Надменный голос возразил:
– Паразит – лишь оболочка, внутри которой находится совершенно другой человек. Кто-то, кому пришлось очень много страдать.
Эдвард сжался и отвернулся от камеры.
В следующий раз он заговорил тихо и осторожно:
– Пожалуйста, не… не делайте мне больно.
– Мы не причиним тебе вреда, Эдвард. Никто не причинит. Я хочу взять тебя в безопасное место.
– Безопасссное? – не веря собственному счастью, спросил Эдвард.
– Безопасное и тёплое. Там ты будешь чувствовать себя как дома.
Эдвард вытаращил глаза.
– Дома? Нет, не забирайте меня домой! Там меня может найти Паук, и.
– Я не заберу тебя никуда, куда тебе не хочется, но тебе придётся довериться мне.
Голос взял паузу, чтобы Эдвард мог обдумать последние слова.
– Ты доверяешь мне?
Эдвард присел, задумавшись.
– Доверяю ли я вам?
– Да. Закрой глаза и следуй за мной. Нас ждёт долгий путь, но мы пройдём его, шаг за шагом.
– Долгий путь.
Ярость Эдварда прошла, как будто кто-то смыл её в канализацию. Страх тоже унялся, и его глаза налились тяжестью.
– Шаг за шагом. Не торопясь и ни о чём не беспокоясь.
– Не торопясь, – повторил Эдвард.
– И с каждым шагом, – продолжил голос, – ты будешь чувствовать, как оболочка тает. Она тебе не нужна.
Эдвард замялся, после чего задал вопрос:
– А Паразит?..
– Он ведь ушёл, верно?
Очередная пауза.
– Угу.
– Вот и славно. Значит, как тебя зовут?
– Э-эдвард.
– Эдвард. Расскажи мне, что с тобой произошло.
– Я… что?
– Чего ты боишься?
Эдвард вздрогнул и улёгся, положив голову на пол.
– Я боюсь уснуть.
– Почему?
– Когда я сплю, происходят плохие вещи.
– Не бойся и расскажи мне об этих плохих вещах. Эдвард взглянул на камеру. Его глаза буравили объектив, словно красные кинжалы.
– Вот!
– Эдвард?
– Я не Эдвард, я Паразит!
– Нет, это не так.
– Дааааа!
Он начал подниматься.
Голос смягчился.
– Эдвард, я твой друг. Ты можешь мне доверять. Тебе больше не нужен Паразит.
Эдвард снова уселся.
– Но…
– Я буду тебя защищать, буду о тебе заботиться.
Эдвард склонил голову и потёр свои красные глаза.
– Мне очень страшно.
– Знаю. Ложись и слушай меня. Мы вместе пройдём этот путь.
– Х-хорошо. Но мне всё равно страшно. Я боюсь уснуть. Плохие вещи.
– …уже в прошлом. Эдвард, я обещаю, что они не вернутся.
Эдвард улёгся на полу в позе эмбриона и прошептал:
– Вы будете меня защищать?
– Разумеется. Всегда и везде.
Эдвард улыбнулся и закрыл глаза. Голос умолк, давая ему время отдохнуть. Спустя час он разбудил Эдварда.
– Эдвард, как ты себя чувствуешь?
– Я не Эдвард.
– Паразит ушёл, теперь ты Эдвард.
Эдвард кивнул и подпёр голову ладонями.
– Я Эдвард.
– Эдвард, сколько тебе лет?
– Тридцать один.
– Где ты находишься?
– В Нью-Йорке. В «Оскорпе».
Последнее слово заставило его вздрогнуть.
Страшное слово.
– Что ты там делаешь?
– Я – научный сотрудник. Генетик. Ищу человека по фамилии Осссборн.
– Осборн?
– Дааа. Осборн. Он пытался раздвинуть рамки генетики. Он… – Голос Эдварда притих, в нём послышался благоговейный трепет. – Он – выдающийся учёный. По сравнению с ним я – пещерный человек, пытающийся раздобыть огонь.
– А ты когда-то тоже был выдающимся? Когда- то давно?
– Дааа, был…
– Эдвард?
– Кем я был? – Эдвард грустно нахмурился.
Голос подбодрил его:
– Эдвард, ты был выдающимся.
– Правда?
– Честное слово. Ты был выдающимся, уважаемым генетиком. Всесторонне образованным. Многие мечтали работать с тобой, но ты решил сотрудничать с Осборном.
Эдвард кивнул. В его речи больше не было шипения.
– Да, помню. Он хвалил меня, а я им восхищался. Но…
– Но?
– Он использовал людей. Относился к ним как к подопытным животным. Превращал мужчин и женщин в других существ.
– Как ты к этому относился?
Глаза Эдварда сузились, и он продолжил раскачиваться взад-вперёд на бетонном полу. Понизив голос, он сказал:
– Я чувствовал ужас и отвращение. Я рассказал Осборну об этом, но он лишь рассмеялся. Расхохотался и… провёл следующий эксперимент надо мной. – Эдвард вновь закрыл глаза, подождал, пока пройдёт дрожь, и продолжил: – Процесс преобразования проходил в равной степени на физическом и психологическом уровне. Он воздействовал на глубинные уголки подсознания, на самоопределение… на те области, которые отвечают за то, во что превратится подопытный.
Эдвард присел спиной к стене, обхватил себя руками и поёжился.
– Осборн добрался до чего-то настолько глубинного, о существовании чего я даже не подозревал.
– Чего-то плохого?
– Х-хватит. Я больше не хочу…
– Успокойся, ты в безопасности. Расскажи, как ты себя чувствуешь.
