«Что-то вроде храма… самого себя?»
Сильвермэйн прекратил бормотать. Голос его зазвучал громче:
– Нам говорят: мы рождены для смерти…
«Поет? И даже без караоке?»
Уверенный тенор эхом разнесся в темном подвале, но Сильвермэйн тут же осекся и снова забормотал:
– Нет. Опять не то.
«Одежда, манера разговора… Он будто заново, по кусочкам, проживает последние восемьдесят лет. Нет, он не молится – он пытается вспомнить!»
– Есть! Поймал!
Крик Сильвермэйна прозвучал так громко, что Человеку-Пауку на миг показалось, будто он чем-то выдал себя. Но нет, гангстерский босс всего лишь праздновал собственную победу. В восторге он выхватил из кармана новенький цифровой диктофон, сорвал с него упаковку и поспешно вставил в гнездо батарейки.
Затем он щелкнул кнопкой, прокашлялся и снова запел:
Нам говорят: мы рождены для смерти.
«Какая чушь! – отвечу я. – Не верьте!»
Кто правду знает, никогда не станет стар:
Он пьет и пьет чудесный юности нектар!
Допев, Сильвермэйн победно поднял диктофон вверх, точно спортивный кубок, затем снова поднес его к губам и заговорил:
– Мне – будущему: я наконец-то поймал ее, вспомнил эту песню. Благодаря этой штуковине она больше не ускользнет от меня. Человек-Паук вот-вот сдастся и принесет мне скрижаль. Осталось только понять, как превратить этого несговорчивого динозавра, сидящего в канализации на цепи, обратно в ученого.
«Динозавра? Проклятье! Он же – о Курте Коннорсе!»
От изумления Человек-Паук шаркнул подошвой по полу. Сильвермэйн молниеносно оглянулся на звук, но к тому моменту, как его пронзительный взгляд упал на ступени, Питер уже был наверху.
«Должно быть, речь шла о секретной лаборатории дока, – подумал он, возносясь над проломом. – А Коннорс привел бы его туда только перед лицом очень серьезной угрозы».
Выбравшись на вольный воздух, Человек-Паук выстрелил паутиной и взмыл в небо над городом.
«Если Коннорс снова стал Ящером, значит, тревожная кнопка его подвела. А раз так, по пути к нему надо кое-куда заглянуть».
Отпущенные Сильвермэйном шесть часов мало-помалу истекали. Добравшись до Медико-биологического корпуса ГУЭ, Человек-Паук разбил самое маленькое окно, какое сумел отыскать, втиснулся внутрь и постарался как можно аккуратнее взломать комнату с реактивами. Открыв дверь, он схватил один из больших сосудов Дьюара с жидким азотом, который Коннорс всегда держал под рукой.
«Интересно, как ему удалось вставить это в бюджет?»
Наружу он выбрался раньше, чем охрана успела хотя бы добраться до входа в здание. Держа массивный дьюар под мышкой, он направился к одному из канализационных люков невдалеке от кампуса. Большая часть люков после 11 сентября была заварена в целях противодействия возможным терактам, но этот люк, благодаря Коннорсу, открывался простым поворотом крышки.
В канализации было жарко и сыро. Да, здесь воняло, но далеко не так сильно, как на дне Ист-Ривер. Человек-Паук двинулся вперед вдоль скругленной стенки. Ему даже не пришлось вспоминать дорогу: тяжкие удары и шум, донесшиеся из-под слоя слизи на стене, сами привели его к нужному месту.
«Думаю, это не просто трубы гудят».
Прижавшись ухом к кирпичной кладке, маскировавшей вход, он услышал звон цепей.
«Значит, Ящер внутри. Это хорошо. Но как знать, надолго ли? С этой тварью все равно рано или поздно пришлось бы разбираться, и вряд ли потом это будет проще, чем сейчас. Кроме того, Коннорс мог успеть узнать что-нибудь полезное о скрижали».
Покрепче прижав к себе дьюар, он нажал на рычаг, открывавший двери в лабораторию. Внутри беспорядочно моргали поврежденные лампы дневного света. В их сполохах закованная в цепи тварь казалась движущейся куклой из аттракциона «Замок ужасов».
Впрочем, и без этого нелегко было бы поверить, что рептилия величиной с человека существует на самом деле.
Увидев Человека-Паука, Ящер забился в цепях еще яростнее. Он резко зашипел, будто его глотка была не приспособлена для человеческой речи:
– А-а! Жирный, сочный паук!
При каждом движении кости Ящера омерзительно потрескивали под чешуйчатой зеленой кожей, будто кто-то водил ногтем по зубьям расчески. Качнувшись вперед, он смерил взглядом разделявшее их расстояние и неожиданно метнулся к Питеру, как атакующая кобра. Тело Ящера взмыло в воздух, но цепи выдержали мощный рывок и врезались в руки и ноги твари так, что та рухнула на пол.
Пока Ящер поднимался на ноги, Человек-Паук окинул взглядом разгромленную лабораторию – перевернутые столы, разбитые резервуары для образцов, разбросанный по полу мусор.
– Вот поэтому тебе и не покупают красивых вещей.
– Пфе! Вы, млекопитающие, считаете себя царями природы, но без рептилий, без главной основы, ваш жалкий мозг не развился бы никогда.
Прижимая дьюар к груди, Питер осторожно обошел тварь стороной.
