек-паук и Смерть – вечные напарники».)
– Неправда, – еле слышно прошептал Питер. – Я ненавижу смерть. Это всё не по- настоящему.
(«А какая тебе разница?»)
Надгробия кружили вокруг, вызывая у Питера панику и острое чувство дежавю. Восемь паучьих лапок схватили его, не давая вырваться и отвести взгляд. К Пауку присоединились другие. Механические руки вцепились в ноги Питера, крылья стервятника захлопали перед глазами. Укусы скорпиона и электрические разряды не позволяли Питеру отключиться, а огромные серые, как шкура носорога, лапищи придвигали надгробия поближе и переворачивали их, открывая выгравированные на обратной стороне давно забытые лица.
(«Скажи, что ты видишь!»)
– Только не это!
(«Вспоминай, Питер, вспоминай».)
Призраки окружили Питера, показывая ему имена и лица. Они ждали ответов. Почему он позволил им умереть? Почему Человек-паук возродился, а они ушли навсегда? Призраки выкрикивали обвинения, упрекая Человека-паука в своей смерти.
Человек-паук припал на одно колено и вцепился пальцами в маску.