Эдвард утёр слёзы.
– Я чувствую ответственность, вину за то, что случилось. Я должен был найти способ, чтобы этого не допустить.
Эдвард всхлипнул и посмотрел в камеру.
– Почему я не вмешался? Я виноват, я – преступник. Даже хуже. Я ужасен и мерзок, я больше не человек. Я – животное. – Его зубы сверкнули. – Я – Паразит.
Он поднялся, доковылял до стены и обхватил камеру руками.
– Хватит. Не хочу больше вспоминать, это слишком болезненно.
– Эдвард, не бойся боли. Не борись с ней. Вместе мы справимся.
– Нет! Хватит звать меня Эдвардом! Я не Эдвард!
– Ты Эдвард. Перестань изображать того, кем не являешься. Освободись, Эдвард.
Эдвард ударил кулаком по стене так, что та задрожала. Камера чуть было не оторвалась.
– Я… не… Эдвард! Я – Паразит! Паразит! Хватит делать мне больно! Хватит пытаться меня убить! Если вы не прекратите… я вас сожру! Слышите?! Я.
Он колотил по стене, ожидая ответа на свой внезапный всплеск агрессии, но ответа не было. Через несколько секунд он выдохся, вернулся в угол и зарыдал.
– Так-то лучше, – мягко и сдержанно произнёс голос.
Эдвард попытался представить, как обладатель голоса стоит рядом, похлопывает его по спине и утешает.
– Эдвард, все эти годы часть тебя – самая потаённая часть – верила, что ты заслуживаешь находиться в этой ужасной оболочке. Паразит – словно саркофаг, в котором ты себя похоронил.
Эдвард внимательно слушал.
– Так тебе было легче выживать, легче защищаться от нападок общества. Невероятно, но Паразит стал для тебя чем-то вроде ангела-хранителя.
– Нет! Я…
– Пожалуйста, позволь мне закончить. Наш разговор, твоя исповедь – важный шаг в прошлое. Впервые за долгое время в тебе происходят эмоциональные изменения. Скоро придёт час, когда тебе не понадобится защита Паразита, и Паразит это чувствует. Вероятно, он чувствовал это уже некоторое время, и теперь он до смерти боится. Он злее, чем когда-либо. Эдвард, тебе известно, почему?
Эдвард помотал головой. Слёзы катились по его щекам.
– Всё потому, что дни Паразита сочтены, и он это понимает.
Эдвард разревелся. Он склонил голову и закрыл лицо ладонями. Его тело содрогалось от всхлипываний, и он упал на колени, будто кланяясь в пол.
– Эдвард, ты открылся мне. Выбрался из саркофага боли и одиночества, и поведал свою историю, рассказал о своих страхах. Пускай эта камера – тоже саркофаг, с решётками, замками и охраной, но исповедь всё равно освобождает, верно?
Эдвард взглянул в камеру заплаканными красными глазами.
– Дааа, – прошептал он, согласно кивая. – Я сссвободен… Свободен.
Он задрожал, на этот раз от радости и облегчения.
Он больше не чувствовал одиночества, не хотел возвращаться в своё тёмное, холодное и сырое убежище, с крысами и жестоким голосом в голове. Пусть жизнь в заключении была далека от идеальной, Эдварду не нужно теперь было оставаться одному. Он мог находиться на поверхности, под защитой, и жить, не боясь Человека-паука и преследования со стороны других людей. Он был защищён, счастлив и свободен.
– Свободен, – повторил он и со смехом начал кататься по полу.
– Я свободен, свободен!
Снаружи, за зеркальным стеклом, охранник наблюдал за тем, как Эдвард Уэлан купается во вновь обретённой свободе. К охраннику подошёл ещё один человек и передал ему гамбургер из бумажного пакета.
– Что это с ним? – спросил новоприбывший, вешая на ближайший стул шляпу.
Первый полицейский пожал плечами и уселся, чтобы перекусить.
– Шут знает. Он уже битый час сам с собой болтает. Чем скорее этого урода упекут в психушку, тем лучше.
Второй коп откусил кусок гамбургера. Кусочки лука и салата полетели на пол.
– Твои бы слова да Богу в уши.
Полицейские принялись уплетать еду за разговорами о семьях и телепередачах, не сводя глаз с чудовища в соседней камере. Но чудовищу было всё равно. Впереди его ждало пожизненное заключение и осуждение общества, но впервые в жизни Эдварду Уэлану не нужно было никому ничего доказывать. Даже голосу в собственной голове.
Эпилог 2Если такова моя судьба
МЭРИ-ДЖЕЙН укуталась в одеяло и смотрела телевизор в ожидании Питера. По кабельному показывали какую-то чушь, которую Мэри-Джейн смутно помнила из детства. «Печаль, – подумала она. – Я столько лет мечтала о том, чтобы вновь увидеть этот фильм. Когда мне было… кажется, девять, он казался таким классным. А теперь я понимаю, что это полнейший отстой».
Она сунула руку в полупустую банку с печеньем.
«Серьёзно, только взгляните, – расхохоталась она, глядя на экран. – Два взрослых мужика в дурацких костюмах отстреливают резиновых чудовищ? Память об этом я хранила столько времени? Да уж, с возрастом всё меняется».
Мэри-Джейн отложила печенье и посмотрела в окно.
«Или не всё. Похоже, мне до сих пор нравятся взрослые мужики в дурацких костюмах».
В стороне что-то скрипнуло. Девушка взволнованно подскочила, скинула одеяло и подошла к ванной.