– Раз-два-три-четыре-пять, вышел Ящер погулять…
«Нужно понизить температуру тела Коннорса ровно настолько, чтобы началось обратное превращение. Толстая шкура Ящера защитит его, но лишь до определенного момента. Чуть переборщить – и он замерзнет насмерть. Чуть недожать – и целый дьюар жидкого азота будет истрачен впустую».
Он двинулся по комнате, выбирая позицию для выстрела. Ящер следил за ним, то и дело пробуя цепи на прочность. Самое грозное его оружие – хвост – было свободно, и Питеру приходилось держаться вне пределов его досягаемости, что вовсе не облегчало выход на линию огня.
– Мы – в каждом из вас, – прошипел Ящер. – Мы жаждем власти, жаждем пищи. Коннорс сам не знает, как ему повезло – он напрямую связан с самой Жизнью!
С виду все четыре цепи крепились к толстой стене надежно, но голодный блеск в вертикальных зрачках рептилии говорил о том, что стремление напасть придает ей сил. Туго натянутые цепи уже начали потрескивать.
– Ага. Я напомню ему, чтобы к тому моменту, когда ты снова разрушишь его жизнь, он приготовил тебе записку с благодарностью.
Груды обломков мешали выбрать позицию. Но чем дольше ждать, тем больше у Ящера времени на обдумывание ответного хода. К несчастью, самый свободный от хлама угол лаборатории был и самым дальним от выхода. Не видя иной возможности, Питер решил, что с этим придется смириться.
Но прежде, чем он успел открыть вентиль, паучье чутье заставило прыгнуть на стену, уворачиваясь от брошенного противником стола.
– Ты проиграл, Ящер. Промахнулся на целую милю, а дьюар у меня цел.
Цепи звякнули.
– Я целился не в тебя.
Увидев клубы пара, вырвавшиеся из сопл в потолке, Человек-Паук понял, что Ящер метил в красную тревожную кнопку на стене.
– В системе еще остался газ? От этого тебе больше вреда, чем мне.
– Вот как? Подумай снова.
Клубы белого пара окутали все помещение – за исключением того места, где стоял Ящер.
«Он уничтожил сопла у себя над головой! Умно…»
– Обезьяноподобный глупец, заковавший меня в цепи, воспользовался кнопкой, но сломал ее. И так и не понял, что выпустил лишь половину газа. Вот почему я сумел сохранить контроль над собой.
Человек-Паук не мог уйти от ледяных клубов газа, не угодив в когти Ящера, и потому он заскакал, завертелся между соплами в надежде хоть немного снизить воздействие холода. Конечно, рассеянный в воздухе газ – совсем не то, что удар струи жидкого азота из дьюара, но и он был достаточно холоден.
Красно-синий костюм Питера покрылся инеем. Холод пробрал до самых костей. Ящер заметно ослаб, но никак не терял сознания.
– Скажи, Человек-Паук, этот газ жжет твою теплую кровь так же, как мою?
Запасы газа в системе иссякли, клубы пара начали рассеиваться. И тут окоченевший от холода Человек-Паук подступил слишком близко. Цепкий хвост Ящера тут же взвился в воздух. Обвившись вокруг дьюара, он вырвал баллон из рук Человека-Паука.
Прежде чем Человек-Паук успел среагировать, Ящер обмотал дьюар цепью и принялся вращать его, растягивая звенья. Толстая сталь резервуара выдержала, но цепь с громким треском лопнула.
Откатившись на безопасное расстояние, Человек-Паук поднялся на колени и потер плечи, пытаясь хоть немного согреться.
– Бр-р-р! Неплохо задумано, ящерка, но газ у тебя кончился, а это только одна цепь из четырех. Ты вправду думаешь, что я не смогу отнять у тебя этот баллон?
– Как всякому зверю, попавшему в неволю, мне остается только думать об освобождении. Скажи, теплокровный, ты помнишь, что бывает, если схватить ящерицу за хвост?
Ящер уперся ногами, свободной рукой и хвостом в стену и изо всех сил дернул, растягивая закованную руку. Под тошнотворный треск костей конечность оторвалась от туловища, качнулась на цепи и шлепнулась о стену.
– О боже! Вот это мне совсем ни к чему было видеть!
Плечо Ящера вспухло: на месте оторванной руки тут же начала отрастать новая. Но тварь не стала дожидаться, пока рука закончит расти. Подняв дьюар, Ящер направил струю жидкого азота на одну из цепей, сковывавших его ноги. Жгучий холод заставил его взвыть от боли, но Ящер терпел, пока цепь не утратила прочность. Обернув ее вокруг баллона, он потянул. Дьюар завибрировал, едва не дав трещину, но первой не выдержала цепь.
Из четырех цепей оставалась целой только одна.
Человек-Паук выстрелил из паутинометов, опутав паутиной свободную ногу и руки Ящера. Но острые когти рептилии тут же разорвали паутину. Питер быстро взобрался по стене на потолок и потянулся к дьюару, но Ящер, взмахнув хвостом, отшвырнул его прочь.
«Если он вырвется…»
Человек-Паук удвоил усилия и опутал хвост рептилии длинной, толстой нитью паутины, но это только дало Ящеру время заняться последней цепью.
Помня о том, какую боль причиняет жидкий азот, тварь попыталась разорвать эту цепь так же, как и первую. Но баллон, распираемый изнутри сжиженным газом, утратил прежнюю прочность. И цепь, и стенки баллона заскрежетали – что поддастся первым, оставалось только гадать.